Падшие (ЛП) - Харт Калли. Страница 27
— Ты хочешь быть внутри меня, — говорю я ему. — Ты очень сильно хочешь быть внутри меня. Ты кончишь на мою киску, если не погрузишься глубоко прямо сейчас.
— Мать твою, — шипит Зет. — Я не задумывался об этом, пока ты не сказала, — он направляет себя назад, так что самый кончик его члена снова входит в меня. — Ты готова, Слоан? Я тебе нужен?
— Да! Боже, да!
После этого он не сдерживается. Он начинает погружаться в меня, но я поднимаюсь с него, останавливая его.
— Нет, — я качаю головой. — Не туда, Зет. Ты не хочешь быть там. Ты хочешь туда, где твой палец.
Даже в темноте я вижу, как огонь в его глазах усиливается. Все его тело внезапно вибрирует подо мной, но он все равно говорит:
— Ты уверена, что это то, чего я хочу?
Он не это имеет в виду. Он спрашивает меня, хочу ли я этого. Он никогда раньше этого не делал. Никогда.
— Да, Зет. Это то, чего ты хочешь. Это то, чего ты на самом деле очень-очень хочешь.
Ему не нужно повторять дважды. Он просовывает руки под мои бедра и приподнимает меня, скользя вперед, ложась немного ровнее на матрас и медленно, осторожно продвигается вверх. Боль, не похожая ни на что, охватывает меня, но затем он проводит пальцами по моему клитору, дразня меня, заставляя удовольствие вернуться в мое тело. Борьба между ощущениями длится не более тридцати секунд, прежде чем боль и удовольствие объединяются. Я начинаю отталкиваться от него. Едва могу дышать; мое тело, словно оголенный провод под напряжением, готовое вспыхнуть и загореться, как только его коснутся.
Зет плавно скользит, подтягивая ноги. Сильные руки прикасаются к моему животу, отклоняя назад, так что я прислоняюсь к его бедрам. Мои связанные руки находятся в идеальном месте, чтобы погладить эти бедра; напряженные и мощные, они кажутся мне потрясающими. Это положение Зет может использовать более эффективно, чтобы проникнуть в меня, но он этого не делает. Он лежит совершенно неподвижно, наблюдает за мной, позволяя двигаться так быстро, как хочу, а это значит, что я полностью контролирую ситуацию. От понимания этого становлюсь храбрее. Я использую подколенные сухожилия, чтобы приподняться, а затем устанавливаю ритм, двигаясь вверх и вниз. Это больно, но это самая приятная боль, которую я когда-либо испытывала.
Зет протяжно рычит, его пальцы впиваются в мою кожу повсюду: грудь, бедра, спину. Похоже, что он не знает, куда он хочет прикоснуться больше всего. Такое ощущение, что он хочет дотронуться до каждой части моего тела и одновременно прижать к себе. Я начинаю сходить с ума, когда он щиплет мой клитор. Я прижимаюсь к нему, задыхаясь, и это вызывает цепную реакцию ощущений, — быстро нарастающий взрыв удовольствия, исходящий из самой глубины моего существа.
— Ох, бл*дь. Бл*дь, Зет. Я хочу... я не могу...
— Прокатись на мне, злая девочка. Делай все, что ты хочешь, — хрипит он, и я кончаю. Я не могу остановиться. Этот оргазм отличается от тех, которые он заставлял меня испытывать раньше. Он настолько сильный, что у меня буквально слезятся глаза. Мне кажется, что он не подчиняет меня, а скорее разрывает на части. Разбивает меня вдребезги. Я чувствую, как моя влажность скользит по пальцам Зета, по его тазу, и мне не стыдно. Я так возбуждена, что почти ничего не вижу.
— О, черт, Слоан, ты такая невообразимо тугая. Я, бл*дь, кончу в тебя.
Мышцы Зета так сильно напрягаются, что, кажется, будто меня держат в тисках. Он рычит, его тело крепко сжимается подо мной, его спина изогнулась. Как будто он потерял полный контроль над собой; он движется вверх и вперед, обхватывая руками мое тело, прижимаясь лбом к моему плечу.
Мое сердце все еще колотится в груди. Зет не двигается, тяжело дыша, у меня возникает невыносимое желание обнять его. Прижать его к себе. Но я не могу, мои запястья все еще скованы за спиной. Моя посторгазмические дымка длится не долго. Внезапно становится очень, очень больно, Зет по-прежнему находится внутри меня. Все еще твердый и пульсирующий.
Я извиваюсь, и Зет мгновенно поднимает меня. Не говоря ни слова, он снимает с меня наручники и ошейник. Падаю бесформенной кучей на кровать, морщась от странного и умеренно неприятного жжения, с которым мне теперь приходится иметь дело.
Зет смотрит на меня, его взгляд немного отстранен.
— Это стоило того? — спрашивает он.
Я чувствую, как в груди нарастает смех, но быстро подавляю его; смех кажется мне сейчас очень плохой идеей. Одному Богу известно, в каком беспорядке нахожусь, и я чертовски уверена, что не хочу усугублять ситуацию.
— Это стоило того, — говорю я ему.
Я осторожно встаю, напрягая мышцы, испытывая дискомфорт, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Я не вижу кровотечения из его раны, но это не значит, что он не испытывает боли.
— Что насчет тебя? — спрашиваю я его. — Оно того стоило?
Слабая улыбка расплывается по его лицу. Я сомневаюсь, что это осознанно... он, вероятно, понятия не имеет, насколько потрясающе красив, когда так улыбается. Это может показаться странным, но это правда. Он прекрасен в своей жестокости, как и большинство по-настоящему опасных творений «Матери-Природы».
— Да, — отвечает он. — Стоит гораздо большего.
Это заставляет меня улыбнуться, но мне удается скрыть свою улыбку, когда я поднимаю полотенце, которое бросила на пол некоторое время назад. Очень приятно знать, что ему нравится быть со мной так же, как и мне нравится быть с ним. Не думала, что это будет так важно для меня, но это так. Зет не спрашивает меня, куда я иду, когда направляюсь к двери. Очевидно, что мне нужно еще раз сходить в душ. Я на полпути к двери, когда он говорит:
— Эй, злая девочка?
— Да?
Обалдеть. Теперь я откликаюсь на это имя. Зет одаривает меня одной из своих фирменных улыбок — «Я-такой-мудак».
— Просто чтобы ты знала, — говорит он. — Ты очень хороша в этой игре.
Глава 12
Слоан
Первый день на работе после возвращения.
6:14 утра.
Абсолютно идеально, черт возьми.
Поскольку после аварии мою машину отбуксировали на стоянку, Зет вызвал Майкла, чтобы он отвез меня на работу. Бедняга вел машину как сумасшедший, но все же... даже ранним утром движение в Сиэтле — это с*ка, а теперь я опаздываю.
Слоан «До-Зета» сейчас теряла бы хладнокровие, но, когда вхожу в двери Св. Петра, новая я, которая идет на риск и делает вещи, которые могут привести в тюрьму, не так уж обеспокоена. Четырнадцать минут в истории моей врачебной практики. Четырнадцать минут никого не убьют. Слабый голос Пиппы звучит в моей голове, выражая свое неодобрение — четырнадцать минут могут кого-нибудь убить. Если произошел несчастный случай, а ты опоздала на работу, и помочь было некому…
Я обрываю бессмысленный монолог в своей голове, роюсь в шкафчике и достаю чистую форму. Резинка для волос, чтобы заплести волосы, дезинфицирующее средство для рук в кармане, балетки сменила на кроссовки, и доктор готов к работе. Запихивая одежду в шкафчик, замечаю оранжевый конверт, торчащий между расческой и банкой «Ред Булл» на верхней полке. Работа в больнице, в каком-то смысле, очень похожа на среднюю школу, — много драмы, люди спят с тем, с кем не должны, и когда мы хотим передать друг другу записки, мы запихиваем их через вентиляционные отверстия в шкафчиках друг друга. Или, скорее, другие люди запихивают записки в чужие шкафчики. Я никогда раньше не передавала и не принимала записки таким образом. Беру конверт и засовываю его в карман брюк. Может быть, я найду минутку, чтобы прочитать его позже после того, как попытаюсь незаметно проскользнуть в отделение неотложной помощи.
На самом деле, никто не комментирует мое опоздание, потому что, когда прихожу, в отделении царит хаос. На полу растекается лужа крови, и три медсестры пытаются прижать пациента, — молодую женщину, которую тошнит кровью, и одновременно она бьется в конвульсиях.