Седьмая звезда (СИ) - Риз Лаванда. Страница 24

Один из них, пристально заглядывая ей в глаза, ткнул её своим скривленным пальцем в грудь, вдруг произнеся со зловещим завыванием:

— Загнанные чужими играми в лабиринт паутины миров!

Заблудшие души в тумане обмана и страхов, без имен и судеб!

Бредущие по страданиям не вашей войны, но принимающие её как свою. Глупцы! Жертвы невидимого спрута! Он никогда не отпустит тебя, никогда! Обжигаться будешь и срываться в бездну, захлебнешься в крови и слезах! … Но ты не сможешь выстрелить себе в сердце! Сорвешь с себя кожу, вырываясь из хватки выбора, и отдашь ему душу! Никогда не прислушивайся к шепоту из-за спины! Иди только вперед, даже если угли будут жечь тебе стопы! Знайте вы, что тьма густая и поглощающая, а свет прозрачен и тверд! Если обопретесь об него — не утоните! — он или она буквально плевали в неё каждым словом с ужасающим и таинственным выражением сморщенного лица.

И с каждым таким словом, Энн снова теряла силы, словно задыхаясь в волне непонятного и обжигающего холодом страха. Она была не в силах больше этого терпеть и закричала.

Первыми вбежали Мак и Жако.

Зловещие незнакомцы заметушились, возмущаясь их появлением, пока Жако не осадил их гневным окриком. Вдвоем они вывели потерявшую над собой контроль Энн.

— Что, … что это за люди? — переводя дыхание, пробормотала она.

— Зур обязался доставить их в созвездие Паука, — недовольно ответил Мак.

— Зур стал брать пассажиров?! — поразилась девушка.

— Они хорошо заплатили. Мы смогли пополнить запасы горючего, воды и продовольствия. Вариант, конечно, не наш, но выбора и времени у нас не было Энн, — заметил Жако, усаживая её обратно на кушетку.

— Они … они вселяют непонятную жуть, — Энн продолжала дрожать и всё ни как не могла отпустить руки Мака. — Откуда они?

— На Хатэ живут разные народы, а так же племена мистэры, это их жрецы. Да, они странноватые, вечно несут какую-то ахинею, но у них водятся камушки. Зачем им нужно на обмотанные паутиной планеты мы не спрашивали. Спи, тебе нужно спать, много спать. Не суйся к ним больше. Скоро мы прилетим, и все пройдет, — спокойно улыбнулся её чернокожий брат, погладив девушку по волосам. — Спи!

Спасительный сон теперь стал её злейшим врагом. Он терзал, душил и изматывал Энн, кошмарами. Стоило ей только закрыть глаза и это начиналось. И всё чаще братья прибегали на её нечеловеческие крики, пытаясь разбудить и успокоить содрогающуюся сестру, мучимую последствиями её болезни.

«И вот снова он позвал её. Она отчетливо слышала голос Илая, в нём было столько боли и физического страдания, в звуке его голоса будто рвалась его душа. Энн не может понять, откуда доносится его голос. Она мечется по горящему лесу, чувствует удушливый запах едкого, слепящего глаза дыма, видит как полыхающие деревья, искрясь и полыхая пожарищем, рушатся на землю, прямо к её ногам. Она чувствует, как пламя обжигает её кожу, лишая воздуха. А он всё кричит и кричит! Раскаленный ужас сжимает в ладони её мечущееся сердце, она бежит, перепрыгивая через пламя, не ощущая боли, даже уже не дыша. Вот перед ней единственное уцелевшее дерево, к которому привязан Илай. Но … она не успевает и его тело вспыхивает как факел, а из её груди вырывается оглушительный отчаянный вопль: — Илай!!!»

— Энн проснись! Энн! — Сеярин щекотал её щупальцами, пытаясь вернуть сестру к реальности, но безуспешно, она продолжала кричать как ненормальная.

— Да проснись же ты, наконец! — в сердцах крикнул Лакур, плюхнув ей в лицо холодной воды.

Задыхаясь, Энн с ужасом открыла глаза:

— Пить, дай мне воды, — прошептала она.

За их спинами в дверном проёме нерушимо стоял задумчивый Зур.

Взгляд его был обращен в никуда, сквозь тело Лакура, через обшивку корабля, устремившись куда-то в космос. Но, тем не менее, брови его были нахмурены, а зубы крепко сжаты — Зур упорно о чем-то размышлял.

Осушив стакан с водой, Энн упала на постель и снова уснула.

— Опять спит, значит, скоро снова будет вопить, — обеспокоено покачал головой Лакур.

— Кто такой Илай? — вопрос прозвучал стальным тоном Зура.

— А почему ты нас об этом спрашиваешь? — пожал плечами Лакур, — Спроси Энн, это её кошмар.

— Но я спрашиваю именно тебя, Лакур! Я видел, как ты изменился, как заметушился когда она начала выкрикивать это имя! Я очень отчетливо почувствовал, что ты отлично знаешь о ком речь! Отвечай! — в его голосе стали проявляться рычащие оттенки.

— …Так звали солдата, которого мы обменяли на нашего отца, — ответил непробиваемый Сеярин. — Его уже нет, а кошмары до сих пор мучают её. В чем проблема, Зур?

— Пока я просто удивляюсь, когда это и вы успели с ним лично познакомиться. Видно, он слишком глубоко засел в её подсознании, если она с таким страданием зовет его. Вы что-то ещё знаете?

— Это ты на что сейчас намекнул?! Подозреваешь нас в сокрытии, сговоре, в чём?! Ты становишься невыносимым в своих копаниях и подозрениях! Отвали, Зур! — недовольно проворчал Лакур.

Энн не слышала ни одного их слова. Она снова брела во мраке своего сна.

«И она снова бежала из последних сил. За ней гнались солдаты Империи! Они почти настигли её, оборачиваясь, Энн видела в их руках направленное не неё оружие, она слышала их учащенное дыхание. Но вдруг она споткнулась, упала и покатилась с обрыва, кувыркаясь в густой высокой траве. …Солдаты отстали, потеряв её след. Она чувствовала запах травы и дуновение ветерка на своём лице. Ощущения были настолько реальны, что Энн даже чувствовала, как её пальцы вгрызались в землю, когда она ползла по покатому склону. Слегка приподнявшись от края холма, Энн увидела страшную картину: солдаты, окружив Зура, забивают его ногами и литыми дубинками, ломая ему кости. Зажимая ладонью рот, она сдерживала вырывающиеся крики и рыдания. Энн видела, как они тащат окровавленное почти безжизненное тело её брата, а она ничего не может сделать, не может помешать им, отчаянно цепляясь за колышущуюся безучастную траву. Солдаты волокли его в консервный бункер, наполняющий криокамеры. Ещё миг и его заживо заморозят, отправив в музей правосудия Империи. Это было просто невыносимо — быть жалким свидетелем гибели близкого человека! Не помня себя, Энн вскочила и помчалась вниз, прямо к безжалостным имперским псам! Упав на его истерзанное тело, она знала, что умрет вместе с ним».

— Зур! Нет! Не трогайте меня! Хватит! — металась на постели Энн, пока крепкие сильные руки не встряхнули её, вырывая из лап кошмара.

Увидев его перед собой, живым и невредимым, Энн обмякла в его руках. Поддавшись порыву радости, что это опять-таки всего лишь сон, она обвила его за шею, позволив Зуру усадить её себе на колени.

— Как хорошо, что ты меня разбудил, это было невыносимо. Мне приснилось, что тебя убивают. От этих кошмаров я скоро сойду с ума! — прошептала она, соприкоснувшись с ним лбами. — Меня страшит их реальность. Боюсь снова закрыть глаза и оказаться в каком-нибудь аду.

— Не бойся, я не отдам тебя твоим кошмарам, — прошептал Зур, вдруг легонько поцеловав её в губы. — Я здесь, мы все вместе, в безопасности, скоро это всё закончится.

Он прижал её крепче и его следующий поцелуй стал более открытый и настойчивый, с легкостью ломая сопротивление ослабленной девушки.

Энн с трудом отстранилась от него, по сигналу мгновенно встрепенувшегося и отрезвевшего сознания.

— Не надо, Зур, пожалуйста. Однажды мы окончательно решили, что этого больше не повторится. Не будем начинать все сначала, это бессмысленно, это всё только усложняет, — возмущенно, заговорила она, пытаясь разжать обнимающие её руки.

Зур улыбнулся, его голос звучал медленно и томно, с одновременной уверенной твердостью:

— Начинать сначала? А я ничего и не заканчивал. Моё отношение к тебе не меняется, Энн, независимо оттого, занимаемся мы с тобой любовью или нет. Тогда я уступил мнению Тиара, его человеческая логика настаивала, что такие отношения могут разрушить семью. Хотя я до сих пор не понимаю, как такое возможно, если мы навеки свиты одной неразделимой цепью?! Мы уже и так семья. Мы принадлежим друг другу, Энн.