Касиан (СИ) - Чернота Наталья. Страница 8

— Вот, выпей это, и постарайся успокоиться, — когда она это сделала, он продолжил. — Пожалуйста, присядь, и послушай, что я тебе скажу. Дени, оставь нас, пожалуйста, наедине, побудь в приёмной.

Денис покорно вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Там он сел на одно из многочисленных кресел и стал ждать. Минуты тянулись, словно вечность, тут секретарша, всё это время что-то писавшая, за своим рабочим столом на его информационном экране, слегка отстранилась от него и, повернувшись немного в сторону, нажав кнопку коммутатора, слегка раздраженным голосом произнесла:

— Господин Роулт, уже половина второго, могу я сходить пообедать?

— Да, да, конечно.

Девушка выключила экран и, покидав в сумочку какие-то мелкие вещицы, вышла из приёмной. По прошествии нескольких минут после её ухода, Денис, вконец измученный ожиданием, тихо подошёл к дверям кабинета и прислушался, он сумел услышать обрывок разговора.

— Возможно, всё дело в его природе, ты же знаешь, что он не один из нас. Наверно, что-то в том толчке, затронуло его глубинную память, и вот результат.

— И что же теперь делать?

— Если не поможет курс лекарств, придётся применить гипнолуч. Это крайняя мера, и мне не очень хотелось бы её применять, но, если улучшения в ближайшие дни не наступит, у нас просто не останется другого выхода.

— Боже, боже, бедный мой мальчик.

Госпожа Холеван снова зарыдала, и доктор поспешил её успокоить.

— Не стоит отчаиваться, всё не так уж и плохо, по крайней мере, ещё рано отчаиваться.

Слова доктора были для Дениса подобны энергоудару. От этого голова его сильно закружилась, и он поспешно отпрянул от двери и, слегка пошатываясь, вернулся к креслу, куда буквально рухнул. Он не такой, как все, что это значит, один из тех, кто некогда рождался на Касиане с различными аномалиями в своём развитии, и обреченных на смерть? От этих мыслей его стала бить дрожь, но тут дверь кабинета открылась, и в приёмную вышла его мать в сопровождении доктора, лицо её было заплаканным, а глаза припухшими. Денис подошёл к ней и осторожно взял под руку, распрощавшись к господином Роултом, они не спеша пошли домой. Всю дорогу они сохраняли абсолютное молчание. Оказавшись дома, Сисиль, не раздеваясь, прошла в гостиную и тяжело опустилась в кресло, уронив голову на руки, она замерла неподвижно. Денис чувствовал безграничную вину перед матерью, подойдя к ней? он опустился рядом на колени и, обняв, тихо прошептал:

— Прости меня, пожалуйста.

Мать обняла сына и крепко прижала к себе.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Я не хотел, чтобы ты волновалась, я думал, что справлюсь сам, и всё останется незамеченным.

Мать разомкнула объятия и посмотрела ему прямо в глаза.

— Глупый ты у меня ещё совсем, видеть, как сын страдает и не знать, что происходит на самом деле это страшней любой правды, какой бы горькой или ужасной она не была.

Она снова обняла его и, тихо покачивая, молча, стала гладить его по голове. Некоторое время они сохраняли молчание, но вот Денис, не выдержав терзающих его мыслей, произнёс:

— Мама, ответь, пожалуйста, на один вопрос.

— Какой?

— Я что — мутант?

Сисиль слегка вздрогнула и, отстранив сына от себя, посмотрела ему в глаза.

— С чего ты это взял?!

— Я слышал, как доктор Роулт сказал, что я не один из вас.

— Ты подслушивал?!

Денис покраснел до самых корней волос, однако твёрдо произнёс:

— Это не важно, ответь, мне нужно это знать.

Она не сразу ответила ему. На несколько мгновений между ними повисла тягостная пауза, затем она решительно произнесла:

— Нет, ты не мутант, и выброси эти бредовые мысли из головы.

— Тогда как же понимать слова доктора?

— Он думает, что ты необычный, вот и всё, но к мутации это не имеет никакого отношения.

— В каком смысле необычный?

— Ну, он решил, что твои кошмары как-то связаны с тем, что чувствует или переживает Касиан. Он решил, что из тебя получится выдающийся пилот и не более того. Ладно, я очень устала и, если ты не против, я пойду прилягу.

С этими словами она встала со своего места и вышла в соседнюю комнату. Денис остался один в полном смятении от всего услышанного. Объяснение матери его не удовлетворило, оно слишком было нескладным, однако иного ему вряд ли удастся от неё добиться, по крайней мере сейчас. Поднявшись на ноги, он пошёл в свою комнату, там его взгляд упал на часы, готовые уже пробить восемь часов, и тут он вспомнил о приглашении на выставку на рабочем уровне. Она уже должна была открыться, и его ждали там. Поспешно он подошёл к двери комнаты матери и тихо постучал.

— Да.

Денис открыл дверь, его мать сидела у туалетного столика уже переодетая в домашний наряд, накладывала на лицо крем.

— Мама, я совсем забыл сказать тебе, меня сегодня пригласили на открытие выставки в рабочем секторе. И я сказал, что приду, ты не против?

— Нет, конечно, иди, тебе нужно развеяться.

— Спасибо.

Денис поспешно закрыл дверь и кинулся назад в свою комнату. Здесь он стал вытаскивать из шкафа свою одежду, ища подходящий костюм и беспорядочно откидывая на кровать то, что ему не подходило. Наконец, найдя всё необходимое, он, облачившись и наскоро приведя свои волосы в порядок, выбежал за дверь, бегом помчался к проходу на нижний уровень, где располагался сектор рабочих. С той стороны прохода его уже ждали Тренк и двое симпатичных девушек.

— Наконец-то, я уже думал, ты не появишься. В чём дело приятель, ты всегда был до нудности пунктуальным.

— Извини, возникли кое-какие проблемы.

— Ладно, проехали, вот познакомься, это Энитлин — моя подружка, а это её двоюродная сестра Виржиния. Ну что, пошли, наконец, пока наше опоздание не аннулировало приглашения.

— А как же Тойлонт, мы разве не подождём его?

— Он не придёт, похоже, он не на шутку разобиделся на тебя, когда я намекнул ему, что хочу вас помирить, он чуть не набросился на меня с кулаками. Я, конечно, мог запросто дать ему отпор, только боюсь, тогда исчез бы всякий шанс на ваше примирение, так что я счёл более благоразумным оставить его в покое, пусть парень немного подостынет. Так, ладно, мы что весь вечер будем обсуждать ваши отношения с этим ненормальным, или всё же хоть немного повеселимся, идёмте, наконец.

Денис взял под руку Виржинию, Тренк же вольготно обхватил Энитлин за талию, и вместе они направились туда, где проходила выставка. Там уже было полно народу, здесь была смешанная публика, пришли представители всех уровней. Больше всего, конечно, было рабочих, после них представители интеллигенции Касиана, следом шли фермеры и меньше всего было пилотов, всего с десяток, и то в основном те, что не прошли ещё обряда посвящения. В зале играла тихая музыка, создававшая атмосферу таинственности, зал был почти полностью погружён в темноту, свет исходил лишь от ламп, эффектно подсвечивающих картины, впрочем, их было так много, что света вполне хватало, чтобы посетители не натыкались друг на друга. Но самыми поразительными были, конечно же, картины, а точнее то, что на них было изображено. В центре зала размещалось самое большое полотно из всей представленной экспозиции. На нём было изображено, как люди выходят из какой-то огромной машины на просторное зелёное поле, при этом вместо привычных ламп над их головами был изображён открытый космос, словно они вышли прямо в него, и все остальные полотна были также примерно на эту тему.

— Невероятно! Я никогда не видела ничего подобного.

— Да, Алекс умеет поразить окружающих.

— Ты знаешь создателя всего этого?

— Да, в некотором смысле, мы с ним даже приятели.

— Ой, познакомь.

— Желание дамы для меня закон. Пойдёмте в кафетерий, уверен, он уже там.

Все вместе они вышли из выставочного зала и направились в кафетерий, там было не очень многолюдно, в основном посетители выставки, большинство которых, сидя за небольшими столиками, негромко обсуждали увиденное. Пройдя среди столиков, они подошли к тому, за котором сидел лишь один посетитель. Это был молодой человек примерно тридцати циклов от роду. У него были тёмные слегка вьющиеся волосы до плеч, причёска, которую предпочитали все представители интеллигенции Касиана. В общем, его внешность была вполне заурядная. Необычной была его одежда, она состояла из странного наряда, больше похожего на какой-то странный ярко расшитый причудливым узором балахон, а на ногах были престранные мягкие туфли с загнутыми концами.