Встретимся в Загсе или на небесах (СИ) - "Iva River". Страница 18

Не знаю, с чего мне вдруг пришли в голову подобные мысли. Ведь к Ивану с его твореньем они не имеют отношения.

Или так только кажется? А на самом деле любое, принятое нами решение меняет всю картину? И от того, буду ли я поощрять Ванины литературные потуги или сбегу без оглядки, тоже что-то зависит?

А может, наоборот? Мы принимаем как раз те решения, которые уже где-то и кем-то запланированы? А нам только кажется, что это наш собственный выбор?

Можно придумывать любые варианты — всё равно никто достоверно не знает, как и что происходит…

Я отлепилась от колонны и угрюмо поплелась к своей машине.

А в холле нашего дома меня уже поджидал сюрприз в виде следователя Кондратенко.

Детектив спал, откинувшись на спинку дивана и продолжая держать в руках газету, которую, вероятно, читал до того, как уснуть. На пол с его ботинок натекла небольшая грязная лужица, на коленях покоилась чёрная папка.

Первым моим порывом было проскочить мимо, но потом я передумала. Если он пришёл ко мне, то охранник всё равно сообщит, что я проследовала в квартиру, и встречи по любому не избежать. А если не ко мне, то…

Да к кому он тут ещё мог прийти?!

— Здравствуйте, Добромир Петрович, — громко сказала я.

— О, Королева! — следопыт очнулся от спячки, отбросил в сторону газету и протёр глаза. — А я к вам.

Глава 12. Карантин и влюблённый следователь

Кто бы сомневался, что ко мне!

— Что-то ещё случилось? — я со вздохом опустилась на диван рядом со следователем.

— Ну как сказать… Нам-таки удалось задержать маньяка, — поделился он. — После очередного нападения по горячим следам отловили.

— О, поздравляю! — искренне сказала я, недоумевая, зачем же он тогда явился. Неужели просто радостью поделиться?

— Спасибо. Да только вот непонятка у нас возникла, уважаемая Маргарита Николаевна, — не дожидаясь моих вопросов, пояснил он. — Гражданин во всех преступлениях сознался, а ваш труп признавать не хочет.

— Мой труп? — я чуть не поперхнулась.

— Ну, не ваш, слава богу, — Добромир потянулся за брошенной газетой, аккуратно сложил её и водрузил сверху на стопочку, — а обнаруженный в вашем офисе.

— Как это не хочет?! — возмутилась я. — И что?

— Так вот и я думаю, что? — он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза. — Сознавшись в пяти преступлениях, отказываться от шестого никакого смысла ведь нет? А он отказывается.

— А может, всё-таки есть? — глупо предположила я. — У вас какой-нибудь лимит на количество злодеяний существует?

Добромир посмотрел на меня, как на… в общем, как на «блондинку» посмотрел.

— Нет, отвечать ему придётся одинаково, что за пять, что за шесть. Если, конечно, вообще придётся. Боюсь, после психиатрической экспертизы он переберётся совсем в иное место. Очень большие сомнения в его вменяемости и способности защищать свои права.

В вопросе вменяемости я была с ним абсолютно солидарна. Ну не может человек в адеквате совершать такие зверства! А вот по части прав… Какие ещё могут быть права у подобного изувера?..

Однако у правосудия на этот счёт своё мнение, и спорить с ним бесполезно.

— Типичный шизоид, — продолжил следователь. — Представляете, он утверждает, что получил указание свыше убить шесть светловолосых девушек, и тогда наступит Апокалипсис, которого он, видите ли, давно дожидается. Знамение ему, видите ли, было! И за это злодеяние его обещали в рай поместить! А он, понимаешь ли, не успел предназначение выполнить и теперь шибко расстроен. Не, ну вы представляете? Где рай, а где убийства?! Хоть какой-то просвет должен же быть в мозгу! Ну, будет теперь ему «рай», не в тюрьме, так в психушке…

Я потрясённо молчала. Не у меня одной, значит, какие-то видения-знамения! Хорошо ещё, что меня не подрядили десяток мужиков замочить, а всего лишь поведали о грядущем конце!

— Так вот, Маргарита Николаевна, возвращаясь к убийству вашей сотрудницы, хотелось бы узнать, если не маньяк, то кто, по-вашему, мог бы это сделать?

— Я не знаю… — растерялась я.

У меня действительно не было никаких предположений. Заподозрить кого-то из работников или клиентов нашего офиса я не могла, а личными связями Кати попросту никогда не интересовалась. Да их же сотни, наверное! В одной только школе и институте сколько!

Правда, оставался ещё неведомый покупатель, история с которым выглядела достаточно подозрительно и могла существенно сократить круг подозреваемых. Но, оказалось, номер его «пробили» в первые же дни, и у человека на тот злополучный вечер имелось железобетонное алиби. Компанию покупать он передумал, сам задержался в поездке и находиться здесь просто физически не мог, а телефон так и вовсе потерял.

Получалось, придётся несчастному следователю копать во всех направлениях сразу.

— Да, — со вздохом согласился Добромир, — лопатить — не перелопатить…

Несмотря на то, что никакой полезной информацией по данному делу я не располагала и помочь следствию ничем не могла, господин Кондратенко продолжал мучить меня вопросами.

Сидеть в вестибюле под любопытствующими взглядами периодически проходящих мимо соседей было не слишком приятно, и я предложила подняться в квартиру. И так завтра как пить дать по дому поползут новые слухи о моей «скромной» персоне. Добромир хоть и по гражданке одет, но всё равно легко угадывается, что товарищ из «органов».

Сначала следователь для порядка поотнекивался, но упоминание о горячем кофе со сливками и лимонных кексах сделало своё дело, и сыщик послушно стал взбираться вслед за мной по лестнице.

Я заперла Федьку в ванной, предварительно изъяв оттуда банный халат и полотенца, до которых пёс был весьма охоч, и только после этого впустила Добромира в дом.

Коты разношёрстной гурьбой выкатились под ноги, повергнув следователя в ступор. Зрелище в двадцать котов, заполонивших даже такую немаленькую прихожую, как моя, кого угодно впечатлит! А если бы он ещё знал, какие они у меня общительные! Наверное, вообще поостерёгся бы к нам заходить.

Самый дружелюбный, Томми, протиснувшись через всех, уже вовсю тянул к нему лапы.

Наивный Кондратенко попытался отодрать кота от штанины, но не тут-то было. Отдираться Том и не думал, а, напротив, ловко вскарабкался по Добромировой брючине и через секунду уже обнимал рыжими лапами толстую шею следователя. Детектив сморщился, видимо, в страхе ожидая, что кот сейчас полезет с поцелуями.

Полез, конечно!

А тут ещё и Филя с Капой запрыгнули на тумбочку и, использовав Томину спину как опору, тоже стали протискиваться к сыщицкому лицу, приветливо заглядывая объекту в глаза.

Добромира передёрнуло, и на его физиономии на миг появилась брезгливая гримаса.

Бедный следователь стал отмахиваться от любвеобильных котов, и Филя с Капой, жутко разобидевшись, ушли.

Но Тому такой ерундой, как чьё-то недовольство, не проймёшь, и он продолжал нагло тереться о щёки гостя, громко «курлыкая».

Он у нас в самом деле не мурлыкает, как положено котам, а имитирует звуки наподобие тех, что издают голуби. «Птица счастья» наша, как прозвал его Магистр, который сейчас сидел в стороне и с ухмылкой взирал на всё это действо.

В общем, пришлось спасать господина следователя, по-видимому, не слишком большого любителя хвостатых. Это мы с Галкой можем с ними часами «облизываться».

Ещё ошиваясь у «гения» в больнице, я по телефону попросила Сашку выгулять и накормить Федьку, так что торопиться мне было некуда. Могла хоть до ночи со следователем беседовать, да только рассказать мне ему было нечего.

А вот с заскочившей после него Галкой я решила наконец поделиться мучившей меня проблемой. Галка — не Сашка, заморачиваться так, как он, не станет, а носить это всё в себе было уже слишком тяжело.

— Галь, вот ты меня хорошо знаешь, скажи, может, я правда сумасшедшая?

— Да ну, Рит, какая из тебя сумасшедшая. Мне кажется, тут другое что-то… Какие-то аномальные способности, может быть… Слушай, а вдруг ты каким-то образом эти свои придуманные события притягиваешь? Вот посмотри, придумала свою «Ассоль» с кучей котиков, и они на тебя, как горох, посыпались. Про Создателя с Апокалипсисом только начала думать — и на! Тут же тебе видение! Хорошо хоть, не конец сразу! Может, ну его, а? Не трогать такие темы? А то реально стрёмно как-то…