Временная мама (СИ) - Алешкина Ольга. Страница 26

Я пригляделась к нему и поняла: она всё знает! Его нынешняя женщина в курсе, он рассказал ей о сыне! Господи, как всё просто… Шмаков как открытая книга, которую раньше я между строк читала видимо, а может любовь застилала мои глаза. Ведь именно поэтому он так дерзко ведет себя со мной: я не нужна больше, «отслужила». Как старый рваный башмак или отъездившая своё лошадь.

Чувствительный укол в самое сердце обжигает. Остро, пронзительно. Обида, так колет обида… «Не делай добра… кажется этому нас учит известная пословица? — задалась я вопросом. — Что ж, прекрасный, просто чудесный финал жизненного этапа, под названием «Шмаковы». Так тебе и нужно!»

Но сколько бы я не язвила, распекая себя, в глубине души прекрасно осознавала: знай я наперед к чему мы придем и какой неблагодарностью мне отплатят, ничего бы не изменилось. Славка остался бы у меня, когда Шмаков упрашивал, нуждался в этом, а о уходе за ребенком в больнице, вопрос даже не стоял. Поступить иначе я не смогла бы.

Я обогнула бывшего мужа и целенаправленно рванула по коридору. Шмаков в два счета нагнал меня, попытался остановить.

— Господи, Шмаков, ты ведешь себя глупо, — простонала я и глянула на него: — Просто дай мне попрощаться с ним. По-моему, я заслуживаю пары несчастных минут, как считаешь?

Он молча дал мне пройти, но не отставал ни на шаг. Неужели всерьез верит в придуманную самим же чушь, будто я способна наговорить ребенку о нём гадости?

Славкины щеки покрывал румянец. «Это хорошо, — подумала я, — это к поправке».

— Привет, — зачем-то сказала я и улыбнулась.

Виделись мы утром, но я просто не знала с чего начать. Славик тоже тихо прошептал «привет» и скосился на отца за моей спиной. Я опустилась на стул и потянулась к его ладошке, которую мальчишка, разгадав мои намерения, мгновенно спрятал под одеялом. Мне бы расстроиться таким переменам и уйти, но я не спешила, прекрасно осознавая, какие чувства сейчас испытывает Славик. Он не умел ещё прятать эмоции, вот они на лице все.

Неловкость. Стыд даже. Не за меня, не за Игоря – за себя. Он поставил под сомнение любовь отца и сейчас стыдился данного факта. Стеснялся наших теплых с ним отношений, как одного из доказательств этих сомнений. Чувствовал себя предателем, позволив на мгновение отдать мне часть своей души. Я только сейчас поняла, почему Славик так долго не шел со мной на контакт – боялся предать маму. И ясно, как дважды два, мальчишка уже в курсе: в мою квартиру из больницы ни он, ни его отец не вернутся, Игорь успел сказать ему об этом. Единственное чего Шмаков-младший ещё не знал – где его мать.

— Славик, ты очень сильный мальчишка. Настоящий мужчина, — нащупала я все-таки детскую ладонь через одеяло. Сжала её немного. — Ты скоро поправишься, пойдешь в школу, там тебя ждут новые друзья, новые знания, новые мечты. Ты обязательно полетишь на самолете, возможно, этим летом уже, ты только учись, старайся. Всё будет хорошо, верь мне.

Боже… какая глупая, полная патетики речь. Славка смотрел на меня вскользь, прятал глаза, но понимал – навсегда прощаемся. И таким взрослым казался: только они стесняются своих чувств.

Я подмигнула ему и попрощалась. Поднялась, хотя на самом деле хотелось склониться, подхватить Славку за худые плечи и прижать к себе. Останавливал даже не Шмаков, маячивший за спиной, единственная мысль: сцена могла получиться слишком драматичной. Достаточно уже драм в жизни ребенка.

— Пока, — прошелестел одними губами Славка. Пару раз моргнул, я побоялась – заплачет и заторопилась на выход.

— Идем, я тебя провожу. — Не иначе, как перед сыном выпендрился Шмаков. Я покачала указательным пальцем:

— Нет, я сама.

— Лиза! — позвал меня Славик. Я по инерции дотянулась до дверной ручки, сомкнула вокруг неё пальцы, и повернулась. Славик приподнялся на одном локте: — Мы ещё увидимся?

— Обязательно, — я утвердительно кивнула в такт и добавила: — Если захочешь.

И я ушла. Стремительно преодолела коридор, заспешила к лифту, уверенная — не захочет. Его закрутит новая жизнь, в которой для меня просто не останется места. И это нормально, это естественно.

Вот так неказисто и скомкано я простилась со Шмаковыми навсегда.

«Сейчас ты сядешь в машину, заведешь её и уедешь отсюда, — приказала я себе. — Погрустишь один вечер, не больше, а завтра проснешься и начнешь новую жизнь».

Глава 20

Ближе к вечеру вторника объявился Федоров. Я лежала на диване, пялясь в никуда, и вполне осознанно вгоняла себя в депрессию, когда телефон разразился веселеньким мотивчиком. В который раз я пожалела, что не поставила его на беззвучку и потянулась ответить, уверенная, услышу сестрицу.

— Привет, можешь спуститься? — с ходу поинтересовался он. Я подскочила, незнамо зачем бросилась в маленькую комнату и совершенно по-глупому спросила:

— В смысле?

— Поговорить нужно. В гости напрашиваться не стану, поэтому предлагаю выйти тебе.

— А ты где? — уточнила я.

— Торчу под твоими окнами, как влюбленный болван, — засмеялся он. Я представила его машину, приткнутую во дворе длиннющей новостройки, до которой он подвозил меня всякий раз, и отказывалась верить. Но на всякий случай поинтересовалась:

— А ты уверен, что под нужными окнами торчишь?

— Разумеется уверен. Узнать твой адрес не сложнее, чем глянуть новостную сводку.

«Ах, да, конечно, его же на каждом столбе развешивают!» Я на цыпочках прокралась к кухне, будто он не во дворе, а за дверью торчит, и осторожно выглянула в окно – так и есть, тачка Федорова. Я представила, как выгляжу и неуверенно промямлила:

— Можем, мы перенесем этот разговор?

— Ты занята? Я подожду, — не сдавалася он. — Сколько тебе потребуется времени?

— Сейчас спущусь.

Я отключилась и пошла одеваться. Избавилась от пижамы, суетливо порылась в шкафу, остановилась на джинсах и свитере — во двор иду. Шапок перемерила штук пять, а точнее все, какие имелись. Выбрала белую, накинула куртку и устремилась вниз. У парадной двери замешкалась, прижалась к стенке и выровняла дыхание – зачем так нестись?

Федоров ждал в машине. Перегнулся, открыл пассажирскую дверь, как только я из подъезда вышла. Я успела пересечь и тротуар, и дорожку, как из-за угла вывернула «крокодилица». Миновала меня за спиной, когда я уже садилась в кроссовер Макса.

— Привет, — улыбнулся он и потянулся ко мне, чтобы поцеловать в щеку.

Я ничего против поцелуя не имела, тем более, он приветственный, а значит дружеский. Хотя Лидка считает, что мне пора заканчивать забивать себе голову ерундой, и давно переходить не только к дружеским, и не только к поцелуям. «Странно, что он тебе ещё звонит», — сказала она буквально вчера. — Я бы на его месте давно уже послала тебя куда подальше».

В общем, он поцеловал меня, чуть дольше, чем следовало, задержавшись губами на моей щеке, и отпрянул. Сел вполоборота, одну руку свесил на руль, вторую опустил на спинку своего кресла, я смутилась под его пристальным взглядом и отвела глаза. Но поднимать тему, почему я обитаю совершенно в другом доме, чем транслировалось ранее, я сочла излишним, если интересно сам спросит.

— Кто это? — озадачился Макс, а я проследила за его взглядом. Сосед, успевший приткнуть свою тачку, уже торчал у подъезда и хмурился, поглядывая в нашу сторону. Он даже не пытался сделать вид, что ищет ключи, просто стоял и откровенно пялился на нас.

— Сосед, — отмахнулась я.

— Просто сосед?

— Ну, да…

— Чем он занимается? — не унимался Федоров. — Лицо как будто знакомо.

— Я не в курсе, он недавно здесь поселился. — Надоедливый товарищ, тем временем, скрылся в недрах подъезда, явно сообразив, кого мы сейчас обсуждаем. Макс проводил его взглядом и замер с самым задумчивым видом. Я не выдержала и напомнила о себе: — Итак, ты приехал поговорить о моем соседе?

— Извини, — повернулся он и улыбнулся: — Я о нас поговорить приехал. — Скривился и цокнул: — О нас. Самонадеянно да, прозвучало? В общем, ответь мне на один серьезный вопрос: ты меня избегаешь? Если так, не стесняйся, лупи в лоб, безо всяких обиняков, я мальчик взрослый, вытерплю…