Главная палочка Нью-Йорка (СИ) - Баковец Михаил. Страница 13
Наконец, я освободился.
Первым делом, взяв палочку в правую руку (а ей досталось ещё в самом начале), я наградил Старшую новым магическим пинком особого могущеста, буквально вбивая её в пол:
- Кальцитраре аукте!
А после стал лазать по своим карманам, ища блокнот с карандашом и телефон. К сожалению, связи под землёй не было. Зато имелась недавно закачанная программа транслитирации и англо-латинский словарь. Программа помогала с правильным произношением при отсутствии звукового перевода. Увы, но такую программу для скачивания я не нашёл. Можно было озвучивать только через онлайн.
Чтобы написать новое заклинание, мне не пришлось резать пальцы – мелких кровоточащих ранок и ссадин на мне было больше, чем блох у дворового кота. Перед тем, как коснуться палочкой надписи на листе, вырванного из блокнота, я задрал вверх подол толстовки и сдавил ткань зубами.
- М-м-м! – боль от внедрения заклинания в палочку (а фактически в меня) наложилась на боль от перелома и чуть не свела меня с ума. Толстая ткань почти не помогла, я прокусил её насквозь и почувствовал, как хрустнула эмаль на передних зубах. Наверное, только недавно пережитая боль, когда я вытаскивал искалеченную руку из ремня, помогла мне удержать концентрацию. Тогда мне было куда как больнее. Когда красная искра растворилась внутри палочки, я направил её острый конец на Митру и с ненавистью произнёс:
- Солис радиус!
Из палочки вырвался солнечный луч, который ударил в лицо Старшую. И впервые за всё время ту пробрало до печёнок. В её горле что-то забулькало, захрустели кости и затрещали мышцы с сухожилиями, когда переломанное окровавленное тело задёргалось у моих ног.
- Солис радиус! Солис радиус!
Магия солнца действовала отлично. Митра быстро обугливалась, её плоть таяла, как тает и сгорает сливочное масло под огнём газового резака.
- Солис радиус! – я направил палочку на Иргу. Предположил, что раз свет и воздух проходят сквозь стенки защитной сферы, то и волшебный кусочек солнца так же не заметит преграду. И не ошибся. Солнечный луч ударил вампиршу в лицо, спалив его до чёрной корочки.
- Я же сказал, что вы трупы, - сообщил я двум оставшимся и повторил атаку, обезобразив лицо второй. – Солис радиус!
Третья попыталась сбежать, бросив своих сородичей, но получила заклинание между лопаток и упала на пол, издавая дикие крики. Моя магия игнорировала плотную одежду, которая отлично защищает такие порождения Ада от природного небесного дневного светила. И это было здорово! Она попыталась подняться и заработала ещё один солнечный заряд, на этот раз в затылок. Мгновенно вспыхнули волосы, превратив голову девушки в яркий факел. Затем направил палочку на Иргу, которая билась в корчах рядом со сферой.
- Солис радиус…
Когда всё закончилось, мне резко поплохело. Закружилась голова, усилилась боль в искалеченном теле и, в конце концов, стошнило. От спазмов травмированные рёбра терзали грудь огнём. Сначала вышел наружу обед, потом лилась слизь с кровью и под конец пошла горькая желтоватая желчь. И всё это лилось на обгорелую мумию в рваном красном спортивном костюме. Ещё три таких мёртвых тела в таком же состоянии и в целёхонькой одежде лежали неподалёку. Когда из меня всё вышло, я убрал сферу, добрёл до стены и медленно опустился на пол, опершись спиной о холодный и сырой бетон стены. Потом поднял левую руку, посмотрел на страшно опухшую ладонь с неестественно изогнутыми пальцами и тихо с тоской сказал:
- Надеюсь, магия сумеет исправить эту хрень. Чёрт, да во всех фильмах и книгах герой спокойно тренируется в разной глуши и лишь в самом конце, когда он уже опытный, сталкивается с врагами. Те как раз и служат для закрепления навыков и умений… гадство, я же попаданец, это мой канон, но не, - я посмотрел на мёртвых вампиров, перевёл взгляд на искалеченную руку, затем опустил её и закончил, - не всё вот это.
Я закрыл глаза и несколько минут сидел, отдыхая и готовясь для нового акта создания чар. Инстинктивно я старался отодвинуть момент нового приступа боли. Так и хотелось найти удобную позу, замереть в ней и лежать, просто лежать и надеяться, что всё само пройдёт.
- Русские не сдаются, забыл? – шёпотом подбодрил я сам себя. Получилось так себе, но какие-то силы нашлись, чтобы начать действовать. Оттого, что адреналин уже весь перегорел, раны и переломы болели особенно сильно. Дышать было больно, наклоняться больно, даже на миллиметр сдвинуть левую руку больно в квадрате. А рисовать в блокноте новое заклинание сломанной рукой было больнее всего. Каждое движение вызывало непроизвольный стон сквозь стиснутые зубы.
- Говорят, что у женщин болевой порог выше. Блин, почему не мужиков? Нам же всегда больше всех достаётся, - сказал, лишь бы только не стонать по-бабски.
Боль в теле заглушила боль создания заклинания. Просто, раз - и готово, красная искра растворилась в волшебной палочке. А дальше я коснулся ей левой кисти и сказал:
- Курацио (лечение)!
И страшно заорал, дёрнулся, ударился всем телом о стену, когда сломанные косточки, хрящи, порванные связки зашевелились и стали вставать на свои места. Сломанные рёбра добавили немного адского огонька за такое неуважение к их состоянию. Я говорил, что раньше мне было больно? Забудьте, больно было сейчас.
- Ну… на… хрен, - выдохнул я, когда рука вернула себе прежние очертания, опухоль заметно спала и даже сумел слегка пошевелить пальцами. Боль совсем не ушла, но теперь её можно было терпеть. Я опять взялся за телефон и блокнот, чтобы создать магическое обезболивающее. Десять минут и:
- Нулля долёр!
Левая кисть, на которой я использовал свеженькие чары, как будто пропала. Я видел, что могу шевелить немного пальцами, но ничего не чувствовал. Даже, когда слегка ударил рукой о пол, то результат был, будто чужой конечностью стучусь. Тут до меня дошло, что такая заморозка мне запросто может выйти боком. И я вновь взялся за свои, так сказать, инструменты. На этот раз новое заклинание обзавелось временными рамками в размере одной минуты.
- Курацио! – пока левая рука ничего не чувствовала, я взялся её полностью залечить. – Курацио!
За неё настала очередь груди, которую я сначала обезболил, а затем трижды использовал лечение. Лицо «морозить» испугался, мог и отключиться, если обезболивание затронет мозг. Пришлось терпеть скорее неприятные, чем болезненные ощущения, когда сходили ссадины, выправлялся нос, зарастали разбитые губы.
А левая рука всё ещё оставалась бесчувственной, хотя выглядела абсолютно здоровой.
- Да и фиг с ней, - решил я, - потом сама пройдёт. Или дома приведу в порядок.
После лечения самочувствие настолько быстро пришло в норму, что я испытал нечто похожее на эйфорию, экстаз. Вот только пять минут сходил с ума от боли, визжал «мама, роди меня обратно», а сейчас уже могу сплясать хоть чечётку, хоть пробежать стометровку на время, хоть поднять пару пудовых гирь. Это состояние едва не сыграло со мной дурную шутку. Собирая свои вещи, которые разлетелись из рюкзака, когда мной играли в футбол, я краем глаза заметил быструю тень, промелькнувшую на периферии. Очень быструю, нечеловеческую. - Солис радиус!
Вампирши хорошо меня потренировали. Уж в чём, в чём, а скоростном и инстинктивном использовании боевых чар я за последние полчаса сильно поднаторел. Я активировал палочку ещё до того, когда осознал кем может быть это существо, не желающее показываться на глаза. Кто сказал, что здесь только четыре вампира водится?
- Солис радиус! Солис радиус! Солис радиус! - Я принялся разбрасываться заклинанием в разные стороны, рассчитывая задеть шуструю тварь хотя бы краешком. – Выходи, скотина, сдохни, как настоящи… настоящая баба!
- Мальчик, успокойся. Я не желаю тебе зла, - раздался приятный женский голос из одного из проходов. – Наоборот, хочу тебе помочь.
- Спасибо, не нужно. Одна уже помогла, - крикнул я в ответ. - «Её нужно постараться прикончить, а то вдруг она последует за мной до дома?», - пронеслась в голове мысль, а рука уже сама, даже раньше, чем пришла в голову мысль, направила палочку в проход. - Солис радиус! Солис радиус! Солис радиус!