Крест на Крест (СИ) - Янов Алексей Леонидович. Страница 50

Пережёвывая вкуснейшую пищу, обдумывал, какую мне всё — таки стоит избрать линию поведения, чтобы избегать этих чрезмерных верноподданнических соплей и возлияний. На будущие надумал посылать в намеченный для инспекции город отделение ратьеров — телохранителей, с тем, чтобы они губернаторам и прочим градоначальникам доходчиво объясняли, что государя надо встречать не только пирогами, но ещё и бумажными отчётами о проделанной работе. На том и порешил, заваливаясь спать в утопающей мякоти перины.

Весь следующий день я посещал с визитами редкие государственные и весьма многочисленные частные боярско — купеческие производства из числа самых крупных и значимых как для города, так и для страны в целом. Такая избирательность возникла по той причине, что для того, чтобы вдумчиво обойти все городские производства потребовалась бы минимум неделя, потому как ныне каждая боярская усадьба производила тот или иной продукт с использованием как смоленских станков, так и ремесленного оборудования собственной выделки.

Местные бояре, наконец, поняли всю выгоду моих предложений и начали по примеру своих смоленских коллег застраивать свои вотчины мануфактурами, лесопилками и мастерскими. Основная масса боярских усадеб специализировались в мелкооптовом производстве тканей, кирпичей, черепицы и досок. Полоцк активно перестраивался, сбрасывая с себя свои деревянные одёжки. Полоцкий губернатор ещё год назад просил разрешения ввести на территории города градостроительный и противопожарный законы, действующие в Смоленске. Причём законы эти продавили сами местные бояре, так как успели обзавестись необходимым для этого оборудованием и персоналом. Так, три десятка ныне действующий в Полоцке кирпичных заводов производили 15 млн. штук кирпича в год. Но были и настоящие «промышленные гиганты» — прежде всего это касалось верфей, а также запущенной в этом году доменной и передельных печей в хозяйстве одного полоцкого «продвинутого» купца.

Самое интересное, что эта металлургическая база в Полоцке возникла без моего ведома, что свидетельствовало о начавшейся утечки технологий из Смоленска. Подсмотреть, а потом построить печи с футеровкой из огнеупора много ума не надо, а вот как заводчик со своими подручными сумели разобраться с их внутренним устройством, с системой продувки металла воздухом, с добавками флюсов было для меня загадкой. Поначалу думали, что эту информацию ему кто — то «слил» из смоленских металлургов, устраивать допросы или пытать всех подряд я категорически запретил, а установить причастных по косвенным данным пока не получалось. Полоцкий же заводчик клялся и божился, что додумался до всего этого простой смоленский кузнец и литейщик Окул, имевший возможность со стороны наблюдать сначала за строительством, а потом и за работой смоленских печей. Кузнеца, конечно, компетентные органы расспросили, версию своего начальника он полностью подтвердил. Дескать, брал в свою литейню и кузню заказы от СМЗ, подмечая все мелочи при посещении стройки, а потом и завода. Металлургический процесс получения чугуна и железа — бывший смоленский кузнец знал от и до, впрочем, обратное было бы странно, учитывая его здешнюю работу главным инженером — металлургом. Главный вопрос заключался в том — рассказали ли ему обо всём этом или он действительно до всего досмотрелся, и додумался сам? На этом фоне радовало, что секрет производства тигельной стали пока ещё не разошёлся гулять по Белу Свету.

Каких — либо санкций в отношении полоцкого металлурга и этого любознательного смоленского кузнеца я даже и не думал предпринимать — это не только бесполезно, но и вредно, а ну как полоцкий заводчик спужается, да сбежит за границу? Ограничились мы с ними стандартными подписками о неразглашении, о запрете допуска на объект иностранцев. Конечно, я немного расстроился из — за того, что секреты моей металлургии прямо на глазах становились «секретами Полишинеля».

Следующий день до самых сумерек я провёл в ремесленных кварталах города. Сам выспрашивал и слушал полоцких кузнецов, гончаров, кожевников, бондарей, сапожников и других ремесленников. Они, где откровенно, где лукавя, рассказывали мне о своих тревогах, невзгодах и заботах. Народ этот был не из хвастливых, всё больше норовил жаловаться на свои мнимые и реальные проблемы, но я — то прекрасно видел перед собой «зародышей» будущих буржуа, живущих вполне себе сытно и безбедно, всё больше пользующихся рабско — наёмным трудом покорённых прибалтов и всё активнее применяя в своих делах смоленские станки и прочее оборудование. Для острастки малость публично попенял полоцкого губернатора, что он, дескать, плохо заботится и мало уделяет времени ремесленникам и прочим производителям, которые являются одним из становых хребтов нашего государства, движущий его силой. Услышав мои слова, полоцкие бизнесмены мигом расправили плечи, выгнув грудь колесом, некоторые даже расплылись в радостных улыбках, не сумев удержать рвущиеся наружу чувства. Думаю, что теперь, заручившись прямой и недвусмысленной поддержкой государя, вскоре они вполне конкретно насядут на местного губернатора, своей деловой активностью выедая несчастному всю плешь. Ну, да и Бог с ним! Для меня главное, чтобы хорошо крутились шестерёнки народного хозяйства, качественно и количественно росла производственная база, поэтому и душой я не кривил, называя местных дельцов становым хребтом нашего Отечества.

Через несколько дней, более — менее разобравшись с городским хозяйством, я решил посетить один совхоз (от «совместное хозяйство») в десятке км. от областного центра. Погода стояла замечательная, на улице было солнечно и свежо.

В инспектируемом совхозе, получившим название Озерский, располагалось ближайшее на всю округу отделение Сельхозуправления. Мы ехали на лошадях вместе с двадцати двух летним руководителем Сельхозуправления Василием Овчинниковым. Был он из простонародья, как раз из первого «школьного» набора, которым начали четыре года назад преподавать мои дворяне. Особого умения и желания работать руками Василий никогда не выказывал, но голова у него «варила», читать, писать, считать выучился отменно, превзойдя большинство из своих «однокашников». В заводском ПТУ тоже отлично отучился, получив там кое — какие агрономические знания. Проявлялись в Овчинникове и необходимые для столь высокого поста лидерские устремления. Поэтому, по совокупности личных и приобретённых качеств, он в своё время и занял столь ответственную должность.

— Понимаешь, Василий, — пошатываясь в седле, я с ленцой в голосе говорил молодому начальнику, — жульничать совхозникам, из — за неминуемого в таком случае штрафа, будет себе в убыток. У нас есть три главных способа консервации: копчение, соление и в подполе ледник. Незаметно от окружающих коптить — вряд ли получится, хотя бы из — за того же запаха. Расход соли, вернее её продажа населению, находится под учётом, излишнее её потребление должно сразу обратить на себя внимание. А ответственный за совхозные амбары должен иметь право досматривать, в профилактических целях, жильё совхозников, в том числе и ледники.

— Им то далече и несть не надо, — возражал с горячностью Овчинников, — поблизости монастырские земли, всё одно они там купят дороже, чем в наших сельхозотделах. А ежели они всем совхозом сговорятся? — вдруг осенило Василия, от этой мысли его даже передёрнуло.

— Мы знаем, сколько в каждом совхозе скотины с птицею, — попытался я вразумить Васю, — если в одном совхозе 5 коров, и он сдаёт 30 литров молока в день, а в другом совхозе 5 коров, но сдаёт он в сельхозотдел только 20 литров… Ловишь мою мысль?

Лицо Василия осенило понимание.

— Да, государь! Понял! Мы можем учёты с каждого отдела забирать и сверять меж собою. Так мы быстро выявим всех воров и укрывателей! — грозно сдвинув брови, внезапно обретший решимость Овчинников.

— Вот! Сам всё понимаешь! — подзадорил я его, — тем более что как ты выразился «укрыватели и воры» штрафы будут платить за свои незаконные деяния твоему Управлению, а ты сам уж будешь их распределять по своему усмотрению. Не забывай за доносы вознаграждать.