Игра на повышение - Евдокимов Дмитрий Викторович. Страница 12

Экипажем он старался пользоваться как можно реже, сама карета стояла во внутреннем дворике, время от времени требуя расходов на окраску и лакировку, лошадей же и кучера герцог приспособился нанимать в тех случаях, когда уж никак без своего транспорта обойтись было нельзя.

К сожалению, не все проблемы с расходами удавалось решить сходным образом, потому немногие еще уцелевшие фамильные драгоценности редко покидали стены ломбардов, а количество кредиторов неуклонно росло. Хуже всего, что толку от всех этих ухищрений было не так уж много – слухи и сплетни в высшем свете распространялись с сумасшедшей скоростью, да и опытный глаз богатых бездельников мгновенно подмечал малейшие несоответствия высокой моде или этикету. Так что, несмотря на все его старания, отношение к Эдуарду было презрительно-снисходительным.

Дело можно было бы поправить выгодной женитьбой, но и тут родство с королевской фамилией играло для молодого герцога отрицательную роль. Потому что августейший дядя постоянно придерживал своего дальнего родственника для какого-нибудь важного международного брака, желая, по своему обыкновению, заработать на этом и деньги, и политическую выгоду. А с недавних пор положение Эдуарда Герберта осложнилось еще и яркими романтическими чувствами, вспыхнувшими между ним и Анной Клер.

Девушка была молода, умна, кажется, искренне влюблена в Эдуарда и всячески поддерживала предмет своего обожания. Но семья девушки принадлежала к нетитулованному дворянству и была так бедна, что надеяться на сколько-нибудь серьезное приданое не приходилось.

Несмотря на это, герцог был так увлечен, что готов был променять родство с королевской семьей на личное счастье. Однако его желания не находили отклика в королевском дворце, а решиться на полноценный бунт не позволяло более чем стесненное материальное положение.

Когда по всему Фрадштадту началась лихорадка с акциями «Золотого потока», у герцога Кемницкого зародилась надежда на решение проблем, он кинулся занимать деньги, но ростовщики тоже не желали упускать свою выгоду и установили просто грабительские проценты, сократив при этом до минимума сроки возврата денег. Попытав счастья в нескольких местах, в каждом из которых встречал изрядные очереди из таких же страждущих заемщиков, он по рекомендации одного знакомого обратился к барону Альберту. Так состоялось его знакомство с этим удивительным и загадочным человеком, которое, однако же, еще неизвестно куда могло завести малоискушенного в житейских делах молодого вельможу.

Денег барон Альберт герцогу дал, правда, немного, но категорически запретил связываться с «Золотым потоком» и его основателем господином Макферсоном, чем сильно озадачил Эдуарда и Анну – вся столица прекрасно помнила, что он одним из первых поддался соблазну легких денег. Ходили слухи, что благодаря игре на бирже он всего за две недели удвоил свое состояние, подняв волну ажиотажа до небывалых высот. Еще совсем недавно барон демонстративно сорил деньгами, поил прохожих шампанским, вместе с друзьями-аристократами носился по ночным улицам на золоченой карете. А потом вдруг все переменилось: эксцентричный богач продал свои акции, вслед за ними избавился от кареты, восторги свои по поводу доходности «Золотого потока» поумерил и даже стал осторожно высказывать мнение о порочности такого рода заработков.

Неизвестно, отчего вдруг взгляды Альберта изменились на диаметрально противоположные, но молодому герцогу Кемницкому довелось попасть в дом барона именно в этот переломный момент. Эдуард не мог толком объяснить, почему поддался влиянию этого человека, почему так безоговорочно поверил ему? Может, потому, что ни в жестах, ни во взгляде, ни в голосе барона ни разу не проскочил даже намек на презрение или снисходительность к нему?

Благодаря новому знакомцу в карманах герцога стали водиться хоть какие-то деньги. Правда, за это молодому человеку время от времени приходилось делать не очень приятные вещи. А именно на всех приемах, при любом выходе в свет Эдуард должен был твердо озвучивать мнение, что деньги не могут браться из ниоткуда и что за ажиотажным спросом на акции «Золотого потока» кроется какая-то афера.

Над ним все смеялись, крутили пальцем у виска, презрительно кривили губы при его появлении. Дражайшие родственнички, близкие ко двору, специально приглашали Эдуарда на свои светские рауты, чтобы развеселить других гостей.

Сегодня же герцог Кемницкий побывал в редакции крупнейшей фрадштадтской газеты «Время», где под насмешливыми взглядами репортеров повторил весь этот бред про сомнительность бесконечного роста цен на акции.

– Вчера его величество через доверенных лиц приобрел акции «Золотого потока» на пятьдесят тысяч фунтов, – криво улыбнулся один из ведущих репортеров, чьи статьи часто печатали на первой странице. – Не хотите ли вы сказать, что он тоже ничего не понимает в финансах?

– Мне об этом ничего не известно, – коротко ответил Эдуард и поспешил откланяться.

Ему не показалось – едва за ним закрылись двери редакции, как внутри раздался оглушительный взрыв хохота. И теперь молодой человек, на все лады проклиная своего «благодетеля», спешил укрыться в родных стенах. Ему казалось, что абсолютно все встречные, даже дворники и чистильщики обуви, насмешливо смотрят на него и тычут пальцами вслед.

Ввалившись в свою парадную, он спешно затворил за собой дверь и, устало привалившись спиной к стене, простонал:

– Боже! За что ты посылаешь мне такие испытания?!

Но в следующий миг из глубины дома до него донесся едва слышный вскрик, и всю усталость и безысходность с герцога сняло как рукой. Показалось, что кричала Анна, и Эдуард, позабыв обо всем, бросился внутрь жилища.

Ворвавшись в гостиную, герцог застал там немую сцену, как оказалось позже, им же самим и спровоцированную. Анна, как всегда прекрасная даже в своем скромном платье, стояла у окна, испуганно прижав руки к груди. Из противоположного угла комнаты, полуобернувшись к входу, изумленно изогнув бровь, на него взирал барон Эндрю Альберт.

– Боже мой, ваша светлость, что стряслось? – видя возбужденного герцога Кемницкого, обеспокоенно воскликнул он, а Эдуард мимоходом отметил для себя, что в голосе Эндрю Альберта впервые на его памяти действительно прорезались хоть какие-то эмоции.

– Что случилось, Эдуард? – в глазах девушки плескалось такое море любви, а голос был настолько переполнен обожанием и тревогой за него, что молодой человек моментально успокоился.

Ничего страшного не произошло, просто его встревожил вскрик Анны и он решил, что в довесок ко всем его неприятностям какое-то несчастье произошло еще и с любимой. К счастью, это было не так. Здесь, в этом доме, был единственный на всем свете уголок спокойствия, где он мог скрыться от внешних невзгод. Здесь его любили и беспокоились за него.

– Мне показалось, что ты кричала, – тяжело дыша, произнес Эдуард и шагнул к Анне.

– Прости меня, прости! – девушка доверчиво прижалась к его груди. – Я действительно вскрикнула. Но это была реакция на слова барона. Я не могу принять то, что он предлагает!

– Барон! Я никогда не поверю, что вы предложили Анне что-то недостойное!

– Я всего лишь сказал, что уладил вопрос с вашей свадьбой, – бесстрастно пожал плечами барон, – насколько я помню, вы оба к этому стремились.

– Да, но отец Анны…

– …как порядочный человек, не считал себя вправе давать согласие на заведомо неравный брак, не имея возможности дать дочери хоть какое-то приданое, – поспешил перебить молодого человека Альберт. – Мы с отцом Анны обо всем договорились. Приданое будет. Также есть договоренность с настоятелем одной церквушки на окраине столице – вас обвенчают хоть через неделю после объявления о помолвке.

– Барон! – сквозь слезы промолвила девушка. – Я вам очень благодарна за участие в наших судьбах и прекрасно понимаю, откуда взялось приданое, но есть ведь еще король и его планы на будущее Эдуарда!

– О да. Увы! – уныло прошептал Эдуард.

– Послушайте, ваша светлость! – резко возразил барон. – Вы говорите так, будто чем-то обязаны королевской семье! Поймите вы уже – не будет у вас никакого счастья, если не будете за него бороться! Его величество никогда не согласится на этот брак, но и предотвратить его никак не сможет, будучи поставленным перед фактом! Буря негодования, несомненно, будет, возможно, вас даже лишат тех жалких денег, что выделяются сейчас на ваше содержание, но так ли это все критично для вас и непоправимо? Эдуард, будьте уже мужчиной и решайте наконец, что для вас страшнее: вызвать неудовольствие Короны или потерять госпожу Анну?