Монетчик (СИ) - Бердников Антон Романович. Страница 24

— Хорошо, что тут предусмотрели парапет, — сказал он веселым тоном. — Представляю, как тут наверху может задувать, легко слететь.

— Верно, — поддержал разговор инквизитор. — Между прочим, этот парапет возвели только через пару веков после чудесных мостов, когда достопочтимый предок нынешнего короля свалился ночью в воду по дороге от любовницы.

— На его месте я бы тоже после такого позаботился о безопасности.

— Что вы, Таннет! Об этом позаботился его наследник. Сам король утоп сразу же. Кстати, один бард позже сочинил забавную песенку, что мужчины из рода Савел, в отличие от медведей, не умеют плавать. Кажется, его потом связанным сбросили отсюда же.

— Вы многое знаете из истории Дретвальда, Чаран, — заметил Дарлан.

— Да, родился я далеко отсюда, но, объездив почти весь мир, я привык познавать места, в которых подолгу задерживаюсь. Иначе можно прослыть невеждой, что неприемлемо для баронского сына, пусть и ступившего на стезю молота богов.

— Как будто вам есть дело, что о вас подумают другие!

— Так, мастер. — Инквизитор со смехом погрозил пальцем. — Мне становится не по себе, знакомы меньше дня, а уже такое ощущение, что вы присутствовали в моей жизни еще тогда, когда я умел лишь реветь да пускать слюни. В Дретвальде я вообще частый гость. В этот раз хотел добраться до Самоцветного озера, чтобы прогуляться по улочкам Балтрона под бесконечными фонарями со свет-кристаллами. Сначала заглянул сюда, посетил короля, узнал о том, что зачат наследник престола. Но можете ли вы вообразить — мне не предложили остаться! Готовился пир в честь этого радостного события, а я как никто обожаю пиры. Хотя, признаюсь, мало кто терпит мое присутствие. То ли дело в моих шутках, то ли в том, что меня боятся, словно я кусаюсь. Но — едва случилась беда, король, естественно, посылает за мной. Где же справедливость? Так, друзья, что-то мы все обо мне говорим. Господин Таннет?

— В вашем полном распоряжении, — отозвался маг, чуть склонив голову. Манера общения Чарана окончательно расслабила его.

— В трактире Дарлан упомянул, что вы великолепно разбираетесь в чудовищах, населяющих наш грешный мир.

— Это правда, твари, если так можно выразиться, мой конек.

— Тогда вот вам небольшой экзамен, пока мы не в замке.

— Экзамен? — Таннет деланно закатил глаза. — Боги, а я-то считал, что они давно позади. Хорошо, готов снова ощутить себя студиозусом ради вас.

— Назовите хотя бы три подвида созданий Малума.

— Легко! Аамоны, абигоры и, допустим, пурсоны.

— Превосходно! — похвалил иллюзиониста Чаран. — Опишите теперь, к примеру, аамона.

— Аамоны, — уверенно начал Таннет, — обладают телом, сходствующим с человеческим, но как у многих демонов оно красного цвета, с черными жилами, по которым бежит их черная кровь. Голова у них напоминает голову ворона, но с острыми зубами в клюве. Зубы эти способны сломать любую кость. Крайне опасны, ибо, вырвавшись из тьмы, они первым делом бросаются утолять свой длительный голод.

— Потрясающе! Нескольких аамонов ваш покорный слуга прикончил лично. Ваше описание идеально, может, вы как-то случайно вызвали одного из них?

— Что?! Нет, конечно же, нет.

— Напомню, что слухи о Карающей длани утверждают, что он запросто распознает ложь.

— Я не лгу! Клянусь богами! — Таннет в испуге посмотрел на монетчика, ища поддержки.

— А я всего лишь шучу, — громко засмеялся инквизитор. — Видели бы вы свое лицо. Дарлан, ну смешно же.

— Самую малость, — с улыбкой согласился монетчик, глядя на мага, который был готов спрыгнуть в реку.

— Простите, Таннет, чувство юмора меня иногда подводит, не обижайтесь. Откуда же у вас эти потрясающие познания?

— Из книжки, — обиженно буркнул иллюзионист.

— Всегда утверждал, что книги спасут этот мир. Она с вами?

— Осталась в «Золотой подкове». Это бестиарий.

— Бестиарий? Надеюсь, вы в курсе, что причисление демонов к, хм, бестиям — равносильно признанию в собственной глупости? И это я не про вас, а про автора этой занимательно работы. Что отличает бестию, сиречь, зверя от человека?

— Наличие души и разума? — предположил Таннет.

— Именно, душа и разум милостью богов превратили нас в тех, кто мы есть. — Чаран замолчал, устремив взор к небу, а потом продолжил: — Будем честны, не только нас, но и другие народы, что уже не живут рядом с нами. Так вот, дорогой мой студиозус, люди почему-то очень склонны к забывчивости. Начнем издалека. Кто такой Малум?

— Враг всех народов.

— А кем он был до этого?

— Четвертым богом людей?

— Попали в самую суть, Таннет, — кивнул инквизитор. — Когда Аэстас, создавшая нас, людей, даровала во владении Хиемсу и Колуму часть земли и небес нашего мира, ее любимый муж Малум озлобился. Эта злоба в совокупности с ревностью и завистью исказили его сущность так сильно, что он предал своих братьев и жену. Чтобы отомстить коварный бог сотворил демонов, наделив их магическим даром. Для чего?

— Проклятье, когда уже закончится этот мост, — проворчал иллюзионист, вызвав новый приступ смеха у Чарана. — Чтобы стереть с лица земли людей, урсалов, иренгов и элоквитов?

— Да, но не просто стереть, а заменить их своими созданиями, дабы страдали и остальные боги, не только его родня. При этом демонов он творил не безмозглыми существами. У них тоже есть душа и разум.

— Да, но ведь когда Малума разбили, а демонов прогнали во Тьму, они потеряли все это, превратились в животных!

— В корне неверное утверждение, — покачал головой Чаран. — Вот бросить вас в темницу лет на двадцать, посмотрим, как вы будете себя вести, если удастся после побега не сойти с ума. Демоны не стали зверьми, их души словно уснули без тела, а разум помутнен. Поэтому, если им удается высвободиться из заточения, они ведут себя как хищные бестии. Они всего лишь повинуются инстинктам. Но вы, Таннет, и вы, Дарлан, наверняка знаете, что демонов еще можно вызвать из тьмы с помощью ритуалов или манипуляций с эфиром. Например, чтобы они исполнили желание, обогатили или кого-нибудь убили. Эти самые ритуалы неким образом возвращают разум демонам, они начинают мыслить и чувствовать. Именно поэтому я считаю, что писать о демонах в бестиарии глупо.

— Наверное, — неуверенно протянул иллюзионист, почесывая подбородок. — Пусть так, однако, благодаря этому самому бестиарию, я хорошо в подобных тварях и разбираюсь.

— В теории! — подмигнул инквизитор. — Как раз сегодня вам и представится случай повидаться с хитрой породой демонов! Изучить на практике. С ними биться тяжелее, чем с теми, кто сбежал из тюрьмы случайно, уж поверьте. У меня не так много шрамов на теле, но все они от когтей и зубов только тех созданий Малума, что вернулись из вековечной тьмы по воле людей.

Вскоре всадники спустились на каменистый берег Медвежьего острова, где их встретил отряд вооруженных солдат из личной гвардии короля. Их лица были напряжены, а десницы лежали на рукоятях мечей или обхватывали древка копий и алебард. Дождавшись открытия ворот, окованных сталью, Чаран, Дарлан и Таннет въехали во внутренний двор. Здесь ощущение беспокойства, царившее над городом, давило еще сильнее. Немногочисленные слуги жались к стенам хозяйственных построек, только плечистый кузнец, как в ни в чем не бывало, стучал молотом по заготовке клинка. Этот одинокий металлический звон тревожным колоколом разносился по двору. Участок, предназначенный для тренировок гвардейцев, пустовал, все они либо находились на стенах, либо небольшими отрядами патрулировали периметр. Главный камердинер Медвежьего замка ожидал их у входа в основное крыло. Это был пожилой мужчина в камзоле королевских цветов с шикарными бакенбардами, обрамляющими морщинистое лицо. Всадники спешились, и конюхи забрали их лошадей.

— Я провожу вас в малый зал, господа, — произнес, поклонившись, камердинер и повел их через богато обставленную коридорную. Дарлан оценил обстановку трезво, потому что не раз видел дворцы изнутри, а вот Таннет восхищенно разглядывал и длинный ковер, который красной дорожкой бежал под ногами, и стены, задрапированные дорогими гобеленами. С потолка на специальных креплениях в форме ладоней свисали крупные свет-кристаллы. Миновав галерею, вдоль которой высились пустые доспехи разных эпох, они остановились у дверей, ручки которых представляли собой искусно вырезанные медвежьи головы. Камердинер отворил двери и жестом пригласил войти внутрь.