Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-". Страница 54

— Что я слишком занята, и это правда.

Регулус недоверчиво уставился на неё.

— Ты бездельничаешь и ешь.

— О том и речь, — Гермиона зевнула и потянулась, отчего свитер немного сполз с её плеча, и взгляд Блэка оказался прикован к полоске матовой кожи между волнистыми каштановыми волосами и тёплой зелёной шерстью. Прижаться к плечу губами было бы чистым безумием.

— Этот свитер тебе велик, — глухо сказал он, заставив себя переключиться на трещину в полу.

— Потому что предназначался другому человеку.

— Тогда почему ты его носишь?

— У меня не было возможности вручить свитер тому, для кого вязала, а потом я подумала: «К дьяволу! Он слишком хорош, я хочу носить его сама!»

Регулус рассмеялся, глядя на то, как она вздёрнула подбородок и упёрла руку в бок. Хотел увидеть настоящую Гермиону Грейнджер — ну что ж, вот она, перед ним, вместо той до тошноты правильной незнакомки, которой она прикинулась в Бери. И, судя по искре веселья, вспыхнувшей в её глазах, ей тоже нравилась его реакция. Он пощупал шерсть.

— Не смейся над моим свитером!

— Даже не думал. Мне нравится.

Гермиона пихнула его локтем, из-за чего Регулус развеселился ещё больше.

— Ты продолжаешь хихикать!

— Что же мне остаётся делать?

— О Мерлин, у тебя отлично выходят две вещи: держать рот закрытым — самая главная.

— А вторая?

Гермиона с задумчивым видом постучала указательным пальцем по губам. Не намекала же она?..

— Я поспешила с выводами. Только одна вещь.

Регулус присвистнул.

— Мерлин, Гермиона, ты слишком строга для девушки, которая пишет такие горячие письма.

Она сдавленно застонала.

— Теперь ты будешь припоминать мне это глупое письмо при каждом удобном случае.

— И при неудобном — тоже.

— Мерзавец. Я сейчас уйду!

Тут уж Регулус расхохотался в голос, и Гермиона зашикала на него, замахав возле его лица руками.

— Тише ты. Соседки-кошатницы прибегут.

— Твои подруги по интересам?

— Твои тоже. У тебя дома живёт кот. Я сама видела.

— Нуар? Он не мой. Является, когда вздумается.

— Нуар? Красивое имя. Но мрачное.

— Ты до сих пор не ушла, — заметил Регулус.

— Это потому, что у меня болит щиколотка. Подвернула.

Регулус обеспокоенно взглянул на её ноги. Возможно, ему следовало быть внимательнее и смотреть на что-то, кроме её коленок.

— Ерунда! — отмахнулась она.

— И всё же…

— Я же сказала: ерунда. Всё в полном порядке. Не о чем волноваться.

— Тогда что насчёт важных дел, которыми ты занималась последние сутки? — спросил Регулус, стараясь поддержать её игривый настрой, но, кажется, его вопрос Гермиону лишь расстроил. Она поморщилась.

— Мои родители приехали из Австралии.

— Сегодня? Я не знал.

— На самом деле вчера. Я навещала их утром, но они не узнали меня, Регулус, — Гермиона подняла на него глаза. Потерянный взгляд застал его врасплох. — Они не помнят, что когда-то у них была дочь-волшебница. Три года назад, когда Волдеморт набрал силу, я спрятала родителей — заставила уехать в Австралию и начать там новую жизнь. Сами бы они ни за что не оставили меня здесь, — она облизала разом пересохшие губы. — Я подменила их воспоминания о прошлом, заставила забыть меня, друзей, коллег, дальних родственников, даже соседей. Всё это время меня не покидала надежда, что однажды они смогут меня вспомнить и… простить. Теодор убеждает, что всё нормально, нужно подождать. Магия работает, ну, знаешь — как в песне… Сегодня я познакомилась с ними заново. Они приняли меня за агента недвижимости или подружку Нотта, тут как посмотреть. Кажется, я им понравилась. Мама подарила мне это, — Гермиона приподняла волосы и вытянула из-под свитера тонкий шнурок, на котором покачивался блестящий прибрежный камень. — На удачу, — она улыбнулась, но в улыбке сквозила такая грусть, что Регулус едва удержался от того, чтобы немедленно заключить её в утешающие объятия, чтобы пообещать ей: всё будет хорошо.

Потрясённый искренностью, он не смел шелохнуться, одеревенел. Гермиона тихо всхлипнула и пересела к нему вполоборота. Её хрупкая фигурка в несуразном растянутом свитере вздрогнула, когда Регулус очнулся и положил руку ей на плечо.

— Амнезия твоих родителей носит волшебный характер. Возможно, магия также сможет вернуть им память, вернуть их… тебе. Если хочешь, я поговорю с Арнольдом Миргурдом. Он мастер в своём деле, если уж он сумел собрать из груды бессвязных обрывков, какую представляли собой мои воспоминания, что-то дельное, то и с твоими родными всё получится.

Гермиона обернулась к нему. Её волосы рассыпались по плечам, а глаза с брызгами светлой охры вокруг зрачка сверкали, напоминая Регулусу о солнечных зайчиках.

— Ты попросишь его ради меня?

Он подобрался, стараясь выглядеть достойным доверия, впечатлить её, чтобы она могла положиться не только на распрекрасных Поттера и Нотта.

— Что мне мешает? Сейчас он живёт во Франции, ждёт получение лицензии для работы здесь, на родине. Мне пришлось задействовать… — Регулус смешался: всё же его методы были грязными, —…кое-какие связи, чтобы в комиссии по экспериментальным чарам пошевелили задницами и рассмотрели его заявку. Заклинания Арнольда — это что-то новое, это прогресс для магического мира. Не хочу, чтобы его труды канули в небытие. А пока Миргурд решает вопрос с переездом, я занимаюсь… саморазвитием. Медитирую, как сказали бы магглы, и отчитываюсь перед ним.

Гермиона закусила губу и вдруг улыбнулась совершенно иначе — искренне. Она вручила ему ведёрко так церемонно, будто передавала факел на Олимпийских играх.

— Можешь забрать оставшиеся крылышки! И вообще всё, что хочешь.

То, что он хотел, было рядом — рукой подать, но Регулус гнал от себя мысли, столь не вовремя пришедшие на ум.

— Как твои дела с эльфами? Много подписей собрала?

— Не знаю, как, но ты бьёшь по самым больным местам, — пожаловалась Гермиона. — Нет. Мало. Начиналось всё здорово, а потом заглохло. Я собираюсь выставить свой проект на обсуждение совета чародеев, чтобы обязать всех эльфовладельцев дать эльфам право просить свободы у Министерства!

— Совет не пойдёт на это.

— Ты говоришь, как Кингсли!

Регулус громко вздохнул.

— Министерство магии сотни лет взимает с волшебников налог за владение домовиками.

— Я в курсе, — буркнула Гермиона. — Это камень преткновения! Эльфов рассматривают в качестве части имущественной массы. Я читала законы! Это безобразие! Сколько ты платишь за Кричера?

— Поверь мне, я не разорюсь. В отличие от Уизли, Блэки всегда могли позволить себе эльфов.

— Не начинай.

— Даже не думал.

Регулус пересел ближе.

— Тебе нравится решать задачки, Гермиона? Тогда слушай. Эльфам нравится служить. Так заложено природой. Они умрут без этого. И да — они наша собственность. Нам, волшебникам, это удобно. За удобство надо платить. Мы платим за него Министерству. Так повелось испокон веков. Если эльфа украдут, если он потеряется, то Министерство будет его искать. Если его покалечат, то Министерство снова вмешается. Потому что моё право было нарушено. Мою собственность повредили. Так устроен наш мир. Эльф счастлив служить. Хозяин счастлив, что ему служат. Министерство счастливо, что ему платят. Все счастливы.

— Это отвратительно.

— Бывает, что эльф не хочет служить конкретному волшебнику, но у него нет выбора. Министерство по-прежнему будет оберегать собственность этого волшебника. Счастливы все, кроме эльфа.

— Так и было с Добби, пока Люциус по ошибке не выдал ему одежду!

— Допустим, что нашёлся сердобольный хозяин, заключил с твоим бюро магический контракт и разрешил эльфу прийти к вам за свободой. После его смерти эльф перешёл к его сыну, но тот оказался заносчивым ублюдком. Эльф может терпеть дурное обращение и продолжать быть собственностью, чтобы не навлечь на себя позор, а может скрепя сердце пойти к вам, стать вольным и оставить жестокого хозяина. Тогда тот потеряет слугу, а Министерство — деньги, которые могло бы с него трясти. Кто получает выгоду?