Дети Джедаев - Хэмбли Барбара. Страница 14

«Мастер Люк и доктор Мингла почти наверняка угодили в ловушку, — уныло протянул Трипио. Он сделал отчаянный жест своей золотистой рукой, в другой руке он держал круглый массивный экструдер. — Этот штурмовик — подтверждение того, что вне астероидного поля находятся базы. Я их предупреждал! На стандартных имперских базах располагаются, по крайней мере, три боевых роты штурмовиков. А в такой глуши, как эта, их ещё больше! Что они смогут сделать, если здесь окажется полтысячи имперских солдат, а то и больше? Мастер Люк так серьёзно ранен! Кроме солдат у них наверняка ещё куча всяких роботов и автоматических ловушек».

«Здесь слишком низкие энергетические показатели для всего того, о чём ты говоришь», — заметил Никос, закрывая кислородный клапан.

«Это же секретная база, она будет изменять свои энергетические показатели, — безрадостно отозвался Трипио. -Нас разберут, превратят в металлолом, отправят на песчаные копи Нилгаимона или на орбитальные фабрики вокруг Рилуна! Если им будет не хватать запасных частей, нас…»

«Если они что-либо и сделают, то только со мной. — Никос взял экструдер у Трипио и, двигаясь вдоль помятого белого борта „Охотничьей Птицы“, принялся заделывать видимые пробоины. -Было бы нелогично с их стороны разрушать тебя. Вот я — другое дело…»

Когда Никос имел дело с Люком, Крей или другими учениками Академии на Явине, он старался чаще использовать мимику, обращаясь к возможностям своей сверхсложной программы. Однако Трипио заметил, что находясь с роботами, Никос об этом не беспокоился. Вот и сейчас ни в его синих глазах, ни в голосе не ощущалось ни капли горечи.

«Ты и Арту-Дету запрограммированы на выполнение конкретных задач. Арту-Дету предназначен для работы с механизмами и их ремонта, ты — на осуществление взаимосвязей между роботами и людьми, на переводческую работу. Лишь я запрограммирован на самого себя, на точное воспроизводство всех знаний, всех инстинктов, всей памяти отдельного конкретного человеческого мозга и опыта отдельной человеческой жизни. Если серьёзно разобраться, то в этом ни для кого нет никакой пользы».

Трипио промолчал. Он знал, что Никос не ждёт ответа, поскольку разговор между роботами носит в значительной степени чисто информативный характер. Хотя в данном случае он чувствовал, что должен выразить своё несогласие, но в то же время понимал, что Никос совершенно прав. «Вот видишь, -продолжал этот полуробот-получеловек, — если, как ты говоришь, Люк и Крей попали в ловушку и если мы тоже попадём в плен, то из нас двоих действительно обречённым окажусь я один… Мне кажется, в этом месте обшивки металл тонковат». Он опять вложил в руку Трипио экструдер.

Арту-Дету или любой другой робот, которого знал Трипио, не смог бы сделать такого заявления, не обращаясь к межэховому микрометру. Однако Трипио замечал, что часто люди делали визуальные определения с большей степенью точности, что не всегда объяснялось логически.

Он всё ещё раздумывал над словами Никоса, как вдруг откуда-то с луга до него донеслось: «Трипио!» Он обернулся и к своей радости увидел доктора Минглу и мастера Люка, который -слава Богу! — передвигался самостоятельно. Вместе с ними шёл и тот штурмовик, который прокрался в корабль в то время, когда Трипио и Никос находились в складском помещении. На нём уже не было ни доспехов, ни бластера, вместо этого он нёс лук и стрелы. Его одежда была сделана из грубого волокна растительного происхождения, типичного для примитивной культуры.

Это подтверждало, что здесь есть туземные племена, возможно, гаморреанцы — эти враждебно настроенные существа, которые не откажут себе в удовольствии уничтожить и обоих роботов и весь корабль.

Они были обречены.

Гаморреанцы появились неожиданно и в тот момент, когда двигатели всё ещё были неспособны обеспечить взлёт корабля. Люку было трудно предугадать нападение — ему не давала покоя собственная голова, в которой беспокойными толчками пульсировала кровь. Казалось, кто-то настойчиво стремится что-то ему сказать. Люк по-прежнему пытался достичь взаимодействия с Силой — в целях ускорения собственного исцеления. Однако достаточно было сделать неосторожное или слишком быстрое движение — и он терял сознание. Лёжа на спине, под несущим кронштейном капитанской рубки, он перебирал силовые кабели, пытаясь определить, какой из них пригоден для подачи питания. Он отложил инструмент в сторону, закрыл глаза и расслабился. Странные образы поплыли перед его глазами, бесформенные, колдовские — они возникали из-за огромных чёрных деревьев.

Что-то надвигалось на них. Он осторожно выбрался наверх и быстро, как только мог, направился туда, где Крей и Никос ремонтировали стабилизатор с помощью портативного аварийного устройства.

Видно было, что Крей тоже что-то почувствовала.

«Оставьте все, — сказал им Люк, — забирайтесь в корабль».

В ту же секунду в корпус ударилась стрела, просвистев в нескольких дюймах от его лица. Люк резко повернулся, и ему показалось, что весь мир завертелся перед ним. Однако он нажал на спусковой крючок своего бластера, и огненные молнии полетели к зарослям, что заставило нападавших на какой-то момент затихнуть. Но вскоре они показались из-за своего укрытия, и Люку пришлось забраться в корабль.

По сравнению с другими более цивилизованными расами, гаморреанцы представлялись более грубыми и неотёсанными. Отчасти это было обусловлено их глупостью, неразвитым мышлением. Единственное, что привлекало их в окружающем мире, были сражения между собой. Интересовали их только те предметы, которые могли использоваться в качестве оружия. Физически они были достаточно развиты, имели огромный рост и железные мускулы. Однако их свиноподобные лица не выражали даже намёка на интеллект. Очевидно, гаморреанцы не испытывали в нём никакой необходимости.

Они постоянно были готовы к атаке и весьма часто воплощали эту готовность в действие.

Едва корабельный люк захлопнулся, как в него полетели камни и топоры. Люк почувствовал, что теряет сознание. Крей и Никос подхватили его под руки и провели в рубку, где Трив Потман старался рассмотреть в иллюминатор нападавших.

«Это племя гекфедов, — определил, наконец, местный эксперт. — Видите того рослого парня? — вопрос прозвучал на удивление спокойно. — Это Угбуз. Отменный экземпляр».

Огромный, похожий на вепря гаморреанец подобрался вплотную к кораблю и молотил теперь по крышке люка топором, сделанным из куска крашенной обшивки. Рукоятка топора была толщиной в ногу человека. Шлем гаморреанца покрывали перья и кусочки высушенной кожи, которые оказались ничем иным, как ушами других, побеждённых гаморреанцев.

«Вон тот, с ожерельем из микрочипов, — Крок, — продолжал Потман. — Он — младший муж жены Угбуза — Буллиак. Насколько я знаю Буллиак, она должна наблюдать за происходящим откуда-нибудь из лесных зарослей».

«Ты их знаешь?» — удивилась Крей.

Потман улыбнулся. «Конечно, милая леди. — Он всё ещё держал в руках сварочный аппарат, с помощью которого устранял повреждение до начала атаки гаморреанцев. — Почти два года я жил у них в деревне на положении раба. Сейчас вы увидите… А, вот и они…»

Вторая группа гаморреанцев неожиданно появилась из-за деревьев на противоположном конце расчищенного участка. Грязную, рваную одежду этих людей покрывали доспехи с шипами, сделанные наполовину из ярко раскрашенной кожи рептилий, наполовину — из металлического лома, найденного или украденного с имперской базы, которая уже в течение тридцати лет гнила в лесах.

«Клагги, — определил Потман. — Взгляните туда, за деревья… Это Магшаб, их матриарх. Как и Буллиак, следит за сражением и за тем, чтобы в порыве энтузиазма они не разрушили что-либо ценное — с её точки зрения. И, кроме того… — он сжал пальцы в кулак, -сражение считается настоящим, если за ним наблюдают женщины».

Новая группа гаморреанцев присоединилась к тем, кто уже осаждал корабль. Но Угбуз и другие боровы племени Гекфед не желали делиться с ними добычей. Всю свою злобу они обратили на вновь прибывших, и через мгновение между ними началось настоящее сражение. «Клагги тоже держали меня в плену больше года, после того, как я ускользнул от гекфедов, — заметил не без удовольствия Потман. — Ужасный народ».