Богиня тьмы (СИ) - Вин Милена. Страница 14

Руки невольно потянулись к завязкам на его рубахе. Пальцы дрожали, путались, а затем напряженно сжались, когда демон накрыл их ладонью. Неспешно отстранился, забирая на миг из меня весь огонь, развязал завязки — сначала спереди, у ключиц, затем сзади, чуть ниже основания крыльев. Стянутая рубаха оказалась на полу, представляя взору подтянутое тело, твердые плоские мускулы, четко выступающие на груди и впадине живота. Встретившись с мужчиной взглядом, я увидела легкую улыбку на его губах и смутилась, сама не понимая почему — то ли из-за своего внимательного разглядывания, то ли из-за того, что он это заметил.

Борясь с диким чувством стыда, подняла голову, всем своим видом показывая, что меня ни капли не смущает происходящее, и резким движением стянула с себя тунику. Ухмылка исчезла с лица демона, соболиные брови взмыли вверх, и он бесстыдно скользнул взглядом по обнаженной груди и талии. Один тяжелый вздох — и Кай прижимает меня к себе, зарывается носом в распущенные волосы.

Мягкий шепот обжигает и вызывает волну мурашек:

— Играешься, Ливия, или в самом деле доверяешь?

Теперь я в полной мере почувствовала охватившее его волнение, почувствовала его страх и увидела его таким, каким он боялся предстать передо мной, — слабым, сломленным привязанностью. Не знаю, смогла бы я так же легко потерпеть поражение и показать ему, как слаба, но не из-за его близости, а из-за того, что он отдалился от меня.

— Обезумела, — шепнула сипло, легонько коснувшись кожи его спины. Он вздрогнул от этого касания, но продолжил стоять, терпеливо ожидая моего решения. — Ведь полное доверие граничит с безумием.

Сильный трепет, затмив страх, сжал сердце. Казалось, неприступная стена, возведенная между нами в тот роковой день, дала трещину, но не разрушилась — лишь предоставила небольшую возможность вновь раствориться друг в друге.

Кай завладел моими губами — жадно, в крайнем возбуждении и смутном нетерпении. Легко поднял меня на руки, вынуждая обхватить его торс ногами, и повалил на кровать. Отстранился всего на несколько секунд, показавшихся мне невероятно долгими, и стянул с меня рейтузы, превращая из охотницы в уязвимую дичь. Прикрыв веки, я прижала руки к груди, слыша сквозь бешеный стук сердца, как мужчина раздевается, а после, когда горячая ладонь осторожно коснулась моих сжатых кулаков, распахнула глаза и замерла.

Втянула в себя раскаленный воздух и разжала пальцы под изучающим взглядом синих глаз. В нем не было насмешки или похоти — лишь интерес и восхищение. Демон смотрел на меня так, словно видел впервые. Блеск в его глазах говорил о том, как он жаждал снова оказаться рядом со мной столь близко, а неспешное разглядывание выдавало его намерение запомнить меня такой, какой я бываю только с ним, — открытой, чувствительной, невероятно ранимой.

Кай провел рукой по моему бедру, будто спрашивая разрешения. И я подалась ему навстречу, полностью растворяясь в моменте. Горячее касание губ к шее, ключице, груди — и несдержанные стоны растворяются в ночной тишине. От легкого поцелуя в живот я едва не задохнулась и, теряя остатки терпения, выгнула спину. Мужчина спустился чуть ниже, осторожно развел бедра, проложил влажную дорожку, дразня и не касаясь слишком требовательно и жадно. Он держал мои ноги, не давая возможности укрыться от его близости, но я знала, стоит лишь дернуться, попросить остановиться — и Кай тут же отпустит. Не осмелится удерживать насильно.

В какой-то момент я ощутила резкое дуновение ветра — черные крылья раскрылись, дрожа от возбуждения, выдавая стремление демона сделать мне приятно. Тело горело от его осторожных пьянящих поцелуев. Его мягкий взгляд, нежность рук и страстность движений — все это было невероятно знакомым и родным. Неожиданная мысль, пробившаяся через головокружительную усталость, потрясла и довела до сладостной дрожи: как бы далеко мы ни были друг от друга, каким бы долгим ни было наше расставание — он будет принадлежать мне так же, как и я ему. Нуждаться в нем невероятно опасно, но именно эта опасная привязанность оказалась нашей слабостью.

Наконец губы демона переместились к шее, мягко коснулись раны, оставленной клыками. Сильное разгоряченное тело прижалось ближе, теснее, вызывая рваные вздохи, сбивая дыхание. Воздух раскалился от откровения, наготы и пылких движений, наполненных страстью, тайным трепетом. Нежность, граничащая с жадностью и голодом, довела до исступления, до приятного бессилия. Сладкая истома сдавила сердце, завладела всем телом, и я выдохнула — тяжело и рвано, впиваясь ногтями в спину демона, делая ему больно — хоть и неосознанно.

Кай чуть отстранился, лег рядом и запечатлел поцелуй на моем влажном лбу, укрывая нас большим обессиленным крылом. Пелена медленно спадала с его глаз, но мягкость до сих пор хранилась на лице, отражалась в легкой улыбке. Мы долго лежали друг напротив друга — очень близко, держась за руки, то сжимая пальцы посильнее, то ослабляя хватку. Взгляд прямой, открытый, ничего не таящий.

— Что?.. — спросила едва слышно, улыбнувшись в ответ.

— Ничего. — Его дыхание обожгло и так горячую кожу. — Просто смотрю. Хочу запомнить тебя такой…

— Какой?

— Расслабленной.

Желание продлить это мгновение сделалось более сильным, становясь неисполнимой мечтой.

— Это будет жестоко, — произнесла сипло и закрыла глаза, пряча слезы. — Если это будет всего лишь сном.

Я не знаю, сколько еще пролежала так, отчаянно стараясь не провалиться в дрему. Затаивала дыхание каждый раз, когда демон разжимал пальцы, забирая на миг тепло, но глаза не открывала, боясь увидеть, как он уходит, оставляет одну. Несмотря на мои жалкие попытки не впасть в беспамятство, усталость утянула меня в глубокий сон, но перед этим я почувствовала, как Кай поправил пряди моих волос, упавшие на лицо, и поцеловал в губы — нежно, осторожно, оставляя мне на жалкое мгновение иллюзию тепла.

Утром в таверне царила удивительная тишина. С наступлением рассвета ночное веселье закончилось; постояльцы спрятались в своих комнатах, а деревенские жители, отдыхавшие всю ночь, поплелись домой. Из посетителей остались только мы — ранние пташки, намеревающиеся покинуть деревню после завтрака, — молодая женщина, уединившаяся за столиком в углу, и двое мужчин, одетые в простую льняную одежду.

Рыженькая девушка, заменившая близняшек-подавальщиц, поставила на наш столик поднос и, мимолетно улыбнувшись, скрылась на кухне. Сладкие гренки пахли приятно, но отчего-то не вызвали аппетита. Кажется, чувство голода не коснулось только меня — Далия и Калеб, забрав с подноса свои тарелки, живенько приступили к завтраку, с наслаждением похрустывая черствым хлебом и запивая его теплым молоком.

В голове роилось множество мыслей. Меня не покидало ощущение, что встреча с Каем была лишь игрой моего воображения. Об этом говорила не только пропавшая с тумбочки засахаренная фиалка, но и исчезнувший с шеи след. Рана, оставленная клыками, затянулась, словно ее там и не было. А ноющая боль отчего-то осталась, так и норовя сказать, что кажущееся ложным сновидение было реальной встречей, и именно она принесла удовольствие и оставила неприятный осадок в душе.

— Где вы были ночью? — спросила я в попытке завязать разговор и избавиться от гложущего чувства — хотя бы на время. — Я несколько раз просыпалась, но тебя так и не застала спящей на койке.

Внимательно посмотрела на Далию, ожидающе изогнув бровь, а та, то ли испугавшись неожиданного вопроса, то ли смутившись моего взора, поперхнулась и, откашлявшись, опустила взгляд на свою тарелку.

— Не спалось, — выпалила Ли, краснея. — Гуляли поблизости.

Я лишь кивнула в ответ, слабо улыбнулась и приметила на губах Калеба такую же легкую, смущенную улыбку.

— Лив, — позвала Далия и посмотрела на меня уже без прежней смущенности. — У тебя на тумбочке засахаренный лепесток лежал… Прости, я не удержалась — съела. Такой запах не оставляет меня равнодушной.

— Все нормально, — заверила я, боясь признаться, как сильно обрадовалась признанию Далии. Это значило, что встреча с Каем была не сном и не видением. И хоть от осознания этого на плечи осел груз в виде тоски, тепло все же вспыхнуло внутри, согревая и утешая.