Счастливое Никогда. Уютное Нигде (СИ) - Бреннер Марина. Страница 27

- А сколько вас было, Элиджар? - осторожно спросила она любовника, памятуя, что тот не любит говорить о прошлом - Много?

- В помете? - оборотень блестнул зрачками - Или вообще? В помете один - два. У матери было в совокупности двенадцать детенышей. Это много для лимбриев. Я из последнего помета, нас было четверо. Тогда засуха стояла, двоим пришлось перегрызть глотки.

У принцессы холодный пот пробежал по спине от его объяснений.

- Глотки что? - переспросила она - Что... прости?

Он хохотнул, сузил зрачки, наклонил голову - шоколадные пряди волос прикрыли лицо:

- Да ты оглохла, конфетка... Что еще было делать? Все равно бы сдохли, но только медленно и мучительно. А так - быстро. Хоп - и все! 

Сейчас, ополаскивая лицо прохладной водой, она вспомнила этот разговор. Да, чему шокироваться: звери есть звери, у них свои законы. И не всегда жестокие, надо сказать...

Жестокость диких Кланов обоснована: нечем кормить? Так и голову прочь. А вот люди иногда...

Она вышла из комнаты. Надо было вспомнить, наконец, материнские обязанности. Элиджар опять куда - то делся... Вот и это надо было разъяснить.

Дениор. Элиджар. И да, дракон.

С мальчиком было все в порядке, когда Меридит вошла в комнатку, отведенную под детскую, Альмира как раз заканчивала кормить его кашей. Дениор сидел на стульчике, болтал ногами, хохоча в ответ на шутливые вопросы няни и уговоры съесть еще и еще ложечку.

- Ма! - крикнул он, заметив принцессу. Разулыбавшись, протянул ручки, запачканные маслом и повидлом. - Ма! На!

"Плохо говорит..." - мысль в голове Меридит отстраненно щелкнула - "Что - то надо делать с этим..."

- Иди, Альмира. - велела принцесса няне - Я сама с ним.

Нянька кивнула и убежала в кухню, а Меридит взяла сына на руки.

Странно, но когда она брала в руки ребенка, что - то надламывалось в ней. Нет, как я уже сказала - ей не хотелось забавлять и тискать пацана, но...

...оберегать. Прижав к себе худенькое, хрупенькое тельце - оберегать. От мальчишки пахло козьим молоком, повидлом и почему - то чуть - чуть щенком, этот запах будил странные чувства и воспоминания о том, чего никогда не было и быть не могло.

От запаха в горле начинало першить, а глаза сильно щипало, с этим тоже надо было делать что - то.

Она поднялась и, усадив малыша на руку, отправилась на поиски оборотня. Вот где он есть? Дракон же в замке. Ну и что - раненный и лишенный половины Потенциала? Если уже очухался - другую - то половину у него никто не отнимал! Да, скорее всего, в замке он использовать свою силу не сможет, но как бы то ни было, убедиться в этом стоит. И для поддержки ей нужен лимбрий, который скорее всего, мнет где - то яйца или дрыхнет.

"Идиот горхатов!" - ругнула принцесса своего партнера - "Чешет жопу вместо того, что бы быть сейчас рядом! Плохая мать... Ты зато - плохой помощник."

Она прошла по коридору, прямо до комнаты, в которую поместили раненного Гранитного. Дверь была приоткрыта, оттуда слышались голоса.

Войдя, принцесса увидела странную картину. Настолько странную, что открыла рот и выкатила глаза.

За круглым каменным столом, заставленным бутылями с вином и плошками с едой, сидели лимбрий и Наследник. Дракон выглядел бледным, но вполне себе крепким. Черные волосы были убраны за спину и некрепко связаны бечевкой. Одет Наследник был в одну из рубашек Тиннесса, прежнего хозяина Брангдора - когда разбирали завалы в замке, Элиджар откопал целый ворох одежды, связанной в узлы. Громко поржав над этим, оборотень решил, что шмотки не успели стащить, только приготовили. Торжественно объявив добро своим, наглый кот присвоил его себе.

- Волшебнику все равно это уже не нужно! А мне сойдет на первое время. Что скажешь, конфетка?

Меридит пожала плечами:

- Вор ты, лимбрий. - только и сказала она - Родился вором, вором и помрешь. Но ведь и там не успокоишься, первым делом украдешь у Горхата посох, которым он души гоняет. Или еще что...

Элиджар покрасовался перед зеркалом, тогда еще мутным и грязным:

- Сама - то... не воровала, что - ли?

Принцесса пожала одним плечом:

- Воровала. Я честно говорю: да, воровала. И убивала, сам знаешь. Так я и не горжусь этим! Зато ты оправданий себе ищешь постоянно. Тебя вот шенн - зи называют твои холуи, а на самом деле ты никакой не шенн - зи, а обычный босяк. Понял?

Оборотень недовольно сморщился. Потом развернулся и, прижав Меридит к стене, задрал ей платье.

После, одергивая юбку и туша о прохладные ладони горящие от поцелуев и страсти щеки, девушка подытожила, что так он и поступает, когда нечем крыть. 

К чему она сейчас вспомнила это? Разве для того, чтоб залиться краской и, нервно сглотнув слюну, попытаться унять жар и дрожь во всем теле? Вот это раздражало. Сильно раздражало. Вряд - ли дело было только в страсти...

С Адионом тоже была страсть, он даже нравился ей иногда, несмотря на все его заскоки и больные фантазии, но никогда, НИКОГДА Меридит не хотела его так...

...ТАК, как Элиджара.

Это жгущее чувство, застрявшее перцем в глотке, лежащее горячим камнем внизу живота, крутящее жарким пожаром тело, как в лихорадке - раздражало. Но, наряду с этим раздражением было точное знание того, что лишись она этого чувства сейчас - лишилась бы жизни.

Лимбрий, похоже, все прекрасно знал. Всякий раз, когда девушку начинало вот так крутить - ехидно хихикал и отпускал шуточки. А с наступлением ночи или просто улучив момент - прижимал любовницу к постели, стене, столу...

Вот и сейчас, прищурив глаза, хихикнул. Этот тихий звук несколько отрезвил принцессу.

- Доброе утро, конфетка! - едва сдерживаясь, чтоб не заржать дурной лошадью, кивнул он - Входи, не стесняйся!

Не обращая внимания на сдавленные смешки партнера, она прошла и села к столу. Дениор что - то забормотал, захныкал по своему обыкновению, потом потянул ручки к Элиджару. На Наследника мальчик обратил столько же внимания, сколько обратил бы на то, если б стул или стол с одного места переставили на другой. Это было странно.

Обычно ребенок настороженно относился к любому новому человеку, попадавшему в поле его зрения. Гранитного он же удостоил беглого взгляда вскользь.

Вот так это было: резко вскинутая головенка, черные кудри, растекшиеся по худенькой шее и плечам, легкая улыбка, убежавшая в ямочку на щеке, сощуренные синие глаза, укол чёрно - рубиновой точкой зрачка.

И все. Будто Дениор дал разрешение Наследнику... остаться?

Но если Дениор, оказавшись на руках у лимбрия, занялся откручиванием блестящей пуговицы его сюртука, то дракон странно и как - то опасно заинтересовался ребенком.

Он сузил зрачки и откинул волосы со лба левой рукой. Правая размещалась сейчас на перевязи, раны еще не зажили - нанесенные лимбрием, они грозили зажить небыстро.

Яд лимбриев... Однако, об этом позже. И о яде, и о кошачьих когтях - опасных и острых, как лезвия. Загнутых вниз, как серпы. Источающих яд - пахнущий травой и морем, светлый и чистый. Не убивающий жертву моментально, но парализующий. Могущий отнять жизнь. Но могущий и дать ее.

- Чей он? - голос Гранитного был слабым и хриплым. Возникло ощущение, что дракон нажрался песка вперемешку с толченым стеклом и здорово ободрал горло. - Чей ребенок?

- Мой.

Они ответили это вместе, не сговариваясь и так громко, что даже Дениор оторвался от увлекательного занятия, надул губы и сунул палец в рот. Мальчик не любил громких звуков, они беспокоили его.

Дракон усмехнулся:

- Понятно. Как зовут?

- Дениор, - ответила Меридит.

Разговор выглядел в большей степени странно. На знакомство это не было похоже. А... на что? Прощупывание почвы? Тоже нет. Зачем?

Гранитный вообще вызывал у партнеров весьма нелогичные чувства. Но если с лимбрием все было ясно более менее, то вот Меридит...