Ледяной Сокол - Хэмбли Барбара. Страница 46

– Тиомис. Так называлась Тень, Которая Ждет в Конце Времен.

Бектис и Хетья установили Темную Молнию на западном склоне ледяного холма и начали его резать.

Выемка превратилась в туннель, пар вырывался из него белыми струями и превращался в туман, укутывавший все вокруг. Самых тупых клонов отправили вычерпывать талую воду, которая накапливалась по мере углубления туннеля. Ветер немного утих и сменил направление. Небо укутывали плотные облака, сквозь которые кое-где виднелось зеленоватое небо.

– Сегодня взойдет луна, – сказал Ледяной Сокол.

Они выкопали в расселине пещеру. Ледяной Сокол пошел на разведку и обнаружил следы Народа Земляной Змеи. Утром их стало больше, а рядом с ними появились другие – следы, которые он знал.

Говорящие со Звездами. Трудно что-то сказать с уверенностью, потому что они тоже были в снегоступах, но Ледяной Сокол думал, что узнал длинный шаг, характерный для Голубой Девы. Вот эти глубокие отпечатки тяжелого тела наверняка принадлежали Красной Лисице, а рядом с ним всегда находится Неспящий в Ночи, бывший когда-то его самым сильным сторонником. Скорее всего, Голубая Дева отправила кое-кого из племени вслед за табуном лошадей, но вообще народы Истинного Мира предпочитали быть настороже, когда дело касалось тех, кто посягал на их территории, особенно если намерения захватчиков оставались непонятными.

Слишком много в этих повозках стального оружия южан, и, пожалуй, это даже важнее, чем возможность заполучить их коней. Его соплеменники достаточно пострадали от набегов грязекопателей, поэтому они больше не допустят, чтобы их застали врасплох.

С верхушки ледяной глыбы, на которой все они устроились, Ледяной Сокол внимательно наблюдал за тем, как Наргуа и Сержант Красные Башмаки выставляли дополнительных часовых и о чем-то обеспокоенно совещались с Ваиром. Бектис оставался в клетке Темной Молнии, напоминая краба-отшельника в какой-то фантастической раковине. Ледяной Сокол посмотрел на небо, на часовых, на потрескавшийся голубой лед… Сегодня ночью луна будет в своей последней четверти, но должна взойти рано и светить ярко.

– Сестра моя, погода сегодня останется ясной?

Она немного подумала, потом решительно кивнула.

– Ваир тоже это знает, – заметил Потерявший Путь. – Он наверняка ждет нападения сегодня ночью, и мне кажется, его не разочаруют.

– Это даже лучше, – отозвался Ледяной Сокол. – Они будут ждать Народ Земляной Змеи или Голубую Деву, чье нападение нам только поможет. Мне кажется, сегодня у нас появится возможность освободить Тира.

Глава тринадцатая

Дух Ледяного Сокола облетел лагерь. Он увидел Народ Земляной Змеи, расположившийся бивуаком у подножья горы. Неровная местность скрывала их костры и снежные пещеры. Дарки забрали их шаманов семь лет назад, как забрали они и Зоркого Глаза у Народа Пустых Озер. Впрочем, его амулеты по-прежнему обладали силой, так что Бектису нелегко будет наложить на них заклятья безумия или страха.

Он увидел Говорящих со Звездами, цепочкой спускающихся с горы. Голубая Дева шла впереди всех.

Как странно вновь столкнуться с ней лицом к лицу, подумал Ледяной Сокол.

Она не чувствовала, что его тень сопровождает ее, дорогу для своих воинов выбирала мастерски, так что их никто не видел, и ветер им не мешал. Она тоже густо намазала лицо жиром и закуталась в башлык из шерсти мамонта, задубевший на морозе, так что на самом деле Ледяной Сокол видел только ее глаза. Небесно-голубые, холодные и подозрительные, они совсем не изменились. Она была очень мускулистой и высокой женщиной, к старым ожогам прибавились шрамы, оставшиеся после сражений с дарками. Ее будет нелегко победить, подумал Ледяной Сокол, когда я брошу ей вызов – но она не сможет его не принять, особенно если я сумею подтвердить клятву словом Потерявшего Путь. Конечно, я много тренировался – но она жила в тяжелых условиях, и сумела выжить в мире куда более холодном и жестоком, чем мир Убежища, и возглавляла людей, которые нуждались в твердой руке.

Солнечная Голубка сказала ей:

– Я думаю, ты не пускаешь меня потому, что боишься меня, – он до сих пор слышал эти слова девушки и видел гнев, полыхавший в ее сапфировых глазах. – Ты боишься, что я стану воином, равным тебе. Ты боишься за свое положение.

– Не боюсь. – Грубый голос Голубой Девы звучал очень спокойно. Голубка была единственным человеком, которому она позволяла спорить с собой. – Просто ты еще очень молода. У тебя недостаточно сил, чтобы выжить в бою, особенно, если тебя ранят. Ты недостаточно быстрая и недостаточно выносливая.

Ее глаза скользнули с девушки, хорошенькой, как лисенок, и такой же свирепой, на Ледяного Сокола, своего соперника, который наблюдал за ней со ступенек дома Полдня, и она добавила:

– И ты не позволяй ей уговорить себя. Она еще не готова.

Но он позволил. Голубка могла уговорить кого угодно. Кроме Голубой Девы.

Почему это случилось – потому что он любил ее? Или потому что был зол на Голубую Деву, которая уже вела себя, как наследница Полдня? И из-за кого он злился – из-за Голубки или из-за себя?

«Но как бы там ни было, – подумал Ледяной Сокол, соскользнув с края ледяной глыбы и снова удивившись тому, что не оставляет следов, потому что был бесплотным духом, – не я виноват в том, что Голубку убили. Ее пронзили копьем, и у нее не хватило сил удержать перепуганную лошадь, поэтому они свалились в пропасть. Вот и все».

Но именно ему пришлось сказать Голубой Деве, что ее возлюбленная погибла.

Демоны, нашептывая что-то, метались по лагерю. Теперь их было больше, чем всегда – грязно-коричневых сгустков воздуха. Иногда он просто видел какие-то отблески, иногда – их сверкающие клыки, с которых что-то капало. Пасти, которые терзали его, шипели на него, огоньки, безумно пляшущие на снегу…

Этот безумный огонь полыхал в глазах по меньшей мере восьми клонов. На двоих были надеты амулеты, отпугивающие демонов. Один увидел Ледяного Сокола – точнее, демон в нем увидел Ледяного Сокола – показал на него рукой и побежал к нему, вскрикивая и хихикая. Но двое обутых в башмаки часовых подняли луки и застрелили одержимого воина, и демон выплыл из его рта вместе с кровавым кашлем умирающего клона.

Демон кинулся на Ледяного Сокола и начал кусать его, но у юноши уже был опыт, поэтому он сумел отгородиться от боли и запереть сознание. Тварь плюнула в него, осыпала его площадной бранью голосом Полдня и улетела.

Ледяной Сокол двинулся дальше, дрожа от потрясения; ужас и холод были неотделимы от бесплотного состояния. Дневной свет угасал. Между повозок по-прежнему струился пар с ледяной горы, где работала Темная Молния. Он миновал место, где лежали тела клонов – за этот день многие из них умерли, хотя были созданы совсем недавно. Ледяной Сокол обратил внимание на то, что обнаженные тела выглядели пестрыми. В некоторых местах кожа напоминала человеческую, в других была зернистой и грубой, а кое-где и вовсе покрыта сероватой шерстью.

Он нашел повозку, в которой спал Тир. Она стояла в самом центре лагеря.

Когда нападет Народ Земляной Змеи, в лагере начнется смятение. Ледяной Сокол, как привидение, скользил от повозки к повозке, определял расстояние, осматривал местность и представлял себе, как будет выглядеть лагерь, освещенный только факелами. Он прикидывал, в каком месте нападет Народ Земляной Змеи, в каком – Говорящие со Звездами. Где удобнее всего войти в лагерь из нижнего ущелья – все будут похожи друг на друга, закутанные в шубы из бизоньих и мамонтовых шкур. Когда он вернется в свое тело, спящее сейчас в ледяной пещере, которую они выкопали вчера вечером, он сможет…

Шипенье Темной Молнии прекратилось. Клоны, дрожа, заковыляли в туннель с кожаными ведрами в руках.

Кто-то сказал:

– Приведите мальчишку.

– И ради всего святого, принесите мне питательного отвара! – крикнул Бектис из металлической клетки, в которой покоилась Темная Молния. Он был одет в длинную шубу, несколько вышитых шапочек, шарфов и капюшонов. В обозе беженцев, шедшем из Гая в Ренвет после того, как дарки уничтожили город, гардероб Бектиса, включавший в себя огромное количество теплой одежды и муфт, стал источником бесконечных насмешек стражей. Ледяному Соколу вдруг стало интересно, что именно говорили о Бектисе южные воины, когда Ваир на-Чандрос не мог их слышать.