Темный маг (СИ) - Ленская Елена "Елена Ленская". Страница 19

Рииса едва заметно вздрогнула. Прижалась ещё теснее.

– Почему ты не успеешь обучить детей? – она заговорила вдруг вообще не о том, о чем ожидалось. И Армантинэль проклял себя за длинный язык.

– Малышка, – он тщательно подбирал слова, когда, наконец, заговорил после долгой паузы. – В мире ничего не даётся просто так. И все имеет свою цену. Не так давно произошла одна неприятность и мне пришлось заключить не слишком выгодную сделку, – даже слишком врать не приходилось. Ведь жизнь он продал действительно недавно. – В результате которой через двенадцать лет я уже не буду принадлежать себе самому, а следовательно для семьи буду потерян. И... Там кто-то идёт, – юноша отстранился, отодвигаясь на расстояние локтя. – Твой отец.

– Молодые люди, долго вас ждать? Рииса, мать там с ног сбилась, а ты ушла на пол вечера. Марш в дом, ужин готов, – на Армантинэля он не слишком смотрел. Видимо, теперь боялся. Но в дом кивком все же пригласил. А юноша, вздохнув и натянув рубашку, взял и приглашение принял. Ему зверски хотелось есть. Разве что проходя мимо мужчины он чуть притормозил.

– При выборе места жительства, ориентируйтесь на наличие в городе светлых магов. У вашего сына просыпается дар. Он целитель и, возможно, маг земли. Ему нужно учиться, – и пошел дальше, в дальнейшую дисскусию не вступая и все сильнее ощущая настойчивое желание спать. Бешеное напряжение внутри отступало, оставляя за собой лютую слабость и дрожь в пальцах.

****

Армантинэль ушел ночью. Полежав в темноте душной избы пару-тройку часов, тихо поднялся, накинул рубашку и осторожно вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Да, некрасиво, да, снова не прощаясь, но сердце ныло и болело, а ноздри щекотал запах девушки, хотя лежали они далеко друг от друга. Пальцы и губы горели, требуя новых прикосновений, демон внутри ворочался, подсказывая, что можно её просто выкрасть... Юноша шагнул на тропинку и замер, улыбнувшись.

– Риис, ступай в избу, простынешь.

– Я так и знала, что ты уйдешь опять молчком, – она нагнала его, чуть запыхавшись. – Обнять тебя на прощание я могу? Хотя бы, – девушка по-детски дулась, стараясь скрыть настоящую тоску.

Нэль обнял ее сам – крепко прижал, уткнувшись носом в макушку и глубоко вздохнув.

– Носи брошь, что я дал, ладно? А как придет время, отдашь ее дочери или невестке, если вдруг у вас с мужем получатся только сыновья. И ради всего святого, давай без черной лихорадки, ладно?

Подруга кивнула, разжав объятия. И отступила на шаг.

– Все, уходи.

– Спасибо, малышка. Счастливо тебе, – слабая улыбка, смазанный поцелуй и юноша исчез в ночной темноте, что бы больше никогда не появиться в жизни этой семьи. Разве что через два с половиной года, уже завершив обучение и состоя на службе Темного ковена, она нашёл их в крупном приморском городе. На тот момент у Риисы уже имелся жених, как и у ее сестры – Нэль узнал о нем все и немного больше и кивнул, давая негласное согласие. Жейк учился, он действительно оказался магом. Мастер Шайр вступил в гильдию пекарей и булочная приносила стабильный доход. Здесь все было хорошо. И от этого внутри становилось чуточку теплее. Примерно так размышлял Армантинэль, расположившись на дневной отдых в тени разлапистой ивы. Город остался в паре дней пути за спиной и маг позволил себе расслабиться и подремать. Однако вскоре раздались робкие семенящие шаги и шорох. А потом детские голоса.

– И правда колдун, ты глянь-ка... Дремлет.

– А может помер. Может и его упырь заел?

– Что за колдун тогда, раз с упырем не справился?

– Ну не зна-аю... А может его палкой ткнуть?

– Боязно. А ежели злобный больно,да обидчивый, превратит нас в лягушек или крыс.

Далее следовала пауза, а Нэль откровенно старался не рассмеяться вслух. И ничем своего пробуждения не выдать.

– Так батька велел колдуна здесь найтить, да до жальника проводить, где дядьку Жмыра упырь заел. А то прута всыплет, коль не выполним, – в голосе звучало сомнение. Видимо батьку с прутом дети боялись больше незнакомого мага. Интересно, что за грамотеи отправляют детей договариваться о найме? Распустился люд, надо бы провести разъяснительные работы.

Нэль резко сел, открывая глаза. В парк метрах, схоронившись в жиденьком кустарнике, мелькали две грязные детские мордахи – мальчики, примерно семи и пяти лет.

– Ведите, герои, – он хмыкнул, поднимаясь на ноги и отвязывая коня.

– На жальник? – уточнил младший, робея.

– К батьке вашему. Поговорим.

...Что ж. Жизнь продолжается.

Конец первой части. Продолжение следует

Часть 2.

Глава 1

Весна в этот год выдалась удивительно ранней. Казалось бы, только вчера злилась вьюга, бросая в двери и окна колючий снег, а не успели и глазом моргнуть, как сугробы сошли, проснулась река, захрустев льдом, запели птицы. Деревенский люд сменил сани на телеги, валенки на сапоги, а кто победнее — на лапти, да выгнал из сараюшек исхудавший скот.

Да, тяжёлое время – зима. Страста лесной деревни Огнёвка со стуком поставил опустевший кувшин из-под воды на чисто выскобленный стол. Молоко с утра подъели дети — большеглазые, бледные и худые, но – живые. Всех сохранили в эту зиму, даже самых малых ребятишек выкормили. Смогли. Мужчина задумчиво посмотрел в окно, отправив в рот сухарик, а следом пёрышко дикого лука, принявшись неспеша рассасывать лакомство, наслаждаясь вкусом еды. Ничего,не долго осталось, уже весна. Весна... В этот раз она принесла не только радости, но и горе. Деревня Огнянка носила свое название за торфяные болота. Здесь не имелось обширных полей, каждый сажал лишь для себя на крохотных делянках, отвоеванных у леса. Все население от мала до велика кормилось именно с торфа: добыча, просушка, доставка, продажа... А недавно стали пропадать люди. Да не дети и бабки, а здоровые мужики, да не по одному, а по три-четыре за раз. Их, конечно, потом нашли. Ну, как, нашли... Первый раз нашли пропитанные кровью лапти с куском стопы в одном из них, второй — кусок скальпа вместе с ухом. И, собственно, места пиршества. Итого за две седьмицы деревня потеряла семерых взрослых мужчин, у которых дома дети, жены, да старики-родители. Староста, перво-наперво, запретив селянам выходить за околицу, послал весточку с голубем в Темный ковен, и принялся ждать. Дикое зверьё он отмел сразу. Ну, в самом деле, разве мужики сызмальства в лесу промышляющие, да с топорами не расстающиеся каким-то волкам на корм пошли? Или что, дурные они совсем, деревьев в лесу мало – схорониться? А медведей тут отродясь не водилось. Да и не сожрало бы зверьё вот так, вместе с одеждой и костями. Нежить у деревни завелась, однозначно нежить. В этом случае прошение следовало отправлять именно темным магам. Такими грязными делами как это занимались именно они.

Маг прибыл на удивление быстро, прошло всего четыре дня. Хотя и было это очень кстати – последнюю ночь в деревне не спал никто. Зато многие истово молились, а у иных, к коим староста причислял и себя, значительно прибавилось седины.

Обнаглевшая нежить пришла ко дворам, подрала собак, которых не успели пустить в избы, проломила стены у пары хлевов, вырезав там всю скотину, вплоть до мышей и крыс. И ушла с рассветом в сторону болот, а староста убедился, что в своем праве был, когда на добычу никого не пустил... А спустя час, когда те из крестьян, кто посмелее, уже разводили костры – согласно приказу того же ковена падший домашний скот, хотя бы и остатки, надлежало сжигать – у околицы появился маг. Темноволосый мужчина, одетый в простые куртку, рубашку и брюки. Удивительно тонкокостный, хотя и мышцы, под одеждой, похоже имелись. Староста рассматривал гостя с точки зрения "справится — не справится", а то отдашь задаток за работу, а его сожрут ненароком вместе с деньгами. Потом мужчина вспомнил, что судить мага по физическим данным дело пустое, и постарался приветливо улыбнуться, но случайно заглянул в глаза. Темные настолько, что зрачка почти и не видно, а ещё равнодушные, холодные, усталые. Деревенскому главе стало неуютно и морозно под этим взглядом, не смотря на ласковое солнышко, а темный между тем уже спешился и, безошибочно узнав старосту, подошёл, держа коня в поводу. Осмотрелся, задержав взгляд навоющей среди разореного двора бабе, кивнул каким-то своим мыслям, а уж потом обратился к старосте.