Четыре после полуночи - Кинг Стивен. Страница 34

– Звук? – повторила Дайна. – Этот звук издают лангольеры?

Лорел положила руку ей на плечо.

– Я бы хотела, чтобы ты с ним не разговаривала, дорогая. Он меня нервирует.

– Почему? Он же связан, не так ли?

– Да, но…

– И мы всегда можем позвать остальных, не правда ли?

– Ну, я думаю…

– Я хочу узнать, кто такие лангольеры.

С усилием Крейг повернул голову, чтобы посмотреть на них… И Лорел почувствовала обаяние и силу характера, которые позволяли Крейгу держаться на коне и не снижать скорости, заданной ему родителями. Она видела его обаяние и силу, хотя Крейг лежал на полу, со связанными за спиной руками, с запекшейся на лице кровью.

– Мой отец говорил, что лангольеры – маленькие существа, которые живут в шкафах, прячутся в темных углах и под кроватями.

– Как эльфы? – полюбопытствовала Дайна.

Крейг рассмеялся и покачал головой.

– Боюсь, они далеко не такие симпатичные, как эльфы. Он говорил, что они волосатые, зубастые и с множеством шустрых маленьких ножек. Таких шустрых, что они без труда догоняют плохих мальчиков и девочек, как бы быстро те ни неслись прочь.

– Перестаньте, – холодно бросила Лорел. – Вы пугаете ребенка.

– Нет, меня он не пугает, – возразила Дайна. – Я могу отличить выдумку от правды. Это забавно и интересно, ничего больше.

Но по выражению ее лица чувствовалось, что не просто интересно. Девочка впитывала каждое слово.

– Интересно, не правда ли? – самодовольно усмехнулся Крейг. – А вот Лорел наверняка решила, что я тебя пугаю. Я выиграл сигару, Лорел? Если да, то предпочел бы «Эль Продакто». Дешевок вроде «Белых сов» я не признаю. – И он снова рассмеялся.

Лорел промолчала, поэтому Крейг вновь вернулся к лангольерам.

– Мой отец говорил, что лангольеров тысячи. И никак не меньше, потому что миллионы плохих мальчиков и девочек носятся по миру. Так он всегда говорил. Мой отец не видел ни одного ребенка, который бежал. Они всегда носились. Я думаю, ему нравилось это слово, потому что оно подразумевало отсутствие цели, направления, указывало на непродуктивную трату энергии. А лангольеры… они бегали. У них была цель. Собственно, само их существование определялось этой целью.

– А что плохого делали эти дети? – спросила Дайна. – Почему стали такими плохими, что на них пришлось напускать лангольеров?

– Знаешь, я рад, что ты задала этот вопрос. Когда мой отец говорил, что кто-то плохой, Дайна, он имел в виду лень. Ленивый человек не мог быть частью ОБЩЕГО ЗАМЫСЛА. Ни в коем разе. В моем доме ты или участвовал в ОБЩЕМ ЗАМЫСЛЕ, или УВИЛИВАЛ ОТ РАБОТЫ. Хуже этого просто ничего не могло быть. Убийство считалось мелким грехом в сравнении с УВИЛИВАНИЕМ ОТ РАБОТЫ. Если ты не часть ОБЩЕГО ЗАМЫСЛА, говорил он, лангольеры обязательно придут и разберутся с тобой. Как-нибудь ночью ты будешь лежать в кровати, услышишь их приближение… их похрустывающие, чавкающие шаги… и даже если ты попытаешься унестись от них, они тебя догонят. Благодаря шустрым маленьким…

– Достаточно! – оборвала его Лорел.

– Их шаги мы и слышим. – Глаза Крейга сияли. – От этого никуда не уйдешь. Доносящийся сюда звук и есть…

– Замолчите, а не то я вас чем-нибудь ударю!

– Хорошо. – Крейг перевернулся на спину, поморщился, лег на бок затылком к ним. – Надоедает, когда тебя бьют, лежачего и связанного.

На этот раз Лорел покраснела до корней волос, прикусила губу и ничего не ответила. Ей хотелось плакать. Как можно держать в узде такого человека? Как? Сначала он вел себя как буйно помешанный, теперь казался совсем нормальным. А тем временем весь мир… ОБЩИЙ ЗАМЫСЕЛ, по определению мистера Туми… катился в тартарары.

– Готова спорить, вы боялись вашего отца, не так ли, мистер Туми?

Крейг резко повернул голову, удивленно взглянул на Дайну. Снова улыбнулся, но уже другой улыбкой. В которой читались печаль и обида.

– На этот раз ты выиграла сигару, мисс. Он меня ужасал.

– Он умер?

– Да.

– Он УВИЛИВАЛ ОТ РАБОТЫ? Лангольеры добрались до него?

Крейг надолго задумался. Ему вроде бы говорили, что отец скончался на работе от инфаркта. Когда секретарь в десять утра позвонила в его кабинет, чтобы напомнить о совещании, и не получила ответа, она открыла дверь и увидела, что мистер Туми лежит на полу с выпученными глазами и пеной у рта. Мертвый.

«Кто-нибудь действительно говорил мне об этом? – спросил себя Крейг Туми. – О выпученных глазах, пене у рта? Могла сказать мать в приличном подпитии… Или это мои собственные домыслы?»

– Мистер Туми! Добрались?

– Да, – после долгой паузы ответил Крейг. – Я думаю, увиливал, и они добрались до отца.

– Мистер Туми!

– Что?

– Я не такая, какой вы меня видите. Я не уродлива. И остальные тоже.

Он в изумлении уставился на девочку.

– Как ты можешь знать, какими я вас вижу, маленькая слепая мисс?

– Оказывается, могу.

Лорел повернулась к девочке, и внезапно ей стало не по себе… Разумеется, Лорел ничего не увидела. Черные очки Дайны отсекали любопытные взгляды.

Остальные пассажиры стояли у окон, прислушиваясь к далекому потрескиванию, и молчали. Похоже, они уже сказали все, что могли.

– Так что же нам теперь делать? – первым не выдержал Дон.

Алберту показалось, что красная рубашка Гаффни уже не такая яркая, вроде бы полиняла.

– Не знаю, – ответил Брайан.

Его бесило собственное бессилие. Он посмотрел на самолет, свой самолет, и в какой уже раз поразился чистоте линий, плавности обводов. «Боинг‐727» авиакомпании «Дельта», застывший у посадочного рукава, в сравнении с ним напоминал неопрятную матрону. «Он так тебе нравится, потому что ты больше на нем не полетишь, – сказал себе Брайан. – Он для тебя как для водителя – красавица на заднем сиденье лимузина. Она кажется тебе еще более прекрасной, поскольку ты знаешь, что она не твоя и никогда не будет твоей».

– Сколько у нас осталось топлива, Брайан? – неожиданно спросил Ник. – Может, в этом мире двигатели работают на другом соотношении компонентов. Может, его осталось больше, чем ты предполагал.

– Топлива уходит столько же, – ответил Брайан. – Когда мы приземлились, в баках осталось чуть меньше шестисот фунтов. Чтобы вернуться назад, нам нужно порядка пятидесяти тысяч фунтов.

Бетани достала пачку сигарет, предложила Бобу. Тот покачал головой. Она вынула коробку спичек, чиркнула. Спичка не зажглась.

– Однако, – вырвалось у девушки.

Алберт посмотрел на Бетани. Она чиркнула спичкой еще раз… второй… третий. С тем же результатом. В испуге она вскинула глаза на Алберта.

– Дай-ка мне.

Но у него тоже не получилось.

– Похоже, эта штука заразная, – резонно заметил Руди Уэрвик.

Бетани разрыдалась, и Боб, не говоря ни слова, предложил ей носовой платок.

– Одну минуту. – Алберт вновь чиркнул спичкой.

На этот раз она зажглась… но горела неохотно, еле-еле. Он поднес огонек к кончику сигареты Бетани, и внезапно перед его мысленным взором возник знак, мимо которого в последние три года он проезжал на велосипеде каждый день по дороге в Пасаденскую среднюю школу: «ВНИМАНИЕ! ВПЕРЕДИ УЧАСТОК С ДВУСТОРОННИМ ДВИЖЕНИЕМ».

Что бы это значило? – подумал он.

Он не знал… пока. Но не сомневался, что нечто очень нужное пробивалось из подсознания, пытаясь достучаться до него.

Алберт тряхнул рукой, спичка тут же погасла.

Бетани затянулась, скорчила гримаску:

– Солома, а не табак!

– Выдохни дым мне в лицо, – попросил Алберт.

– Что?

– Ты меня слышала. Выдохни дым мне в лицо.

Она подчинилась, Алберт втянул в себя дым. Запах явно изменился.

Действительно, эта штука, чем бы она ни была, заразная.

ВНИМАНИЕ! ВПЕРЕДИ УЧАСТОК С ДВУСТОРОННИМ ДВИЖЕНИЕМ.

– Я возвращаюсь в ресторан, – объявил Ник; выглядел он совсем подавленным. – Наш друг хитер и коварен. Мне не хотелось бы надолго оставлять его с дамами.