Убери руки, подонок (СИ) - Ройс Мэри. Страница 21

— А что должно?! Кстати, твой безухий друг вчера сбросился в проем, не слышал?! — скалится бандит.

Какого хрена?

— Кто ты такой?! — В моем голосе нескрываемый интерес. Этот человек имеет власть даже в тюрьме.

— Я, Белоснежка, глава терроризма. И выдать убийство черной тушенки за самоубийство для меня как раз плюнуть. Если надзиратели не хотят, чтобы у кого-нибудь из их семей что-то произошло, то покорно подыгрывают мне. Я хоть и в тюрьме, но мои глаза и руки на свободе. Они боятся меня, а страх всегда порождает власть.

Эта ночь стала точкой невозврата. Теперь я другой человек, и прежним никогда не стану.

Моя жизнь превратилась в день сурка. Подъем в пять утра. Легкая разминка. Завтрак. Прогулка. Самое полезное время, ведь на улице можно было заняться спортом и отвлечься от угнетающей обстановки серых стен. Затем обед. Работа. Ужин. Подпольные бои. Сон. И так по кругу. На стройке я зарабатывал копейки, которых не хватало для качественной жизни в тюрьме. Больше заработка давали мне подпольные бои, и я мог позволить себе звонки домой, сигареты и разные ништяки, что скрашивали жизнь в четырех стенах. Но среди всего этого никуда было не деться от ежедневных терок между бандами, где каждый отстаивает свою территорию. От гнилых усмешек надзирателей и от мыслей, сжирающих тебя, будто черви разлагающийся труп.

Неделя… месяц… полгода… для меня это один гребаный бесконечный день, в котором все достало. Здесь цель одна: уничтожить сознание и заставить человека раскаяться в своих грехах. Я могу раскаяться лишь в собственной глупости, которая меня и привела к такой жизни.

Однако так легла моя карта.

Я выгораю.

К моему освобождению от прежнего Явора не останется ничего.

Скоро я выйду из тюрьмы, но то, что сделало со мной это место, останется внутри меня и будет расставлять бетонные стены из привычек и новых убеждений, которые не позволят мне быть прежним беззаботным пацаном. Никогда.

Бои воспитали во мне дисциплину. Закрепили мой дух. Дали авторитет. Теперь дружить со мной хочет каждый, ведь я прославился как сын Зверя. Он вложил в меня многое. Научил выживать. Научил драться. Научил не бояться, а быть тем, кого боялись.

Я выстроил нового себя и эту жесткую границу больше не переступлю. Слишком многое пережил и слишком многое переосмыслил. Люди, которые говорят, что от жизни нужно брать все, не отдают полного отчета в этих словах, ведь можно огрести так, что до конца дней хватит впечатлений.

11

Год спустя

— На выход, белобрысый.

Недовольный голос надзирателя меня больше не цепляет, ведь сегодня я возвращаюсь домой. Однако внутри меня смешанные чувства. Здесь остаются мои друзья, люди, которые стали моей семьей. Они такие же, просто совершили тупые поступки, о которых задумываешься только тогда, когда проходишь все этапы выживания в бетонных джунглях, наполненных первобытными дикарями.

Но мы еще встретимся. Я это точно знаю.

Привычная роба осталась в тюрьме, а я влез в свою старую одежду, что подобна больной занозе под кожей, которая напоминает о моей прошлой жизни.

Правда, теперь она мне маловата.

За полтора года я неплохо подкачался, к тому же и на теле прибавилось пару новых тату. Это единственные перемены, которые можно заметить невооруженным глазом, а вот внутренние изменения недоступны никому.

Из тюрьмы меня доставили в полицейский участок Нью-Йорка, где пояснили дальнейшие действия. После подписания кипы бумаг мои руки наконец освобождают от наручников, но вместо них надевают браслет.

Работать в полной мере он начнет с завтрашнего дня, когда в доме установят стационарное контрольное устройство, которое и будет круглосуточно сигнализировать о моем местонахождении.

Я переступаю порог, и свежий февральский воздух бьет мне прямо в нос. Вдыхаю полной грудью и выпускаю изо рта пар. Вот она — СВОБОДА! Только вот сковывающий электронный браслет на ноге сразу искажает ощущение вольного человека. Теперь я под домашним арестом, но в любом случае это лучше, чем пятнадцать лет за решеткой. Жалко пацанов, им повезло меньше.

На Рождество парни подогнали мне драповое пальто. Я берег его для сегодняшнего дня. Это мой самый дорогой подарок. Даже носить жалко, но февральский холод не оставляет мне выбора.

Сигнал машины привлекает мое внимание, и из синей тюнингованной Subaru Impreza вылетает Масон.

— Брата-а-ан, наконец-то, — заключает в крепкие объятия и хлопает по спине. Отстраняется и, взяв за плечи, окидывает меня удивленным взглядом. — Да ты прям качок!

Улыбаемся. Смотрим друг другу в глаза. Как же я скучал по сучонку! Не изменился ни капли. Перекидываю руку через его шею.

— Идем, я хочу как можно скорей унести отсюда свою задницу, — говорю с усмешкой, и мы направляемся к машине.

— Какие планы? — интересуется друг, усаживаясь за руль.

— Для начала отвези меня в детский магазин, надо Малинке подарок купить, — излагаю первое желание и располагаюсь на переднем пассажирском сидении, наслаждаясь атмосферой комфортна.

— Ворон! Как же мне тебя не хватало! — радостно признается Масон, вставляя ключ в замок зажигания.

— Мне тоже, друг.

Он заводит тачку, и мы с визгом срываемся с места. Сглатываю, замечая, как стрелка на спидометре набирает обороты, отчего мои руки начинают чесаться от желания сесть за руль. Как же я соскучился по скорости. Во мне оживает забытое чувство эйфории, и в груди начинает неприятно щемить. Нет. Не все сразу. Нужно немного освоиться.

Как и обещал, Раймон вытащил меня, только на полгода позже. И с ограничением свободы. Но, по крайней мере, дома и кровать мягче, и еда слаще.

Конечно, проведенное за решеткой время сказалось на мне и на моей и без того неустойчивой психике.

Несмотря на большую численность заключенных, это очень одинокое место, которое подавляет и заставляет прогнуться под самого же себя. А жизнь по чужим правилам угнетает еще больше, и тюрьма позволила мне ощутить это сполна.

Но физическая работа и бои отвлекали от рутины. У меня появилась возможность отразить реальность в своем сознании и переосмыслить поступки.

Правда, самобичиватель из меня так себе, но дурь из моей головы повыбивали.

Я знатно оступился и впредь буду аккуратней. Время, проведенное в Аттике, наградило меня новыми навыками и рациональным мышлением. И теперь я не имею права наступить на те же грабли. Возвращаться обратно у меня нет ни малейшего желания.

За окном меняются разноцветные витрины, подсвеченные неоном и гирляндами. После серых унылых стен тюрьмы яркие картины режут глаз.

— Давай заедем еще в магазин одежды, надо шмотки сменить, а то джинсы тесноваты. — Демонстративно оттягиваю их в паху.

— Тогда отвезу тебя в твой любимый Tommy Hilfiger, а потом…

— Не, братан, не получится. Найди то, что по пути, я теперь на поводке. — Поднимаю штанину и показываю браслет на ноге.

— У-у-у, весело.

— Да уж, теперь как собака на выгуле, — издевательски усмехаюсь.

— Ну, тут за углом есть Levi’s, тоже норм шмотки.

— Сойдет. — Откидываюсь на спину и закрываю глаза.

— Явор, — рука Масона ложится на мое плечо, — все нормально. Ты на свободе. А этот ошейник мы как-нибудь снимем.

— Блондинку так и не нашли? — резко меняю тему.

— Нет, брат, в последний раз ее видели на том слушании, когда тебя закрыли, а потом она бесследно исчезла.

— Ничего, я подожду…

По пути мы заезжаем в фирменный магазин одежды. Я скопил на боях денег и могу позволить себе немного обновок. Покупаю пару темных джинсов, толстовок с капюшоном и несколько однотонных футболок. На той же улице натыкаюсь на детский торговый центр, где и приобретаю большого плюшевого зайца для Малинки.