Карнивора (СИ) - Лейпек Дин. Страница 24

— Не бойся, Маар. Я всегда прикрою тебя.

И она знает, что это правда.

В тени вековых деревьев, на дороге, идущей вдоль высокой каменной стены, стояла женщина. Она была совершенно неподвижной, будто сама стала деревом, пустившим корни на этой дороге, и только глаза, внимательные и живые, отличали ее от статуи. Солнце опустилось к горизонту, длинные тени превратили камень дороги в неясный мираж — женщина стояла, неотрывно глядя на маленькую дверь в стене. Внезапно та отворилась, и из нее вышел темнокожий мужчина в балахоне.

— Он не вернется, — сказал он женщине, кажется, несколько нетерпеливо — возможно, повторяя слова, которые говорил всем, ожидавшим у этой двери. — Отсюда никто не уходит этим путем.

— Я знаю, — неожиданно легко отозвалась женщина и улыбнулась. — Но никто — это не совсем верное слово.

Мужчина приподнял брови.

— Я же вернулась, — женщина улыбнулась еще шире — а мужчина, пристально всмотревшись в ее лицо, внезапно склонил голову в поклоне.

— Госпожа, — поприветствовал он уважительно. — Я не узнал вас.

— И хорошо, Леви, — заметила женщина. — Не говори никому.

— Но…

— Нет. Никто не знает. Даже он. И так и должно быть.

Леви снова склонил голову. Женщина кивнула ему — и ушла вниз по дороге к городу, а темнокожий мужчина снова скрылся за маленькой дверью.

На стену взлетел Ворон. Его перья были взъерошены, а умные глаза неотрывно следили за серебряной тенью, бредущей вдоль стены. С другой стороны мелькнул рыжий всполох. Не дойдя друг до друга несколько шагов, Волк и Лис остановились.

Глаза Волка были чисты, как голубое зимнее небо.

Глаза Лиса были темны, как безлунная осенняя ночь.

Они видели друг друга, но не произнесли ни слова и разошлись, каждый в свою сторону.

Ибо время еще не пришло.

II. Друзи

Солнце медленно ползло по ясному, нестерпимо яркому голубому небу. Оно чертило на каменных плитах четкие тени, которые постепенно становились все длиннее и прозрачнее, заполняя собой все, погружая галерею и сад вокруг в голубоватый прохладный сумрак. С того места, где сидела Марика, она могла наблюдать за всем этим, не рискуя быть сразу замеченной, и очень ценила эти мгновения тишины и спокойствия. Если повезет, первым ее здесь обнаружит Дор. Если не очень — кто-нибудь из Мастеров. Если не повезет вовсе…

— Эй, Маар!

Она вздохнула, соскочила с перил. Не повезло.

Компания мальчишек вышла из-за угла на галерею — их было пятеро, все одеты в коричневые балахоны, все головы коротко острижены. Все глаза пристально смотрят на Марику.

— Один тут? — спросил один из них. Он был выше всех, толстые розовые щеки сильно разнились с бледными худыми лицами, окружавшими его. Друзи, тот самый мальчик, что отнял ужин в первый вечер Марики в школе. Она была не единственной, у кого Друзи забирал еду — но одной из немногих, кто не соглашался заключить с ним сделку. Из-за этого у Марики часто возникали проблемы. Например, как сейчас.

Друзи коротко кивнул на нее остальным. Марика быстро показала им язык — и бросилась бежать. К счастью, по дороге к библиотеке ей не встретился Мастер Тит, который терпеть не мог беготни. Она захлопнула за собой тяжелую дверь, глубоко вздохнула и кивнула молчаливому Мастеру Либри. Тот подслеповато прищурился, силясь рассмотреть вошедшего, и наконец кивнул в ответ, узнав Марику. Она была здесь частым гостем.

Марика прошла вдоль полок и выбрала несколько книг. Вернулась со стопкой к большому столу у окна. Придирчиво осмотрела корешки. Взяла в руки «Легенды Аргении», пролистала, нашла место, на котором остановилась вчера. Со вздохом закрыла, отложила в сторону и открыла толстенный том «Истории королевства Аргении».

Да, Друзи был проблемой. Но не единственной. И уж точно не самой серьезной.

Ученики прибывали в Кастинию круглый год, и были при этом самых разных возрастов — магические способности открывались у каждого в свое время. Чаще всего это случалось у подростков, но приходили и совсем маленькие мальчики семи-восьми лет, и взрослые бугаи вроде Друзи, попавшие в школу слишком поздно.

Из-за такого разношерстного и постоянного потока ученики делились на классы не по возрасту, а исключительно по способностям. Многим ученикам из простого народа приходилось вперед осваивать грамоту и арифметику прежде, чем они могли перейти к более сложным занятиям. Первая ступень курсов содержала общие предметы, те же, что проходили в Королевском колледже Аргении, стоявшем в центре столицы — Кастиния была престижным заведением, и считалось, что ее выпускники помимо магических знаний должны быть эрудированы не хуже королевских студиозусов. Марика ждала, что в школе магов ее сходу будут обучать магии — но кроме уроков Мастера Леви, на которых они тренировались сдерживать свою силу, пока что ничего волшебного не было и в помине.

За исключением Дора. Его вполне можно было записать в разряд чудес — и способность возникать из ниоткуда, и способность добывать из ниоткуда яблоки. Однако к ним прилагалась любовь как внезапно исчезать, так и жонглировать яблоками — и любыми другими предметами, которые попадались Дору под руку. В сочетании с абсолютной невозмутимостью и нежеланием предчувствовать ожидания окружающих Дор тоже порой становился проблемой, и находиться рядом с ним было небезопасно.

Кроме того, у Марики было множество сложностей, с которыми остальным ученикам сталкиваться не приходилось. Марика ломала голову, придумывая, как помыться так, чтобы никто не увидел ее. Да что там — даже отлучиться по нужде было сложной задачей, требующей предварительного планирования. А как незаметно для всех пережить ненавистные три дня в месяц? Марика не спала ночами, гадая, можно ли вообще скрыть ото всех тот очевидный факт, что она — девочка.

И все-таки даже это не было ее самой главной проблемой.

Главной проблемой был Кит. Который так и не знал, что она учится в Кастинии.

Марика представляла себе, как он обрадуется, когда увидит ее, как они снова будут проводить время вместе. Как он будет помогать ей — всякий раз, воображая возможные трудности, Марика твердила себе: «Ничего, Кит мне поможет». Она представляла себе много трудностей, даже опасностей. Она — не без участия Доры — была почти готова к тому, что будет тяжело.

К чему Марика была совершенно не готова, так это к тому, что Кит ее не увидит. Не заметит. Не узнает. Быть может, не будь Марика Волком, она смогла бы окликнуть его тогда — и все бы пошло по-другому. Вся история мира пошла бы по-другому.

Но она была слишком гордой — и слишком рассчитывала на его удивление и радость. Поэтому, пролежав всю ночь без сна в холодной общей спальне, наутро Марика снова сказала себе: «Кита не существует». И добавила, чтобы победить накатившую после этих слов пустоту: «Я пришла в Кастинию, чтобы стать магом. И я им стану».

Но убедить себя во второй раз оказалось не так-то просто. Каждое утро в столовой она всем своим существом чувствовала — он здесь. Глаза безошибочно выискивали среди учеников голову с золотыми волосами, слух легко вычленял в общем гуле резкий голос. И когда однажды утром Марика внезапно ощутила странную пустоту, она тут же поняла — Кит еще не пришел. Он появился в конце завтрака, и Марика, ни разу не взглянувшая в его сторону, точно знала, что он был запыхавшимся и взъерошенным, и, не прислушиваясь, отчетливо различила сердитое и веселое одновременно: «Почему никто меня не растолкал?»

Но ведь Марика знала, что его больше нет. Встречая Кита в столовой, в коридорах, в библиотеке, во дворе, она хорошо помнила, что его больше не существует. И потому не смотрела, не прислушивалась, не замечала.

Кита больше не было.

И каждый день она вновь и вновь встречала его.