Седьмая звезда (СИ) - Риз Лаванда. Страница 101

— «Энн, мне так не хватает вас! Я скучаю. Так хочется обнять тебя, снова почувствовать жизнь».

— Чи, милый, — прошептала она, быстро моргая от наворачивающихся слёз, — Прости меня за всё, я тебя люблю, …мы будем помнить тебя, братишка! — Энн протянула к нему руку, но образ Чи тут же исчез.

Перед Зуром неожиданно возник образ Ванды. Сначала она молча, осуждающе смотрела на него, но затем тихо произнесла:

— «Я родила тебе сына, а ты отправил меня в мир бесплотных духов, заставил бродить в вечной пустоте, вдали от моего ребёнка. Ты должен последовать за мной, вместо тебя уже есть кому остаться в мире живых. Тебе здесь ждут твои предки, Зур!»

— Я не убивал тебя, Ванда, и не отдавал такого приказа, хотя по нашим законам за такие проступки казнят. Это твой отец посчитал, что так он загладит свою вину, — ответил ей Зур. — Вы хотели обмануть меня, хитростью заставить меня привязаться к тебе, и это было не правильно. Вы сами обрекли себя на муки. Но я не держу на тебя зла, и ты …прости меня, если я косвенно послужил причиной твоей смерти. Мой сипат никогда не позволит мне выбрать другую женщину. Вы бросили вызов силе. А сына я не брошу. Я скажу если это даже слишком поздно — спасибо тебе за него! — И Ванда исчезла, как и появилась.

Они шли дальше, а голоса всё окликали, заставляя оглядываться, кто-то появлялся и манил за собой, призывно махая рукой. Голоса просили, умоляли, кричали и плакали, переворачивая внутри душу, но, ощущая теплую ладонь Зура, Энн не останавливалась.

Неожиданно туман между ними рассеялся, и они смогли не только ощущать, но и спокойно видеть друг друга, хотя по-прежнему вокруг них была беспросветная серая мгла. И вдруг им обоим путь преградил образ Илая. …Увидев его, Энн замерла от боли, а затем, встрепенувшись, ей захотелось броситься к нему, но Зур крепко держал её за руку. Илай молча протянул к ней руку, но она не почувствовала его прикосновения, только холод. Он улыбнулся ей такой знакомой милой открытой улыбкой, обратившись к ней со всей своей нежностью:

— «Привет, малыш! Я безумно тоскую без тебя, ты мне нужна. Энн, любимая, вечность отпустила нам так мало времени, а здесь в пустоте его вообще не существует. Почему всё так несправедливо? Если бы ты только была рядом, если бы я мог видеть твои глаза, и вечность была бы уже заполнена! Не уходи, побудь ещё немного!»

Но душившие её эмоции мешали ей произнести хотя бы слово. Вместо неё проговорил Зур:

— Отпусти её, дружище. В мире живых её время ещё не закончилось. Она унесет с собой память о тебе и твоё сердце, которое живет вместе с ней. Я буду заботиться и защищать Энн, потому что люблю её, и буду любить до последнего дня. Прости, мне повезло больше, ведь я умру с ней в один день. Мы больше не соперники и не враги с тобой, …если Энн любила тебя, значит, ты был этого достоин, и я приму это, научившись уважать твою память, но я не позволю духу забрать у меня мою Энн.

Прежде чем он исчез, она успела поймать взгляд этих любящих синих глаз, а сжавшееся от боли сердце, напоминая о себе, чуть не разорвало грудь.

— Энн, это всего лишь иллюзия! Обман! Образы, вытащенные из нашего подсознания для последнего испытания! — с досадой произнес Зур, с силой сжимая её руку. — Это всё для того, чтобы заставить нас растеряться и поддавшись эмоциям сбиться с пути. Души наших умерших в другом мире. Разве любящие звали бы тебя с собой во мрак? Посмотри на меня, я рядом, я живой и я люблю тебя!

Энн заглянула в эти удивительные глаза, в которых отражалась её душа, где на дне этого черного омута её ожидала его любовь, его стойкая мужественная преданность. И не важно, что он принадлежал другой, не похожей расе. Различия в оболочке были не важны. Важно было лишь то, что их души отыскали путь к слиянию, и эта связь дарила ей ощущение необыкновенного счастья — которое было даже больше чем вечность!

— Я тоже люблю тебя, Зур, — улыбнувшись, прошептала она, — И хочу быть с тобой до конца. — Энн потянулась к нему, обвивая его за шею, целуя его в мягкие теплые губы, которые тут же стали перекликаться с ней ответным чувством.

Когда, отрываясь от поцелуя, они оба открыли глаза, то оказалось, что они уже находятся не на призрачном мосту, а в огромной пещере, которую тускло освещал круглый камень, лежащий на постаменте.

Мягкий голубоватый свет окутал их своим сиянием. Боясь отпустить девушку, Зур произнес:

— Вот оно, Око Владыки. Невозможно поверить, но Омас оказался прав. Ты готова выразить своё желание и быть услышанной?

— А ты думаешь, что я ещё сомневаюсь? Конечно, готова, и не думаю, что моё желание не совпадет с твоим, — усмехнулась Энн.

Одновременно возложив руки на эту вселенскую тайну, оба в душе пожелали одно и то же — возрождение сипата, чтобы уже никогда не расставаться. Свет стал резче, ярче, слепя глаза до боли, нарастая до извергающейся вспышки. Какое-то время ничего невозможно было разглядеть, но потом ощущения и ориентация постепенно стали восстанавливаться, поражая их в очередной раз.

…Вокруг были горы, а над ними чистейшее изумрудное небо, яркий дневной свет освещал красно-желтые разводы на безмолвных камнях, снова навалилась жара, и Энн, в обнимку с Зуром, как ни в чем не бывало, стояли возле уединенной пещеры старца Омаса, в исходной точке пути «следов сипата».

— Эти прыжки в пространстве уже начинают мне надоедать! — проворчал Зур, потянув за собой девушку к пещере.

Омас стоял в той же позе и даже в том же месте посреди своего убежища, сложив на груди руки, застыв в смиренном ожидании. Казалось, его совсем не удивило их возвращение, даже наоборот он как будто уже был готов к этому.

— Вот твоя карта, мудрый Омас. Мы прошли путь к Оку Владыки только в один конец, обратно нас вернула непонятная мне сила, — протягивая свиток старцу, заговорил с ним Зур.

— Почему непонятная, …эта сила в тебе, мой правитель, — прожурчал тихий голос Омаса. — Ответь мне, нашли ли вы ответы, которые искали?

Но тут Зур не выдержал и усмехнулся, качая головой:

— Я понял в чём хитрость. Те, кто отправился бы в этот путь лишь для того чтобы разорвать сипат — они бы никогда не дошли, и наверняка его и невозможно отменить, словно запланированный рейс. На этом пути пара с недоразвитыми чувствами просто погибала бы, а доходили лишь те, кто стремился сохранить свою любовь. Этот путь — это бурное русло реки, посреди которого двое сидят в лодке, и учатся грести одновременно. И мы с Энн выплыли. Этот путь действительно помог мне, я чувствую, что на душе стало легко и тепло. Я не зря потратил столько времени! Скажи мне старец, чем я могу отблагодарить тебя, ты можешь просить у меня что угодно.

— Мне не нужны блага этого мира, правитель Зур. Храните свой сипат, эту легкость и тепло, берегите эту связь, поклоняясь в себе этой священной силе, вот и вся плата.

— А вот у меня есть к тебе мудрый Омас ещё одна просьба, но сначала я обращусь к Энн. — Зур с каким-то особенным торжественным видом взглянул не неё, мягко прикоснувшись к её руке, — Энн, я хочу, чтобы ты сейчас не думала, кем я явлюсь на самом деле на этой планете, я хочу, чтобы ты сейчас посмотрела на меня и восприняла как Зура, который тебя любит. И вот я спрашиваю тебя — ты станешь моей женой?

На какое-то мгновенье она даже растерялась, это было первое официальное предложение в её жизни, и это почему-то растрогало её:

— Я …и так ею уже стала, …разве нет? — пролепетала она.

— Ты была моей женщиной, а теперь я предлагаю тебе официальный статус, но не хочу, чтобы тебя пугало моё положение, потому что теперь это уже не преграда. Я хочу, чтобы все воспринимали тебя не как мою приёмную сестру, гостюющую на Химере — я хочу, чтобы ты могла назвать себя моей женой. Поэтому я ещё раз спрашиваю тебя — ты выйдешь за меня замуж? — не сводя с неё внимательного взгляда, пронизывающих черных глаз, проговорил Зур.

— А что у химеров для этого есть специальный обряд? — спросила она, вдруг понимая, что несет в этот момент неимоверную глупость.