Потрошение Куффиньяла - Хэммет Дэшил. Страница 4

Я нахмурился и напряг мозги. Что могут противопоставить мирные жители и ушедшие на покой капиталисты пулеметам и гранатам? Нет, кто бы ими не командовал, толку от такого ополчения не будет.

— Оставайтесь здесь и следите за яхтой, — сказал я. — Я постараюсь разведать, что происходит и, если наскребу несколько крепких парней, попробую захватить яхту с другой стороны. Налетчики наверняка воспользуются яхтой для отступления. Это как пить дать. Попытаемся помешать им.

— Отлично! — сказал юноша. — Я думаю, вы найдете многих местных жителей возле церкви. Идите сейчас прямо в гору, пока не увидите железную ограду, а там возьмите вправо.

— Хорошо.

Я двинулся в указанном направлении.

Достигнув главной улицы, я остановился и осмотрелся по сторонам. Все было спокойно. Единственный человек в поле моего зрения лежал лицом вниз на тротуаре недалеко от меня.

Я подобрался к нему на четвереньках. Он был мертв. Я не стал тратить время, вскочил и перебежал на другую сторону улицы.

Никто не попытался остановить меня. В ближайшей подворотне я задержался, чтобы перевести дух. Ветер прекратился. Ливень тоже поутих. Главная улица Куффиньяла была совсем безлюдна.

Уж не началось ли отступление к яхте, подумал я и зашагал по тротуару в направлении банка. И вновь ответ не заставил себя долго ждать.

Высоко над моей головой, должно быть, почти на самой вершине утеса вновь зазвенели пулеметные очереди.

Одновременно послышались выстрелы из более легкого оружия и разорвалось несколько гранат.

На ближайшем перекрестке я свернул на боковую улочку и побежал в гору. Несколько человек пробежали в противоположную сторону, не обращая внимания на мой вопрос: «Что там творится?»

Один из бегущих — запыхавшийся толстяк с лицом белым, как рыбье брюхо — остановился, потому что я сгреб его в охапку.

— Автомобиль с пулеметом заехал на гору, — запинаясь, пробормотал он, когда я вновь проорал свой вопрос прямо ему в ухо.

— Почему вы без оружия?

— Я... я потерял его.

— Где генерал Плешков?

— Где-то наверху. Пытается захватить машину, но это невозможно. Это самоубийство! Почему не присылают подмогу?

Мимо нас по направлению к главной улице промчался еще один мужчина. Я отпустил толстяка и задержал группу сразу из четырех человек, которые бежали не так быстро.

— Что там теперь творится? — спросил я.

— Они начали потрошить особняки, — ответил остролицый мужчина с усиками, вооруженный винтовкой.

— А на материк еще ничего не сообщили?

— Невозможно, — ответил другой мужчина. — Первым делом бандиты взорвали мост.

— Разве никто не умеет плавать?

— При таком ветре-то? Катлан попытался было сунуться в воду и едва спасся, отделавшись парой сломанных ребер.

— Но ветер стих, — заметил я.

Остролицый отдал винтовку товарищу и снял пиджак.

— Пожалуй, я попробую.

— Отлично! Разбудите этих лежебок и свяжитесь с морской полицией и с береговой охраной. Если скажете, что у налетчиков пулеметы, они нам помогут. И еще передайте, что в распоряжении бандитов имеется яхта, на которой они собираются удрать. Яхта Хендриксона.

Доброволец-пловец поспешил к пляжу.

— Яхта? — в один голос спросили сразу двое.

— Да. На ней тоже установлен пулемет. И если мы хотим что-то предпринять, надо это делать сейчас, пока мы отрезаем им путь к отступлению. Соберите здесь всех мужчин с оружием, которых можете найти. Стреляйте с крыш, если получится. Сверху машина будет более уязвима.

Троица двинулась вниз, а я припустил наверх, ориентируясь на пулеметный огонь. Пулемет строчил короткими очередями. Ответный огонь был разрозненным и слабым.

Навстречу мне попалось еще несколько человек, подтвердивших, что генерал во главе дюжины бойцов по-прежнему пытаются справиться с пулеметом. Я повторил инструкции и продолжил восхождение.

Ярдов через сто навстречу мне высыпали остатки генеральского отряда. Они беспорядочно отступали, преследуемые градом пуль.

Я решил, что дорога — не место для смертных. Перешагнув через пару трупов, я пролез через живую изгородь и продолжил путь к цели по влажной земле за кустами.

Вверху пулемет замолчал. Его собрат на яхте по-прежнему палил, не переставая.

Вдруг я услышал рев мотора автомобиля. Сверху катила машина.

Я кинулся в кусты и распластался на земле, всматриваясь в темноту между ветвей. В обойме моего еще не стрелявшего пистолета оставалось шесть пуль. И это в ночь, когда на острове извели уже, должно быть, тонну пороха.

Разглядев, наконец, машину, я разрядил пистолет, целясь низко, в колеса.

Машина проехала мимо.

Я выскочил из своего укрытия.

Машина внезапно исчезла.

Послышался скрежещущий звук. Потом страшный треск. Звон разбитого стекла.

Я бросился на эти звуки.

Из черной груды покореженного металла, откуда еще слышалось чихание мотора, выбралась темная тень и метнулась к лужайке. Я бросился следом, уповая, что больше никто в машине не уцелел.

Я отставал от беглеца футов на пятнадцать, когда он споткнулся, и расстояние между нами сократилось до десяти футов.

Я нажал на спусковой крючок и услышал сухой щелчок. Я совсем забыл, что выпустил все шесть пуль по колесам. Запасная обойма, завернутая в бумагу, лежала у меня в кармане пиджака под макинтошем, но перезаряжать времени не было.

Меня обуревал соблазн запустить пистолетом в голову бегущего, но я сдержался.

Впереди из мрака выросла громада дома. Беглец кинулся вправо, чтобы скрыться за углом.

Слева гулко ухнул выстрел.

Преследуемый повернул за угол.

— Черт побери! — голос генерала Плешкова казался изумленным. — Чтобы я промахнулся из дробовика на таком расстоянии!

— Бегите с той стороны! — крикнул я ему, устремляясь за неизвестным.

Впереди слышалось топанье, но я никого не видел. Обогнув дом, приближался пыхтящий генерал.

— Вы схватили его? — выдавил он.

— Нет.

Перед нами вздымалась каменистая круча, по которой убегала вверх тропинка. По обеим сторонам росли кусты.

— Но, друг мой, — удивился генерал. — Как же он мог... Вверху на тропинке и чуть сбоку я различил едва заметный треугольник — возможно, часть светлой рубашки в вырезе куртки.

— Оставайтесь здесь и продолжайте говорить! — шепнул я генералу и пополз вверх.

— Должно быть, он удрал в противоположном направлении, — продолжал генерал, повинуясь моим наставлениям, — потому что в противном случае я бы его заметил, а если бы он попытался пролезть через кусты, то...

Он говорил без умолку, пока я осторожно крался по тропе, нащупывая ногами опору.

Я увидел затаившегося беглеца в нескольких шагах от себя. Привалившись к кусту, он наблюдал за генералом. В следующую секунду он заметил меня.

Он вскочил и его правая рука дернулась вверх.

Я прыгнул на него, вытянув обе руки вперед.

Наступив на камень, я подвернул лодыжку и упал, как нельзя кстати, потому что посланная с близкого расстояния пуля просвистела у меня над головой.

Падая, я ухватил левой рукой за щиколотки неведомого противника, который свалился прямо на меня. Я изо всех сил лягнул его ногой, перехватил правое запястье и хотел уже впиться в него зубами, когда генерал, пыхтя, как паровоз, подоспел на выручку и молодецким ударом отбросил врага.

Поднялся я с трудом. Вывихнутая лодыжка упорно не хотела поддерживать свою долю в моих ста восьмидесяти с лишним фунтов веса. Сместив центр тяжести на другую ногу, я посветил фонариком в лицо пленника.

— О, привет, Флиппо! — воскликнул я.

— Привет! — без особой радости отозвался он.

Коротышке-итальянцу, на сколько я помнил, было года двадцать три-двадцать четыре. В свое время я помог упрятать его в Сан-Квентин за участие в вооруженном ограблении. Несколько месяцев назад его выпустили, взяв на поруки.

— Начальнику тюрьмы это не понравится, — заявил я.

— Вы ошибаетесь, — заныл Флиппо. — Я тут ни при чем. Я собирался навестить друзей, а когда началась эта заваруха, решил спрятаться, потому что у меня несколько судимостей и меня наверняка упекли бы за решетку, даже не став разбираться. А вы теперь будете думать, что я тут замешан!