Аквариум(СИ) - Фомин Олег. Страница 27

Я поднес палец к губам, знаками приказал ему замереть, а сам повернулся к Лешему. Тот уже протягивал мне круглое выпуклое зеркало, закрепленное на конце хромированного, телескопического стержня. Вот и палка-селфи, найденная как-то в районе Рынка, пригодилась. А еще брать не хотели…

Я растянул ее до максимума и левой рукой осторожно высунул зеркало за угол, заранее сориентировав его поверхность на максимальный обзор пространства слева. Автомат в боевом положении одной рукой держать было неудобно, но приходилось терпеть. Я же просто гайка. Гайки все стерпят…

В отражении появился точно такой же коридор, а в конце перспективы, суженной оптикой почти до точки, еле виднелась приоткрытая дверь, из-за которой ярко бил дневной свет.

Дошли…

Коридор был пуст, проемов в стенах больше не имелось. Блин, а что же так колбасит то, а? Может там, за дверью, на улице кто ждет?

До боли изогнув запястье, я довернул зеркало, чтобы рассмотреть потолок над поворотом. И рассмотрел. На кирпичном простенке между перемычкой и потолком, уперевшись ногами в углы и немыслимо скрючившись, висел здоровенный Урод и нежно смотрел на меня через зеркало. Наверное, сожитель, а может просто гость нашего убитого соседа. На водочку пришел… Красные глаза посверкивают за мутными бельмами, широкий рот раскрыт в улыбке, с одного из нижних клыков свисает длинная, тяжелая капля слизи. И, главное, ни звука. В засаде он, ясно? Пипец, они тут все продуманные стали!

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, начал поднимать оружие, собираясь бросить телескопичку на пол и быстро перехватить автомат обеими руками. Мужики сзади тоже чуть слышно зашуршали, сообразив, что дело нечисто. И тут эта мерзкая капля оторвалась наконец от кривых зубов и со смачным шлепком упала прямо в центр моего зеркала, размазав и без того отвратительную картинку. Это неприятное событие, видимо, послужило для Урода сигналом к атаке. Дальше все происходило молниеносно.

Он спрыгнул на пол, мягко приземлился, и практически без паузы пружинистым прыжком метнулся на меня, замахиваясь левой рукой для удара. Я упал на спину, уперся ногами и дулом калаша ему в живот, одновременно перекидывая его за себя и нажимая на курок. Гром выстрелов в тесном коридоре был оглушительным. Но еще более оглушительным оказался сильнейший удар когтями по голове, которым, пролетая надо мной наградил меня Урод. Окружающее поплыло перед глазами, в башке загудело, как сквозь туман до меня доносились злобное рычание, не менее злобная матерщина и короткие очереди.

Когда я пришел в себя и смог оглядеться, все уже кончилось. Мертвый засранец бесформенной кучей валялся посреди коридора, истекая своей черной кровью, а мужики, тяжело дыша, сидели вокруг, прислонившись к стенам.

— Живой? — спросил Леший, посмотрев на меня.

— С трудом, — я снял шлем с головы. Вот эта вмятины! Будто вилами прошлись. Пощупал макушку. Крови нет, но болит сильно…

— Ловко ты его через себя прокинул. — сказал Борода. — Правда, прямо на нас…

— А мне надо было ему шею подставить? — огрызнулся я.

— Ладно, не заводись! — поднял руки командир. — Молодец. Даже живот ему прострелить успел…

Потом, повернувшись к Лешему, сказал:

— Не, прикинь, Лех, как они умнеют? Он же нарочно между нами скакал, чтоб мы друг другу секторы перекрыли… Если б не Вовина тупость, до сих пор бы танцевали.

— Да-а, — самодовольно процедил Вован, — Клево я ему башку продырявил!

— Клево! — согласился Борода, — А заодно и мне тоже чуть не продырявил…

— Да-а, — опять протянул Володя, улыбаясь.

Борода помолчал, потом покачал головой:

— Сказочный долбоеб…

Меньше всего Дятел был похож на птицу…

Скорее, он напоминал Камаз, если сравнивать габариты. А что касается внешнего вида, то у меня возникала единственная ассоциация — здоровенная живая сопля, постоянно меняющая форму. Полупрозрачное тело бледно зеленого цвета, внутри которого просматривалось что-то похожее на очень гибкий и пластичный скелет, казалось, было сделано из жидкого металла, будто второй Терминатор, но не сверкало, красиво переливаясь хромированными отражениями, как у киношного робота, а жирно лоснилось чем-то типа силиконовой поверхности.

Когда Дятел рыскал туда-сюда по развороченному склону вокруг двери в Сарай, он принимал форму четвероногой табуретки. Иногда вырастала пятая нога, иногда наоборот, втягивалась в тело четвертая, и табурет передвигался на трех ногах. Когда он штурмовал дверь, большая часть студенистой массы, из которой состояло тело, переливалась на одну сторону, разрастаясь в огромный кулак, две оставшиеся конечности утолщались, упираясь в землю, кулак резко распрямлялся и тараном лупил в металлическую поверхность, уже совсем критически вдавленную внутрь. Тело расползалось по двери огромным блином, в центр которого, соединяясь друг с другом, втягивались опорные конечности, и выворачиваясь наизнанку, Дятел превращал себя в шар и откатывался назад. Потом из шара снова вырастало некоторое количество ног, следовала пробежка вверх-вниз по растоптанному репейнику, а потом снова — мгновенная трансформация в стенобитное орудие и очередной удар. Как заевшая пластинка… Или робот…

— А у него голова есть вообще? — спросил Вова. — Куда стрелять то?

— Есть подозрение, что стрелять бесполезно, — процедил Борода. — Тут, бля, гранатомет нужен… А лучше авиационная вакуумная бомба. Ты с собой не взял случайно?

— А как он нас жрать собирается, если у него даже рта нет, — не унимался Вован.

— Переварит как-нибудь. Вон, у Егора спроси. Он с чем-то подобным уже сталкивался. Правда тот поменьше был. Намного…

Я машинально прикоснулся к опоясывавшему шею шраму от ожога. Те события, казалось, произошли десятилетия назад и не со мной, а с кем-то другим…

Полчаса назад мы вышли на поверхность через найденный нами черный ход Сарая, осторожно спустились на Речной проспект и, никого не встретив, пересекли его. Потом прокрались обратно ко входу в бункер вдоль забора ГРЭС, добрались до пивзавода, точнее до потока мутной жидкости, не так давно отделившего его от нас, забрались на невысокую кровлю какого-то склада и наконец увидели Дятла, который нарезал наверху круги по склону, периодически штурмуя нашу дверь.

Сейчас мы в полной растерянности сидели за кирпичным ограждением, по очереди высовываясь и рассматривая в бинокль явившееся взору чудо…

В мире стояла все та же ватная тишина, которую нарушали только глухие, набившие оскомину, удары, в сером небе клубился густой темно-серый туман, а слева, на высоте пятидесяти метров над землей, застыл скорбным памятником пропавшему человечеству теплоход «Хирург Разумовский», безжалостно пронзенный тремя красно-белыми копьями труб. По корпусу ниже ватерлинии во все стороны разбежались трещины, с киля свисают длинные темно-зеленые водоросли, похожие на бороду. Зверья вокруг, как ни странно, не наблюдалось. Видимо, Дятел всех распугал.

Мы сидели. Идей ни у кого не было. Слишком большим, сильным и неуязвимым выглядел наш противник. Такого мы еще не встречали. Даже отсюда, с расстояния около сотни метров, эта огромная, неутомимо движущаяся сопля внушала непроизвольный ужас и отвращение.

Затянувшееся молчание прервал Леший:

— Дверь еще недолго продержится. Скоро вышибет. — сказал он. — Потом в змею превратится и в Сарай заползет. Тогда все, тушите свет… Надо или валить его, или как-то уводить.

— Как ты его уведешь? — спросил Борода. — Он вторую неделю тут, как привязанный. Как он вообще нас почуял то? Столько лет жили, ни разу никто не лез.

— Как почуял — не важно. Следил может. А может они тут все общаются давно друг с другом, сам же говорил, вон какие умные стали… Так вот, Уроды к нему в берлогу пришли пиво пить и рассказали, что типа знаем, где есть мясо, но сами добраться не можем. Подсоби, Дятел. А мы в долгу не останемся. Поделимся человечинкой… Короче, не важно… Что делать-то будем?