Цена свободы самурая (СИ) - Еремеева Ульяна Геннадьевна. Страница 1

Fors omnia versas<a href="#_ftn1" name="_ftnref1" title="">[1]</a>

Дождь усиленно барабанил по крыше, капли воды просачивались сквозь щели и спадали в комнату. Громкие размашистые раскаты грома оповещали о приближении конца ненастья.

Грудь девушки медленно подымалась. Атласное голубое хёмонги (дословно переводится как "одежда для визитов". Для хёмонги характерны ниспадающие с плеч узоры, спускающиеся вниз по рукавам и боковым швам) было спущено с плеч, оголяя маленькую грудь, и собрано на бёдрах.

Она сидела широко расставив ноги, пласт ткани кимоно спускался меж крупных мясистых бёдер, закрывая то, что дозволено увидеть не каждому.

Облокотившись на руки и запрокинув голову назад, она ждала, когда незнакомец, наконец, начнёт беседу.

Мужчина занёс руку за пояс, откинув ткань коричневого местами чёрного от капель воды плаща назад, и дёрнул вверх. Металлический скрежет.

Остриё тати (Тати, в отличие от катаны, не засовывалась за оби (матерчатый пояс), а подвешивалась на пояс в предназначенной для этого перевязи (Аси) лезвием вниз) упёрлось в горло девушки, на что та лишь улыбнулась и открыла широкие зелёные глаза, подведённые чёрным.

– Не красиво, самурай, – она всматривалась в его лицо, скрытое в тени амигасы – соломенной шляпы. – Убить невинную?

Незнакомец неподвижно стоял, продолжая держать тати, направленную на девушку.

– На сколько мне известно, кодекс самурая запрещает видеть нетронутое девичье тело, ведь так? – губы растянулись в торжествующей улыбке.

Он молчал. Ситуация заходила в тупик. Драка с завязанными глазами не сложна, но долго не устоять.

– Я права, воин.

Девушка высвободила руки из рукавов и встала, – острое лезвие тати кололо шею – лоснящаяся ткань хёмонги скользнула вниз, собираясь вокруг ног, на полу.

– Я права, – повторила она, будто пытаясь успокоить. – Чудесная вещица ваш кодекс, не находишь? Ты, терпеливый, что прошёл путь, начиная с мелкого карманника и заканчивая великим воином, коим являешься сейчас, не можешь пойти против правил! Не можешь посмотреть на невинное тело, не тронутое мужским взглядом! Как жаль! – она шагнула вперёд, на шее промелькнула тонкая алая нить. – Как жаль, что ты умрёшь, самурай!

Схватив посеребренный гребень, кой распустил чёрные длинные волосы, девушка отскочила в сторону и кинула подобием сюрикена украшение в мужчину. Соломенная шляпа слетела с голову, покрытой белой тканью.

– Что теперь? – она ощущала превосходство. – Совет мой: уходи!

Самурай стоял, сомкнув глаза. Как слепой щенок! Может, пойти против кодекса? Нет, он дал клятву учителю, наставнику, что отдал жизнь за его жизнь.

– Что привело тебя, воин, в мои покои? – её голос так далеко, но в тот же момент так близко. – Ты дал обет молчания?

Мужчина ощутил, как пол позади него прогнулся. Замах! Глухой удар и женский стон.

Гром стих, дождь нервно стучал по крыше, светлело.

Убрав тати за пояс, самурай открыл глаза. Взору предстало худое тело, лицо закрывали перепутанные чёрные волосы. Он любовался тёмными торчащими сосками, опустившись ниже убедился в словах девушки, увидел то, что нельзя видеть самураю.

На груди розовая отметина. Крови нет. Удар пришёлся тупой стороной клинка. Ошибся?! Впервые рука не управилась с оружием?

Грудь женщины колыхнулась – она дышала.

Мужчина резко отвернулся. Нет! Он не знал! Он не нарушил кодекс! Он не знал, что она жива!

Ощутив, как что-то хватает за ногу, мужчина повернулся. Он смотрел в зелёные глаза.

– Зачем ты пришёл?

– Отец требует вашего возвращения, – глаза невольно скользнули вниз.

Он нарушил кодекс.

Lupus pilum mutat, non mentem<a href="#_ftn2" name="_ftnref2" title="">[2]</a>

8 месяцев спустя.

Мужчина откинул голову назад, закрыл глаза, тяжело вздохнул, ноздри раздул горячий пар. Тёплая вода приятно касалась обнажённого тела; не хватало лишь ласки женских рук.

Напротив, раскинув руки на деревянной купели, точно так же, закрыв глаза и запрокинув голову, сидела девушка. Грудь девушки медленно поднималась, но вода не позволяла оголить её полностью.

– Тейо, не надо, – спокойно попросила она. – Нет настроения.