Суп, второе и компот - Трауб Маша. Страница 12

Когда Лана забеременела чуть ли не в первую брачную ночь, никто не удивился. Так и должно было быть в их идеальном браке. Только живот рос слишком быстро. Не так, как бывает обычно. Появились синюшные растяжки. Лана мучилась, еле ходила. То кровотечение, то отеки. Свекровь закрыла ее в спальне и велела лежать не вставая. Лана подчинилась. Варжетхан позвали, когда Лана была уже на шестом месяце беременности. Это уже Варжетхан установила. Свекровь же думала, что Лана до свадьбы забеременела, раз живот такой огромный вдруг вырос.

– Я ее когда увидела, мне плохо стало, – вспоминала Варжетхан. – Ножки – палочки, ручки – тростинки. Одни глаза на лице. Ключицы торчат, щеки впалые, скулы просвечивают. Измученная, зеленая. Ни есть, ни спать не может. Воздух в комнате спертый. Под кроватью – горшки. Один для испражнений, другой – для рвоты. То ли один подставлять, то ли сразу два. Ой, да что там говорить! Сами запустили девочку. Она двойню носила. Ее бы на сохранение в больницу положить вовремя, под капельницу, не потеряла бы она детей. Но разве объяснишь? Свекрови ее – ты знаешь Венеру – хоть в лоб, хоть по лбу. Очень неумная женщина. Вбила себе в голову, что Лана замуж вышла уже беременной, всех обманула. Я ей талдычу, что двойня у Ланы, а Венера заладила: не было в их роду двойни ни у кого. И в семье Венеры двойни не рождались. Те подтвердили – не было, не припомнят. Откуда двойня? Как я тогда кричала! Все село слышало! Прабабка Ланы умерла в родах, потому что двойню носила. Один ребенок выжил. Нет, Софа, мать Ланы, уперлась, руками на меня махала. Говорила, прабабка одного носила. Я в селе всех старух обошла. Те в один голос твердили – двойня была, еле одного ребенка спасли. Он уже синий был, как куренок. А вдруг дышать начал. Тихонько, еле-еле, но дышал. Не слышала меня Софа. До сих пор не понимаю, почему за дочь не заступилась. Или свой позор скрывала? А Венера обвинила меня в том, что я срок неверный поставила! Ты представляешь? Как я могу в сроках ошибиться? Ну на несколько дней могу, да. Так я же не природа, которая решает, когда ребенку на свет появляться. До сих пор себя простить не могу, что отступила тогда. Надо было предсказать Венере что-нибудь страшное, чтобы она Лану в больницу отпустила. Так нет, я решила без гадания обойтись. Без бобов своих. Сделать так, как ты говоришь, – взывать к разуму. Какой разум у женщины, если она своих будущих внуков, считай, убила? Если девочке судьбу сломала! Когда она Лану в больницу отпустила? Когда та кровью истекала. Когда ее в больницу в город довезли, спасать было некого – ни младенцев, ни мать. Если бы на сутки раньше… Хотя бы Лану… Я все ждала, что Венеру кара настигнет. Судьба ее накажет. Но нет. Живет себе, как жила. Скандалит. Приходила тут ко мне как ни в чем не бывало. Погадать хотела на невестку новую. Я от ее наглости так опешила, что не смогла ее за порог выставить. Представляешь? Я! И не смогла! Так мне нехорошо стало. От того, что живет спокойно, никакого греха за собой не чувствует. Три жизни загубила – и ничего. Молния в нее не ударила. Болезнь тяжелая не взяла. Совесть не замучила. Да хоть бы бессонница началась. Нет. Я ей сказала, что плохой день для гадания. А надо было взашей вытолкать, чтобы дорогу сюда забыла. Высказать все, что я о ней думаю. Нет, я смолчала. Почему? До сих пор не знаю.

– Кара ее уже настигла. Судьба не дала ей внуков. Сына сделала несчастным, – заметила бабушка.

– Ой, я тебя умоляю. Она этого не понимает, раз новую невесту для своего Тамика ищет, – отмахнулась Варжетхан.

– Ну, знаешь, Тамик тоже хорош! Разве не он должен был решение принимать? Почему мать слушал, а не свое сердце? Разве он не видел, как Лана на его глазах умирает? Или он свои глаза тоже матери отдал? – возмутилась бабушка. – Он стал мужем, но не мужчиной. На нем тоже вина. Не меньше, чем на Венере. И его тоже молния не ударила. Что-то он на могилу Ланы не бегает, не проклинает себя, прощения не вымаливает.

– Я его не виню. Он вообще ничего не понял. Мальчику сколько было? Девятнадцать? Тоже еще ребенок. Не мог он между женой и матерью выбирать. Не бывает такого выбора. Мать всегда важнее. Ты забываешь, что мужчины, даже взрослые, считают, что беременность – это как женская болезнь. Они про нее знать не хотят. Они сразу сына готового хотят получить. И чего ждать от мальчика, почти ребенка? – тяжело вздохнула Варжетхан. – Конечно, он решил, что мама лучше разбирается. Мария, скажи, когда-нибудь наступит день, когда дети перестанут умирать в утробе матери? Когда-нибудь изобретут прибор, чтобы слышать сердце младенца? У меня слух уже не тот. Моя трубка, смотри, уже такая старая, что тоже ничего не слышит. Попроси Ольгу, пусть новую мне из Москвы привезет.

К Варжетхан приходили женщины, страдающие от бесплодия, молодые матери, ждущие рождения первенца-мальчика, женщины, которые чувствовали, что ребенок затих в животе и не двигается. Варжетхан ощупывала живот, слушала своей старой трубкой сердцебиение и уговаривала ехать в больницу. Просила соседок сбегать в редакцию и сказать, что нужна «Скорая». Бабушка звонила в город и через собственные связи просила срочно прислать машину. Они с Варжетхан много детей спасли.

– Ох, Варжетхан, не знаю. Мне так больно из-за всего этого. В Москве уже научились недоношенных детей спасать. Даже семимесячных выхаживают. И тройню женщины рожают. Дальше больше будет, я уверена. Медицина не станет стоять на месте! И совсем скоро срок научатся определять с точностью до дня.

– Мария, ты в каком это сне увидела? – улыбнулась Варжетхан. – Но пусть все будет так, как ты говоришь. Очень хорошо ты мечтаешь, мне нравится.

– Надо написать фельетон про то, что молодые должны своей жизнью жить, независимой. Свою семью строить. Чтобы молодая невестка не в подчинении у свекрови оказывалась, а сама хозяйкой дома становилась. И про то, что мужчины должны внимательнее к женам относиться. Ты, кстати, знаешь, что во многих странах мужья рожают вместе с женами? То есть присутствуют при родах?

– Они ненормальные, что ли? – ахнула Варжетхан.

– А может, наоборот? – возмутилась бабушка. – Подожди, не сбивай меня с мысли. Что запрещено беременным есть, согласно приметам? Почему тогда все говорили, что Лана не то съела? Не помню.

– Сросшиеся овощи и фрукты нельзя. Яйца с двойным желтком нельзя. Венера говорила потом, что Лана съела двойную черешню, и из-за этого у нее появилась двойня, – начала рассказывать Варжетхан. – Все женщины боятся забеременеть двойней. Дело даже не в недостатке денег, а в таких случаях, как с Ланой. Двойню тяжело выносить. Или сама умрешь, или детей потеряешь. Или все умрут – и дети, и мать. А если и выносишь, то детей еще прокормить и на ноги поставить надо. Вот и страхи от этого идут. Из-за этого и примета – нельзя есть двойные овощи: картошку, помидоры, фрукты, яйца.

– Господи, неужели в это кто-то верит? – ахнула бабушка, делая пометки в блокноте. – А еще что?

– Нельзя есть малину, клубнику, смородину, черешню. Все, что красного цвета. Иначе ребенок от материнского молока красным станет, – ответила Варжетхан.

– Я думаю, это связано с диатезом, – серьезно заметила бабушка. – Всем же нужно показать красивого младенца, а не с горящими щеками.

– Да, ты права. Но объясни это нашим женщинам! Они слова такого не знают! Если ребенок красный, значит, мать плохо беременность ходила. Меня однажды пригласили красные щеки младенцу свести, чтобы можно было его родственникам показать! Я яблоко печеное велела давать. И руками поводила для вида. К счастью, помогло. Яблоко, а не мои пассы руками, в которые все поверили. Ой, а ты помнишь, какой скандал случился с Залиной? Она пила воду прямо из ведра у колодца!

– Нет, не помню.

– Нельзя беременным пить воду из ведра, только из кружки, иначе ребенок будет мучиться изжогой, – объяснила Варжетхан.

– Ну это вообще какая-то странная примета, – возмутилась бабушка.

– Не страннее другой. Если будущая мать тайно ест что-то из холодильника или тогда, когда никто не видит, ребенок станет вором и трусом. Положить хлеб за пазуху – ребенок вырастет невеждой. Ума лишится. Еще редьку нельзя есть – могут наступить преждевременные роды. Ну и если тянет на сладкое – родится девочка, а если на мясо – мальчик. Поэтому многие свекрови запрещают невесткам есть сладкое. Все хотят мальчика-первенца.