Феномен Девы Марии или пари на беременность (СИ) - Сурина Лилия. Страница 20

- Dorado! Enorme! ( Дорадо! Огромная! - исп.) – прошептал, лежавший подо мной, мужчина. Я скатилась с него и вопросительно глянула в чёрные глаза. Он показал рукой на рыбину.

Да, рыбина была здоровенной! Ярко-лимонного цвета с серой спиной. Она еще металась по палубе, билась в агонии, в то время как люди исполняли вокруг нее странный танец с подпрыгиваниями, выражавшими неописуемый восторг.

- Лейка! Вот это рыбину ты достала! Кило на двадцать потянет, - подскочил ко мне братец и подал руку, чтобы подняться. – Так! Встань сюда… Фил рядом, надо фотку на память сделать.

Нас с Филиппе поставили рядом, вручили притихшую рыбину – ему горбатое скользкое туловище, мне досталось держать хвост. Защелкали фотоаппаратами, советуя, как повернуться и улыбнуться. Я глянула на парня, стоявшего рядом, он тоже смотрел на меня, улыбаясь. Его бандана съехала, открывая светло-русую завитушку волос. Что-то зашевелилось в мозгу, но он был таким уставшим, что сразу же отмахнулся от мысли.

Подошла к брату, спросила разрешения удалиться вниз, подремать на одном из диванов. На что Илюшик ответил разрешением, только велел отправляться в каюту на кровать и выспаться хорошенько, потому что вечером прилетают Эрика с Сашулей, нужно будет встретить их и отметить встречу. Я облегченно вздохнула, и устало поплелась к лестнице. Что-то сказал на испанском языке Адам, я услышала своё имя, и тихий мужской смех. Повернулась и встретилась со жгучими чёрными глазами, парень ухмыльнулся по-доброму, ответил другу и, покачав головой отвернулся. У меня появилось ощущение, что мой маленький оргазм не остался незамеченным.

Но, плевать, я прошла в каюту и, не раздеваясь, прямо в шортах, завалилась на широченную кровать, которая занимала все пространство от стены, и до стены. Подмяв одну подушку под ноющий в сладкой истоме живот, я улыбнулась и провалилась в глубокий сон.

Пробуждение было приятным, даже глаза открывать не хотелось. Теплые твердые ладони оглаживали мои бедра, приятные поцелуи исследовали шею, ключицы и обнаженное плечико. Я невольно простонала и закусила нижнюю губу, чтобы не спугнуть поцелуи. Открыла глаза, наткнулась на настороженный черный взгляд и снова зажмурилась. Филиппе…

Касания прекратились, я подняла голову и залюбовалась нахмуренными черными бровями и пушистыми ресницами, потянулась губами к подбородку, покрытому легкой светлой щетиной. Хочу испытать то же, что и на палубе, только больше. Узнать ощущения, когда он внутри меня, не пустые толчки, а полноценное скольжение, наполненность. Порхающие поцелуи возобновились, и я вздохнула с облегчением.

- Ли-и-и-я… - какое красивое у меня имя, когда его хрипловатым шепотом произносит желанный мужчина. Прикосновения губ стали смелее и жестче, в ход пошли острые зубы.

- О-о-х… какой страстный! – прошептала я с улыбкой, резко потянула лицо Филиппе к своим губам. Этот поцелуй мне был по вкусу знаком будто, но я снова отмахнулась от намечавшихся догадок.

Страсть набирала обороты, вот уже и одежда летит в сторону. Я удивилась себе, ни капли стеснения, даже с какой-то гордостью я демонстрировала свою махонькую обнаженную грудь, подставляя миниатюрные соски горячим требовательным губам. Сладкие судороги пронзали мое тело раз за разом, заставляя выгибаться и стонать. Цепляясь за смуглую кожу на плечах мужчины, шептала разные нежности, даже не соображая, что он по-русски не понимает. Все равно…

Не глядя в лицо, стаскиваю пропитанную морским ветром футболку с парня, зацепляя заодно и бандану. Внезапно меня посещает мысль, что я предаю Олежека, чувство вины пытается пробиться сквозь толстый слой неги и страсти, но я подавляю его, представляя, как Олежек через десять лет бросает меня ради молодой восемнадцатилетней красотки. Мне почти больно, но я понимаю, что именно так и будет, что мне нужно забыть его именно сейчас, пока не приросла к нему душой. Значит всё правильно, успокаиваю я себя, значит, так тому и быть… Да и вообще, обещаний никаких я ему не давала, с чего мне быть ему верной?

Я не отрываю глаз от ладного смуглого тела, исследую его взглядом. Мужчина избавляет меня от шортов с трусиками, и я только благодарна ему за это, целуя бархатистую кожу на груди. Охаю, чувствуя, как проворные пальцы добираются до нежных складок между моих бедер. Мои руки в ответ тянутся к ремню на джинсовых шортах мужчины, поднимаю взгляд, чтобы полюбоваться его расслабленным выражением лица и… застываю на месте.

- Оле… жек… - не верю своим глазам, но взлохмаченные русые волосы, которые светлее к концам, знакомые очертания губ, овал лица и светлая полоска кожи у линии роста волос. Только глаза чужие, пронзительно-черные, злые и осуждающие. Я шарахнулась от его рук, нащупала какую-то тряпку, отодвинулась к спинке кровати и прикрыла свое тело, как оказалось, его футболкой.

- Что Лия, испанцу отдалась, а мне, значит, не желаешь? – Олежек огорченно усмехнулся, встал с кровати, и направился к узкой дверце. – Эх-х-х… все вы бабы одинаковые…

Он исчез за дверью, а я лихорадочно стала собирать вещи и одеваться впопыхах. До меня стал доходить весь ужас содеянного, сама себе противна стала. Оделась и села в изножье кровати, обняв подушку. Я слышала звук льющейся воды, поняла, что там, куда ушел Олег, душевая. Вскоре он вышел, уже со своими, серо-голубыми глазами и без усиков. Он презрительно кидал на меня взгляды, натягивая футболку.

- Ты что тут делаешь? – пискнула я сорвавшимся голосом. Хотелось провалиться сквозь дно этой посудины.

- Да так, экзамен тебе устроил. А ты провалила его. Ты такая же тварь, как и моя жена. Бывшая, к счастью, - он выплевывает слова с такой злостью, что меня мороз пробрал, я поежилась, пытаясь понять суть слов, которые доходили до разума, будто сквозь вату.

- Какая жена?! Когда ты успел, Олежек?

- Это давно было. И я не Олежек. Хотя всю неделю мечтал сменить имя, мне нравилось, как ты называла меня нежно – Олеже-е-ек… Но теперь не буду, мне мое имя больше идет.

- А как… как тебя зовут? – спросила я, хотя и так уже его имя высветилось перед глазами. Пылающими буквами.

- Напряги мозги, Лия. А я думал, что у нас все получится, а ты… Эх-х-х…

- Думал? – во мне вдруг стала просыпаться такая злость. Меня обвели вокруг пальца, и еще обвиняют, будто это я сама себя обманула. – Ты что здесь делаешь, м-мм? Я сбежала, чтоб подумать, а ты приплелся следом!

- Одним местом подумать, а Лия? А вот не получилось, нет такого испанца! Так тебе и надо, получила то, чего просила…

- Ах ты клоун! – вскочила я и стала колотить наглеца подушкой. – Получила! Сейчас и ты получишь! И за несуществующего Олежека, и за испанца, за то, что с братом моим сговорились, ему тоже мало не покажется! Вот тебе, паразит! Вот тебе экзамены! Я не студентка, чтоб проверять меня…

Я гонялась по кровати за Филом-Олежеком-Филиппе, и со всей силы лупила его, горькая обида застила глаза слезами.

- Пошел вон, мерзавец! Видеть тебя не могу! Меньше чем за неделю умудрился всю мою жизнь с ног на голову поставить! – очередной раз попала по спине обидчику, Фил поймал подушку за другой конец и рванул к себе, перья белой метелью взметнулись вверх и закружились вокруг нас.

- Я уйду, конечно. Даже к лучшему, что ты так попалась, не так больно расставаться. Прощай крошка! – наигранно весело кинул бывший студент и мой воздыхатель, и исчез за раздвижной дверью. Он был очень зол и обижен, это хорошо читалось по его напряженному лицу.

Я осела на пол, перья опускались мне на голову и плечи, легко, совсем не ощутимо. «Верни, верни, верни…» - стучало в мозгу. Я встала и на трясущихся ногах вышла из каюты. Мы успокоимся и поговорим, ведь он так и не объяснил ничего. Куда он сейчас от меня денется, с яхты, посреди океана? Но как оказалось, пока я спала, мы вернулись в порт, и теперь я смотрела с палубы вслед уходящей любви, которая так и не успела распустить свои дивные цветы. Он почти бежал, стараясь быстрее покинуть меня.