Целуй меня (ЛП) - Ловелл Л. п.. Страница 29

Я ничего не говорю в ответ, поэтому Неро заводит двигатель, и наша машина отъезжает от тротуара.

— Слушай, сегодня мне надо отъехать и кое с кем разобраться. Возможно, придется попортить шкуры нескольким албанцам. Не хочешь съездить со мной?

Я пытаюсь сдержать улыбку.

— Ты приглашаешь меня, чтобы мы вместе наваляли хитрожопым наркоторговцам?

Взгляд Неро по-прежнему прикован к дороге, но его глубокий шумный вздох несомненно выражает мольбу о сохранении терпения.

— Как романтично, — поддразниваю его я.

— Хорошо, тогда я отвезу тебя домой, — говорит он.

— Так уж вышло, что я неравнодушна к твоим романтическим жестам, капо. Кому нужно раздробить коленные чашечки?

Губы Неро растягиваются в улыбке, и я задаюсь вопросом: неужели вот это и есть — быть нормальным? Ну, почти.

Он выжимает газ, и наш спортивный автомобиль выезжает из города, направляясь в сторону Бронкса.

Глава 18

Неро

Мы подъезжаем к старому складу на окраине Бронкса. Место откровенно дикое, так что мне приходится выставлять постоянную охрану, но таковы условия моей сделки с Департаментом полиции. Я плачу им, и взамен мне позволено хранить запрещенное дерьмо в самых захудалых районах города. Копы смотрят на это сквозь пальцы, считая, что из двух зол надо выбирать меньшее. Мафия работает чисто, слаженно и держит своих в ежовых рукавицах. Уличные банды, их беспредел с жестокими разборками, оружие, насилие… мы сдерживаем все дерьмо, не позволяя ему выплеснуться на улицы большого города и избавляя полицию от этой работы. Общеизвестный факт: уничтожьте мафию и картели — и наступит анархия. Мир, в котором мы живем, погряз в коррупции — таковы реалии современной системы правосудия. И я с удовольствием примеряю на себя роль судьи, присяжных и палача.

Приближаюсь к тяжелым воротам, которые медленно откатываются в сторону, открывая полутемное помещение склада. Я въезжаю внутрь. Когда глаза привыкают к тусклому освещению, я вижу Джио — он наблюдает за происходящим, скрестив руки на груди и вальяжно опираясь на капот своего «Астон Мартин». Рядом с ним два парня угрюмого вида. Позади них Джексон, держащий их на прицеле — в каждой руке у него зажато по пистолету. Остальные люди Джексона тоже вооружены и рассредоточены по пустому помещению склада.

Выйдя из машины, я открываю багажник и достаю оттуда металлическую бейсбольную биту. Закрыв багажник, бросаю биту Уне, и она, поймав ее на лету, закрывает дверь машины грациозным движением бедра.

Глаза Джио сужаются, когда мы подходим к нему.

— Хорошая тачка, — Уна садится на капот его машины.

— Неплохая бита, — отвечает он.

Уна с легкостью крутит биту в руке.

— Спасибо. Мне слегка непривычно: она больше похожа на дубину.

Покачав головой, я подхожу к тем двум парням и останавливаюсь перед ними. Затем достаю из внутреннего кармана пачку сигарет, вынимаю одну, зажимаю между губами и медленно подношу к ней зажигалку. На складе воцаряется тишина, и я выдерживаю многозначительную паузу, наслаждаясь тем, что все затаили дыхание. Щелкнув зажигалкой, прикуриваю и, запрокинув голову, делаю глубокую затяжку.

— Он обожает устраивать представления, — говорит Уна, и я, выпустив дым, поворачиваю голову в ее сторону. Ее губы изгибаются в улыбке, и, демонстративно выгнув бровь, она с вызовом смотрит на меня. Уна обожает меня провоцировать. Заставив себя отвернуться от нее, я переключаюсь на двух албанцев.

— Знаете, кто я?

Один из них — тот, что постарше, — урод, каких поискать. Через все горло белеет шрам — похоже, мужик уже встречался со смертью. Второй помоложе. Оба в спортивных костюмах и с массивными золотыми цепями на шеях. Боже, словно герои второсортных боевиков годов эдак семидесятых.

— В-в-в-верди, — запинаясь произносит молодой. Его друг хмуро смотрит на него.

Я киваю Джексону, и он, схватив обоих за плечи, рывком вынуждает их опуститься на колени. Тот, что моложе, всхлипывает и, дрожа всем телом, опускает взгляд.

— Да, я — Неро Верди, — присаживаюсь на корточки, небрежно упираю руку в бедро, затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым в лицо молодому. Он вздрагивает, и я улыбаюсь. — Скажите, парни, а вам известно, что это значит?

Они оба тупо смотрят на меня.

— Это значит, что вы в полном дерьме, — я выпрямляюсь и отхожу от них. Встретившись глазами с Уной, я спрашиваю: — Где вы взяли дурь, которой торговали прошлой ночью в «Poison»?

Тишина.

Вздохнув, я поворачиваюсь к ним и приставляю ладонь к уху.

— Прошу прощения, не расслышал ответа.

Тот, что помоложе, открывает рот:

— Мы…

Его друг что-то отрывисто говорит по-албански, и я со стоном запрокидываю голову. Потом, бросив взгляд на часы, киваю Уне.

Уна откидывает капюшон, и Джио закатывает глаза, когда она, покачивая бедрами и поигрывая в руках битой, подходит ко мне.

— Джентльмены, это Уна. Для кого-то она — Поцелуй Смерти. Мексиканцы называют ее Ангелом Смерти. В общем, суть вам ясна.

Уна помахивает битой, описывая в воздухе эффектные круги.

Тот, что постарше, усмехается.

— Грязную работу за тебя делает баба, — он сплевывает на пол, и Уна бросает на меня взгляд.

— Ну, это не более чем вредная привычка, — она отходит от меня, и стук ее каблуков по бетонному полу эхом разносится по огромному складу. Практически не замедляя шага, Уна замахивается битой и наносит парню удар в живот. Завалившись на бок, он кашляет и хрипит, пытаясь восстановить дыхание.

— Должен заметить, у нее сейчас гормональный сбой, — криво улыбаясь, говорю я, после чего отхожу, сажусь рядом с Джио понаблюдать, как Уна метелит старшего из придурков. Того, что моложе, она не трогает, но я вижу, как его воля ломается с каждым ударом Уны, словно бьет она его самого. Тем временем своему подопечному Уна разбивает коленные чашечки — как и обещала! — ломает в нескольких местах обе руки, проламывает скулу, но челюсть оставляет целой. Умница.

— Вы оба психи — ты это знаешь? — произносит наблюдающий за Уной Джио.

— Смотри на это так: чем больше бешенства ее гормонов будет потрачено на того парня, тем меньше достанется тебе.

Джио тяжело вздыхает, после чего повисает долгая пауза, во время которой слышны лишь стоны боли избиваемого и подвывание его приятеля. А затем Джио продолжает:

— Ты не можешь делать вид, что все в порядке, Неро.

— Даже не вздумай читать мне нотации из разряда «а что будет дальше», — тихо говорю я.

— Ты отвлекаешь ее мафиозными разборками.

Я бросаю на Джио сердитый взгляд.

— А если держать ее взаперти в квартире, она доведет себя до того, что натворит каких-нибудь глупостей. Так у меня есть возможность тянуть время и держать ее под контролем.

Кивком головы Джио указывает на Уну, и я следую взглядом за его жестом.

В этот момент Уна упирается коленом в грудь своей жертве. Мужик воет от боли — никаких сомнений в том, что у него сломаны ребра. Бейсбольная бита, прижатая к горлу, не дает ему дышать.

— Судя по тому, что я вижу, босс, ты полностью ее контролируешь.

Уна что-то шипит сквозь зубы, как мне кажется, на албанском. Черт, есть хоть один язык, на котором она не говорит?

Бедняга что-то бормочет в ответ, и ее поведение резко меняется. Мило улыбнувшись, Уна убирает колено с его груди, выпрямляется в полный рост и встает над ним — окровавленная бита в руках, забрызганное кровью платье обтягивает выпирающий живот.

— Он сказал тебе? — спрашиваю я, не двигаясь с места.

— Нет, — она приподнимает юбку, и при виде ее обнаженного бедра я прикусываю нижнюю губу. Уна выхватывает нож, закрепленный на внутренней стороне бедра, и делает молниеносный бросок. Клинок вонзается албанцу между глаз. Бросив на него беглый взгляд через плечо, Уна пожимает плечом. — Он назвал меня русской шлюхой.

— Тогда Чезаре должен понимать, насколько ему повезло, — бормочу я себе под нос.

— Охренеть! — восклицает Джио.

Джексон подходит и встает рядом со мной. Мы с ним практически не видимся с тех пор, как я назначил его КАПО вместо себя. Он идеально подходит на это место — у него жесткий характер, и я уверен в его безоговорочной преданности мне.