Мальтийский сокол - Хэммет Дэшил. Страница 35

В дверном проеме стоял толстяк Гутман и приветливо улыбался им. Сзади из кухни вышел мальчишка Уилмер. В его маленьких руках черные пистолеты выглядели неправдоподобно большими. Из ванной показался Кэйро. И у него в руке был пистолет.

Гутман сказал:

– Итак, сэр, сами можете убедиться, что все в сборе. Входите, устраивайтесь поудобнее и давайте поговорим.

Глава 18. Козел отпущения

Спейд, обнимая Бриджид О'Шонесси, скупо улыбнулся и сказал:

– Отчего же не поговорить?

Гутман сделал три неуклюжих шага назад, освобождая проход. Его жирные складки заколыхались. Спейд и девушка вошли вместе. За ними следом – мальчишка и Кэйро. Кэйро остановился в дверях. Мальчишка спрятал один из своих пистолетов в карман и встал почти вплотную за спиной Спейда.

Спейд изловчился посмотреть через плечо на мальчишку.

– Пошел вон. Меня ты обыскивать не будешь.

Мальчишка сказал:

– Не дергайся. Заткни пасть.

Ноздри Спейда раздувались. Но голос был спокойным.

– Пошел вон. Если ты хоть пальцем дотронешься до меня, без пистолета нам уже не обойтись. Спроси своего босса, щенок, хочет ли он, чтобы меня застрелили еще до разговора.

– Оставь, Уилмер, – сказал толстяк. Он посмотрел на Спейда со снисходительной суровостью. – Поразительное упрямство. Что ж, давайте рассаживаться.

Спейд сказал: «Я ведь говорил вам, что этот сопляк мне не нравится» – и провел Бриджид О'Шонесси к дивану. Они сели рядом, она положила голову на его левое плечо, он обнял ее за плечи. Она перестала дрожать и задыхаться.

Гутман опустился в мягкое кресло-качалку. Кэйро сел в кресло у стола. Мальчишка садиться не стал. Он стоял в дверях, там, где ранее стоял Кэйро, держа пистолет дулом вниз, и смотрел из-под густых ресниц на грудь Спейда. Кэйро положил свой пистолет на стол рядом с собой.

Спейд снял шляпу и швырнул ее на другой конец дивана. Ухмыльнулся Гутману. Ухмылка эта, заострявшая и без того угловатые черты, была такой непристойной, что делала его похожим на сатира.

– А у вашей дочери чудный животик, – сказал он. – Но как же вам не жаль царапать такой живот булавками?!

Гутман улыбался вежливо и чуточку елейно.

Мальчишка в дверях сделал шаг вперед и чуть приподнял свой пистолет. Все присутствующие посмотрели на него. Как это ни странно, но в столь различных взглядах, какими смотрели на мальчишку Бриджид О'Шонесси и Джоэл Кэйро, было совершенно одинаковое неодобрение. Мальчишка зарделся, убрал выставленную ногу, выпрямился, опустил пистолет и встал так же, как раньше, – глядя в грудь Спейда.

Гутман снова повернулся со своей елейной улыбкой к Спейду и вкрадчиво замурлыкал:

– Да, сэр, это позор, но вы должны признать, что цели своей мы достигли.

Спейд нахмурился.

– Зачем такие сложности? Завладев соколом, я сам, естественно, хотел как можно скорее встретиться с вами. Вы платите наличными – чего же еще? Отправляясь в Берлингейм, я ожидал попасть на такую вот встречу. Кто же знал, что вы с получасовым опозданием пытаетесь убрать меня с дороги и мечетесь по городу в надежде найти Джакоби, пока он не нашел меня.

Гутман хихикнул. Казалось, только от удовольствия.

– Что ж, сэр, – сказал он, – так или иначе, наша встреча состоялась, если вы действительно хотели ее.

– Я действительно ее хотел. Как скоро вы можете сделать первый взнос и забрать у меня птицу?

Бриджид О'Шонесси села прямо и с удивлением посмотрела на Спейда. Спейд небрежно похлопал ее по плечу. Он неотрывно смотрел в глаза Гутману. Глаза Гутмана весело поблескивали меж жирных припухлостей.

– Что касается этого, сэр, – начал он и полез во внутренний карман пальто.

Кэйро, вцепившись в свои бедра, наклонился в кресле и тяжело задышал открытым ртом.

Гутман повторил: «Что касается этого, сэр» – и вынул из кармана белый конверт. Десять глаз – даже глаза мальчишки перестали прятаться за ресницами – уставились на него. Вертя конверт в своих пухлых руках, Гутман сначала внимательно посмотрел на совершенно чистую лицевую сторону, а потом на оборотную, не заклеенную, а всего лишь закрепленную маленьким бумажным языком. Потом поднял голову, дружески улыбнулся и бросил конверт на колени Спейду.

Конверт – не очень толстый, но достаточно тяжелый – ударился о живот Спейда и лег ему на колени. Спейд неторопливо поднял его и, сняв руку с плеч девушки, столь же неторопливо открыл. В конверте лежали тысячедолларовые банкноты – гладкие, хрустящие, новые. Спейд вынул их и пересчитал. Банкнот было десять. Он с улыбкой поднял голову.

– Мы договаривались о большей сумме.

– Да, сэр, договаривались, – согласился Гутман, – но тогда мы только говорили. А это настоящие деньги, звонкая, так сказать, монета. За один доллар наличными вы можете купить больше, чем за десять, о которых только договаривались. – Его припухлости затряслись от беззвучного смеха. Когда жировые складки и шары успокоились, он сказал уже более серьезным голосом: – Нас стало больше. – Движением головы он указал на Кэйро. – И… видите ли, сэр… одним словом… ситуация изменилась.

Пока Гутман говорил, Спейд подровнял пачку банкнот, положил ее в конверт и вставил язычок на место. Теперь, положив локти на колени, он наклонился вперед и, взяв конверт за угол двумя пальцами, болтал им между ногами. Ответ его толстяку прозвучал беззаботно:

– Конечно. Но хоть вы и объединились, сокол все же в моих руках.

Вцепившись уродливыми пальцами в ручки кресла, Кэйро подался вперед и своим тонким голоском чопорно произнес:

– Мне представляется излишним напоминать вам, мистер Спейд, что, хотя сокол и находится в ваших руках, вы сами, несомненно, находитесь в наших руках.

Спейд ухмыльнулся.

– Я стараюсь не позволять себе волноваться по этому поводу. – Он выпрямился, отложил конверт в сторону, на диван, и обратился к Гутману: – К вопросу о деньгах мы еще вернемся позднее. Есть еще одна проблема, решение которой не терпит отлагательств. Нам нужен козел отпущения.

Толстяк нахмурился, не понимая сказанного, но прежде чем он открыл рот, Спейд уже начал объяснять:

– Полиции необходима жертва… кто-то, на кого они могли бы списать эти три убийства. Мы…

Кэйро прервал Спейда срывающимся взволнованным голосом:

– Два… только два… убийства, мистер Спейд. Нет сомнения, что вашего компаньона убил Терзби.

– Ладно, два, – проворчал Спейд. – Какая разница? В любом случае мы должны скормить полиции одного…

Теперь вмешался Гутман. Он говорил со снисходительной улыбкой и добродушной уверенностью:

– Из того, что мы знаем о вас, сэр, можно с полной уверенностью заключить: нам нет нужды беспокоиться о таких вещах. Что касается отношений с полицией, мы вполне можем положиться на вас. Вы не нуждаетесь в нашей неквалифицированной помощи.

– Если вы так думаете, – откликнулся Спейд, – значит, вы знаете недостаточно.

– Перестаньте, мистер Спейд. Вам едва ли удастся убедить нас, что вы хоть немного боитесь полиции или что вы не сможете справиться…

Спейд фыркнул, выдохнув воздух одновременно через рот и нос. Согнулся, снова положив локти на колени, и раздраженно прервал Гутмана:

– Я ни капли не боюсь полицейских и знаю, черт возьми, как с ними можно справиться. Именно это я и пытаюсь вдолбить вам. Чтобы с ними справиться, им надо швырнуть жертву, человека, на которого они могли бы повесить все убийства.

– Хорошо, сэр, я допускаю, что это один из возможных путей, но…

– Никаких «но»! – возразил Спейд. – Это единственный выход. – Глаза его под багровеющим лбом горели неподдельным бешенством. Синяк на виске стал темно-каштановым. – Я знаю, о чем говорю. Я выпутывался из таких ситуаций раньше, надеюсь выпутаться и теперь. В разное время мне приходилось посылать к дьяволу всех, начиная с верховного судьи и ниже. И мне это сходило с рук. Мне это сходило с рук, потому что я никогда не позволял себе забывать, что час расплаты придет. Я никогда не забывал, что, когда придет час расплаты, я должен быть готов прийти в главное полицейское управление, гоня перед собой жертву, и сказать им: «Вот, болваны, ваш преступник». Пока я способен на это, я могу показывать язык любому фараону и плевать на все статьи закона, вместе взятые. Но стоит мне хотя бы один раз промахнуться, они утопят меня в дерьме. Но я пока не промахивался. И не промахнусь. Можете не сомневаться.