Второй шанс 6 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович. Страница 35

– But then it will cost you one dollar, – поднял брови Доусон.

– It's okay, I'm willing to pay.

Нам перед отлётом поменять рубли на доллары не разрешили. Вместо этого пообещали суточные в размере 25 баксов, то есть за три дня пребывания нам выдали всего 75 баксов. Что ж теперь, трястись над ними? Долларом больше – долларом меньше… Я же не собирался покупать в Штатах ничего такого, мне хватит и сувениров. Тем более что питание в этом лоджи уже оплачено то ли принимающей стороной, то ли нашей, главное, что еда бесплатная. Получается, мы эти доллары можем тратить на своё усмотрение.

– Okay, that's settled.

Ударили по рукам. Ну а теперь можно и позавтракать. Ресторан, смахивающий скорее на бар, располагался в отдельном большом бунгало. Тут заправляли жена, дочь и внучка мистера Доусона. Ну а что, семейный бизнес. И у нас, думаю, со временем это станет не редкостью. Может, и нам с Ингой что-нибудь замутить? Купить помещение, нанять работников, а самим заниматься своими делами. То есть она продолжит учиться, а я… А я тоже, если удачно поступлю в Литинститут. При этом буду так же писать книги, боксировать и время от времени подкидывать нашим эстрадным звездунам песенки. Главное – чтобы на бизнес оставалось время.

А какой, кстати, бизнес можно замутить? Вот было бы здорово организовать небольшую типографию, чтобы печатать в ней не только свои книги, но и бестселлеры советских и зарубежных авторов. А заодно и настенные календари, это будет двухсотпроцентное попадание. Для партийных товарищей календари с Бобковым, для любителей остренького – девиц в купальниках. Жаль, топлесс вряд ли разрешат, но и купальник для неизбалованного жителя страны Советов – тот ещё экстрим.

Понятно, что печатная отрасль находится под пристальным вниманием партийных органов, и она приносит баснословные барыши. Во всяком случае, публикация хороших книг нивелирует затраты на печать трудов классиков марксизма-ленинизма. Могут и вето наложить.

Но вообще дураки у нас в союзном комитете по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. За счёт всяких Дюма и Конан-Дойлей могли бы сотни миллионов зарабатывать для страны, но публикуют их ограниченными тиражами. Зато на «Малую землю» и прочие мемуары Брежнева не жалели бумаги.

Ладно, лучше пригляжусь-ка я к меню. Впрочем, блюда завтрака особым разнообразием не отличались. На выбор предлагались омлет или яичница с ветчиной, жареные лепешки из тёртого картофеля, которые немного напомнили мне драники, толстые блины пэнкейки с кленовым сиропом, тосты с джемом, бейглс (круглая, мягкая булочка с дыркой, которую разрезают пополам и мажут соленым маслом или мягким сыром), кофе, чай и апельсиновый сок. Причём заказывать можно порций сколько угодно, чем некоторые из задержавшихся в столовой бессовестно пользовались, словно бы на Родине недоедали. Разве что Хвостов незаметно в уголке потягивал кофе под сигарету, почитывая при этом книгу из серии «ЖЗЛ», посвящённую Надежде Константиновне Крупской. Вот уж не знаю, что интересного было в её жизни, кроме того, что она всё время находилась при Ульянове-Ленине. Хотя… Если вспомнить все сплетни про их жизнь… Но этого уж точно в прошедшей крепкую цензуру книге не найдёшь.

Прежде чем сесть за стол, я взял из стопки бесплатной свежей прессы номер «Вашингтон пост» за сегодняшнее число. Тут же поймал на себе прищуренный взгляд Хвостова, который моментально отвернулся, сделав вид, что посмотрел на меня как бы мимолётно и снова сосредоточился на жизнеописании Надежды Константиновны. А я на чтении газеты, тем более что с первой полосы на меня взирали Бобков и Картер. Под их портретами шла небольшая подводка о предстоящей встрече, а продолжение обещали на второй полосе. Ну я туда и перелистнул. Насколько хватало моего английского (а его хватало на почти дословный перевод), самолёт с генсеком должен сегодня приземлиться в том же аэропорту, который принял и нас. Понятно, что Бобкова не поселят рядом с нами, по-любому в какой-нибудь «Hilton» определят, в президентский номер. А мы что, мы обслуга. А разве нет? Хотя пансион нормальный, чего уж придираться, разве что номера на восемь душ.

Дальше журналист в своих рассуждениях ожидал от встречи двух лидеров потепления международной обстановки и сближения США и СССР. Причём не только в политической, но и других сферах, включая экономическую. Почему бы и нет? Насколько я знал Бобкова, тот не горел желанием идти на новый виток «Холодной войны». Но, с другой стороны, и прогибаться под американцев не станет. Поживём – увидим, осталось не так долго, тем более что, если верить статье, послезавтра планируется большая пресс-конференция с участием Картера и Бобкова. А завтра после встречи они посетят мероприятие в Центре исполнительских искусств имени Джона Ф. Кеннеди, где выступят мастера американской и советской культуры.

Но это без меня. Мне уже сообщили, что завтра в то же время я выступаю на рок-концерте в Университете имени Джорджа Вашингтона. А сегодня, как ещё накануне вечером сообщил Лепилов, меня отвезут на репетицию. Аккомпанировать мне будет местная студенческая команда, надеюсь, ребята хорошо выучили «Heart-Shaped Box». При том что ведущая роль за мной как гитаристом и вокалистом.

По мою душу приехали после обеда, когда я валялся на кровати с книгой в руках и уже начинал позёвывать. Всё ж таки акклиматизация – вещь сама в себе, никогда не угадаешь, как ты её перенесёшь. Но мне не на соревнованиях выступать, так что небольшой дискомфорт особой роли не играет.

Меня дожидался «Chevrolet Chevelle» цвета голубой металлик, к которому я двинулся, получив напутствие от подкараулившего меня Хвостова:

– Варченко, учти, в отношении тебя могут быть провокации. Лишнего не говори, никаких подарков не принимай, помни, что ты на территории потенциального противника.

– Всё будет нормально, не переживайте, – отмахнулся я рукой с зажатой в ней фотокамерой.

Да и Козырев обещал, что за мной будут приглядывать, чего волноваться?

Молодой водитель в круглых а-ля Леннон очках и такой же патлатый представился как Джим. Он оказался руководителем и по совместительству клавишником той самой университетской группы под названием «The Pyramid», то есть «Пирамида». Джим был студентом 5-го курса факультета истории, большим любителем Древнего Египта, даже летал в прошлом году на раскопки в Долину царей.

Дорога заняла около часа, и всё это время музыкант-археолог не умолкал ни на минуту. С его слов я узнал, что на завтрашнем концерте помимо нас будут принимать участие такие группы, как «The Doobie Brothers», «Journey», «Heart» с двумя сестричками в составе, «Ramones» и «Survivor». А хэдлайнером шоу станет знаменитая «Eagles», уже успевшая прославиться со своим хитом на все времена про отель «Калифорния». Хотя по мне «Ramones» тоже вполне себе знаменитая группа уже в эти годы.

Иногда Джим подкидывал мне вопросы, типа, как родилась та самая песня, которую мы будем завтра исполнять? Как живут в СССР его сверстники? А правда, что по улицам Москвы бродят медведи? Я добавил, что они ещё играют на балалайках и пьют водку, после чего оба посмеялись моей шутке.

– А у вас все студенты разъезжают на машинах? – спросил я его, когда на горизонте показался купол Капитолия.

– О, далеко не все, на эту я заработал позапрошлым летом, подрабатывая официантом в кафе. Она не новая, но пока проблем не доставляет, разве что месяц назад карбюратор поменял.

М-да, наши студенты в кафе точно на такую тачку за лето не заработают. А официант из хорошего ресторана на чаевых, пожалуй… Да нет, на подержанный «Жигуль» в лучшем случае, но уж точно не на «Chevrolet Chevelle».

Университет располагался всего в четырёх кварталах от Капитолия, который остался от нас по правую руку. Я попросил Джима тормознуть и сфотографировать меня на фоне главной достопримечательности столицы США. Тот меня по ходу дела просветил, что выше Капитолия согласно местному законодательству здания в Вашингтоне строить запрещено. А потом вручил камеру прохожему, чтобы тот запечатлел уже нас двоих. Следующий фотосет случился на фоне памятника Вашингтону, стоявшему на аллее перед главным корпусом университета.