Порочность (ЛП) - Скардони Бьянка. Страница 28

Лицом к лицу, сердцем к сердцу, Трейс вновь заключил меня в объятия, заворачивая в уютное одеяло своей идеальной любви. Так мы и ушли.

ГЛАВА 19. ПОЕЗД, СОШЕДШИЙ С РЕЛЬСОВ

Пронизывающий холод, возникший от перемещения сквозь время и пространство, вмиг покинул моё тело, стоило нам оказаться в небольшом лесном домике Макартуров к северу от Холлоу Хиллс. Отопление было полностью отключено, и внутри оказалось так холодно, что моё дыхание превращалось в пар, но я не чувствовала, что мёрзну. Пока Трейс рядом, он всегда разжигает во мне такое пламя, что способно растопить лёд, и сегодняшняя ночь не стала исключением. Его руки всё ещё обнимали меня за талию, я посмотрела на него из-под ресниц, и наши взгляды встретились. Его прекрасные, но грустные глаза были полны тревоги и боли и беспомощно смотрели на меня.

Моё сердце ухнуло в пятки, а в горле образовался адский ком.

Бремя, что я несла всё это время, и так было для меня неподъёмным, но этих мучений, которые я вижу в его глазах прямо сейчас, которые я сама навлекла на него, достаточно, чтобы добить меня.

— Оставь чтение мыслей мне, Джемма.

— А? — я подняла глаза и заметила игривую улыбку на его лице.

— Что бы ты, как тебе кажется, ни прочитала по моему лицу, — пояснил он, — это всё неправда. А даже если бы и было правдой, то не тебе об этом беспокоиться.

Что-то кольнуло в груди, вызывая смутную тревогу.

— Как-раз таки мне и нужно беспокоиться, Трейс, — это ведь моя вина. Но этого я вслух не говорю.

Его взгляд обыскивал моё лицо, словно пытаясь найти ответы на величайшие загадки Вселенной.

— Это всё больше не имеет значения. Важно только, что сейчас мы вместе. Что ты жива, что ты цела и невредима и что ты моя.

Эти слова должны были вызвать у меня улыбку, но противное чувство в груди только усилилось, вызывая тошноту. Я не могла думать ни о чём, кроме того, что было в подземелье. Сколько жутких вещей мне ещё только предстоит ему рассказать.

Он наклонился и провёл губами по моей щеке. Я отпрянула от неожиданности этого жеста.

— Как бы сильно мне это ни нравилось, нам, наверное, сначала стоит разжечь огонь, пока мы тут не замёрзли до смерти, а? — я пыталась сказать это легко и шутливо, но вышло напряжённо и совершенно неестественно.

Но Трейс, кажется, не заметил. Или не подал виду.

— Не уверен, что смогу отпустить тебя сейчас, — он немного отстранился, на щеках появились ямочки. — Или вообще когда-либо.

В подтверждении своих слов он прижал меня к себе крепче, но меня не покидало чувство, что грядёт буря, вызванная всем сразу: начиная с закипающих в нас чувств и заканчивая нерассказанными тайнами между нами.

Я проглотила вязкий ком в горле.

— Не бойся, я никуда не денусь, — заверила я его и сделала большой шаг назад, намеренно вырываясь из его объятий. — У тебя есть здесь какая-нибудь запасная одежда?

Он свёл брови вместе, опуская руки.

Очевидно, сумятица чувств, начавшаяся в доме Доминика, никак не хотела меня покидать. Не говоря уже о том, что во мне вновь зашкаливала грёбаная тревожность.

— Я бы хотела снять с себя это отвратительное платье. И по возможности принять душ.

В его глазах вспыхнуло понимание.

— Да, конечно. Кажется, в спальне у меня были какие-то кофты, — предложил он, кивая в сторону узкого коридора. — Вторая дверь налево.

— Супер. Спасибо, — я развернулась на каблуках и рванула к комнате. Мне было ужасно неловко. В чемпионате по смущению я бы наверняка завоевала золотую медаль.

Зайдя внутрь, я закрыла за собой дверь. Одиночество и молчание тут же обрушились на меня, я прислонилась спиной к двери и слабо втянула воздух.

Твою мать! Да что ж со мной такое? Почему я внезапно чувствую себя так рядом с Трейсом? Больше всего на свете я хотела вновь увидеть его, а теперь, когда он здесь, не могу взять себя в руки, чтобы спасти свою жизнь. Что-то с нами было не так.

Со мной…

Не могу определить.

Наверное, я просто перенервничала, ведь так долго ждала этой встречи. После всего случившегося в моей голове творится бардак, вот и всё. К тому же мне ещё нужно рассказать о том, что произошло между мной и Домиником, и если быть до конца честной с собой, то этот разговор я бы хотела отложить до воскресенья, тридцатого февраля. Но, увы, я понимала, что мне придётся выйти из этой комнаты и дать ему хоть какие-нибудь ответы, и неважно, готова я оживить все эти воспоминания или нет.

Я вновь прерывисто вздохнула.

Всё нормально. Я справлюсь. Серьёзно, бывало и хуже. Мне просто нужно рассказать ему, что произошло… Как некую историю. Сущий пустяк. «Чёрт, да я же тысячу раз рассказывала всякие истории», — напомнила я себе, плетясь к комоду и выдвигая верхний ящик. — «Главное, не забывать дышать. Сделай глубокий вдох и вперёд».

Кивая самой себе, как сумасшедшая, я перебрала аккуратные стопки одежды и вытащила свитшот со спортивными штанами. Действуя на автопилоте и думая только о дыхании, я быстро расстегнула зелёное платье и швырнула его в угол, направляясь в ванную, соединённую со спальней.

Я замерла перед зеркалом и долго, внимательно смотрела на себя. Мои волосы в жутком беспорядке, лицо всё ещё в синяках и царапинах, но это всё было не так страшно, как тонкие серебряные руны по всей длине моих рук, как безлистные ветви умирающих деревьев. Они совсем не были похожи на руны на ладонях Трейса и Бена, что только подтверждало, что я не одна из них. Я нечто иное.

Потомок Люцифера.

Дочь Аида.

Вестник апокалипсиса.

Желчь подкатила к горлу. Я побежала к унитазу и рухнула на колени. Едва успела убрать волосы назад, как из меня вылилось всё содержимое моего почти пустого желудка. Каждый позыв всё больше погружал мой разум в гнусное место, полное сомнений и ненависти к себе. Место, кишащее мерзкими мыслями, что мир без меня был бы намного лучше. Что Трейсу было бы лучше без меня.

Я замотала головой в попытке вытряхнуть ядовитые мысли.

Нельзя позволить страху взять надо мной верх. Нужно вернуть над собой контроль, прежде чем меня захватит водоворот, из которого мне уже не выбраться. Выпрямившись, я вытерла рот тыльной стороной ладони и заставила себя пойти в душ. Я включила горячую воду, сняла нижнее бельё и встала под обжигающие струи. После душа мне станет легче. Нужно просто смыть с себя всю кровь и грязь, напоминающие о событиях последних недель, и тогда всё вернётся в норму, как было.

Я взяла мыло и начала растирать кожу. Я делала это так жёстко, что кожа начала гореть, но как ни странно, мне от этого стало легче. Как будто боль, поселившаяся внутри, нашла выход в физическом воплощении. Ещё некоторое время я просто стояла под душем, пока вода стекала по моей горящей коже. Я помыла волосы и выключила воду. Выходя из душа, я взяла чистое полотенце из открытого шкафчика и завернулась в него.

«Ну вот», — сказала я себе. — «Так намного лучше».

Я проигнорировала руны, которые стали ещё заметнее теперь, когда вся грязь смыта, и вновь включила режим автопилота, вытираясь насухо.

Одевшись, я нашла в одном из ящиков резинку и собрала волосы в хвост. Набрав в лёгкие кислорода одним последним глотком, я выключила свет и вышла из ванной, чувствуя себя намного лучше, готовая ко всему.

Шаг за шагом, решаем проблемы по мере поступления.

Одна нога, затем другая.

Нужно сосредоточиться на этом. Я взяла дверную ручку и немного задержалась, когда что-то зелёное в углу привлекло моё внимание. Изумрудное платье, в котором я была.

Я подошла к нему с намерением выбросить в мусорное ведро, но стоило мне коснуться ткани, как миллион болезненных воспоминаний прорвались через хилую плотину в моём сознании и мигом лишили меня самообладания, которого мне только-только удалось добиться. Вся моя выдержка и самоконтроль покинули меня, и я начала остервенело рвать платье на куски, будто это может стереть из памяти всё то, что произошло со мной.