Тонкий человек - Хэммет Дэшил. Страница 3

– Кто это? – спросил я.

– Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз, и оно, вероятно, ни о чем вам не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не...

– Какого рода предложение?

– Я не могу обсуждать его по телефону, однако, если бы вы уделили мне полчаса вашего времени, смею вас заверить, что...

– Извините, – сказал я, – но я чертовски занят и...

– Но, мистер Чарльз, дело... – В этот момент в трубке раздался громкий звук: его можно было принять и за выстрел, и за стук упавшего тяжелого предмета или же за какой-либо иной громкий резкий звук. Я несколько раз произнес «алло» и, не получив ответа, повесил трубку.

Нора уже усадила Дороти перед зеркалом и при помощи пудры и губной помады приводила ее в порядок.

– Какой-то страховой агент, – сказал я и пошел в гостиную чего-нибудь выпить.

За это время пришло еще несколько человек. Я поговорил с ними. Харрисон Куинн встал с дивана, на котором он сидел с Марго Иннес, и сказал:

– Теперь – пинг-понг.

Аста подпрыгнула и толкнула меня передними лапами в живот. Я выключил радио и налил себе коктейль. Мужчина, имя которого я не уловил, вещал:

– Вот наступит революция, и всех нас поставят к стенке в первую же очередь. – Похоже, эта мысль ему нравилась.

Куинн подошел ко мне, чтобы вновь наполнить свой стакан. Он бросил взгляд на дверь спальни.

– Где ты нашел эту маленькую блондиночку?

– Когда-то я качал ее на своем колене.

– На котором? – спросил он. – Можно я его потрогаю?

Из спальни вышли Нора и Дороти. Я увидел на радиоприемнике вечернюю газету и взял ее в руки. Заголовки гласили:

Нора, стоя у меня за спиной, тихо сказала:

– Я пригласила ее поужинать с нами. Будь ласков с ребенком, – (Норе было двадцать шесть), – она ужасно расстроена.

– Как скажешь. – Я обернулся. В другом конце комнаты Дороти смеялась над тем, что рассказывал ей Куинн. – Но учти: ты суешь свой нос в чужие проблемы и потому не жди, что я поцелую то место, где тебе сделают больно.

– Хорошо, не буду. Милый мой дурачок, не надо читать это здесь. – Она отняла у меня газету и засунула ее за радиоприемник.

V

В ту ночь Нора не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, пока я не задремал, а потом разбудила меня вопросом:

– Ты спишь?

Я ответил, что сплю.

Она зажгла две сигареты – одну для меня и одну для себя.

– А у тебя не возникает желания опять время от времени заниматься детективной работой – просто так, из интереса? Ну, понимаешь, когда подвернется что-нибудь особенное, вроде, скажем, дела Линдб...

– Дорогая, я полагаю, что ее убил Уайнант, – сказал я, – и полиция поймает его без моей помощи. Как бы то ни было, для меня это не имеет никакого значения. Ты суешь свой нос в дела, которые...

– Я хотела тебя спросить: а его жена знала, что эта мисс Вулф была его любовницей?

– Не знаю. Она ее не любила.

– А что из себя представляет жена?

– Не знаю... Женщина как женщина.

– Симпатичная?

– Когда-то была очень.

– Старая?

– Сорок – сорок два. Ну хватит, Нора. Тебе это ни к чему. Оставь Чарльзам чарльзовы проблемы, а Уайнантам – уайнантовы.

– Наверное, мне действительно поможет, если я выпью. – Она надула губы.

Я выбрался из постели и смешал коктейль. Когда я вернулся в спальню, зазвонил телефон. Я посмотрел на, лежавшие на столе, часы. Было около пяти часов утра.

Нора говорила в трубку:

– Алло... Да, это я. – Она скосила глаза в мою сторону. Я отрицательно помотал головой: нет, не надо. – Да... Да, конечно... Разумеется. – Она положила трубку и улыбнулась мне.

– Ты очаровательна, – сказал я. – Ну, что теперь?

– Дороти поднимается к нам. По-моему, она пьяна.

– Это здорово. – Я взял свою пижаму. – А то я, испугался, было, что придется лечь спать.

Наклонившись, она искала тапочки.

– Не будь таким занудой. Можешь спать целый день. – Она нашла тапочки и, сунув в них ноги, поднялась. – Она действительно так боится свою мать, как говорит?

– Если в ней есть хоть капля здравого смысла, то да. Мими – это яд.

Нора искоса посмотрела на меня потемневшими глазами и медленно спросила:

– Что ты от меня скрываешь?

– Ах, черт! – сказал я. – А я надеялся, что ты никогда не узнаешь. На самом деле Дороти – моя дочь. Понимаешь, я просто не знал, что делаю, Нора. Была весна в Венеции, я был так молод, и луна сияла над...

– Остряк. Ты есть хочешь?

– Как ты. Что тебе заказать?

– Сэндвич с рубленой говядиной, побольше луку и кофе.

Пока я звонил в, работавшую круглосуточно закусочную, пришла Дороти. Когда я вернулся в гостиную, она с трудом встала и сказала:

– Мне страшно неудобно, Ник, что я продолжаю беспокоить вас с Норой, но я не могу сегодня пойти домой в таком виде. Не могу. Я боюсь. Не знаю, что будет, если я пойду. Пожалуйста, не прогоняйте меня. – Она была очень пьяна. Аста обнюхивала ее лодыжки.

Я сказал:

– Тс-с-с. Никто тебя не прогоняет. Сядь. Через несколько минут принесут кофе. Где ты так нагрузилась?

Она села и тупо покачала головой.

– Не знаю. Где только я не была после того, как ушла от вас. Вот только дома не была, потому что не могу идти домой в таком виде. Посмотрите, что у меня есть. – Она опять встала и достала из кармана пальто обшарпанный пистолет. – Посмотрите-ка. – Она размахивала нацеленным прямо на меня пистолетом, а Аста радостно виляла хвостом и прыгала, пытаясь до него дотянуться.

Нора с шумом втянула в себя воздух. По спине у меня бегали мурашки. Я оттолкнул собаку и отнял у Дороти пистолет.

– Что это за кривляние? Сядь. – Я положил пистолет в карман халата и пихнул Дороти в кресло.

– Не сердитесь на меня, Ник, – заныла она. – Оставьте его у себя. Я не хочу причинять вам беспокойства.

– Где ты его взяла? – спросил я.

– В баре на Десятой авеню. Я отдала за него незнакомому мужчине свой браслет – тот, что с бриллиантами и изумрудами.

– А потом отыграла его в рулетку, – сказал я. – Он до сих пор на тебе.

Она уставилась на браслет.

– А я думала, что и правда его обменяла.

Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:

– О, Ник, перестань к ней придираться. Она...

– Он ко мне не придирается, Нора, совсем нет, – быстро проговорила Дороти. – Он... Он – единственный человек в мире, к кому я могу обратиться за помощью.

Я вспомнил, что Нора так и не прикоснулась к своему стакану виски с содовой, поэтому пошел на кухню и выпил его. Когда я вернулся, моя жена сидела на подлокотнике кресла Дороти и обнимала ее одной рукой. Дороти хлюпала носом; Нора говорила:

– Но Ник вовсе не сердится, милая. Ты ему нравишься. – Она посмотрела на меня. – Ты ведь не сердишься, правда, Ники?

– Нет, я просто обиделся. – Я сел на диван. – Где ты взяла пистолет, Дороти?

– У незнакомого мужчины, я же вам говорила.

– У какого мужчины?

– Я же сказала: у мужчины в баре.

– И взамен ты отдала ему свой браслет.

– Я думала, что отдала, но... посмотрите – он все еще у меня.

– Я это заметил.

Нора успокаивающе похлопала девушку по плечу.

– Конечно же, браслет до сих пор у тебя.

– Когда мальчик из закусочной принесет кофе, сказал я, – я подкуплю его, чтобы он никуда не уходил. Не собираюсь оставаться один с парочкой сумасш...

Нора грозно посмотрела на меня и сказала девушке:

– Не обращай на него внимания. Он сегодня всю ночь такой противный.

Девушка сказала:

– Он думает, что я глупая, пьяная дурочка. Нора опять похлопала ее по плечу.

– Но зачем тебе пистолет? – спросил я.

Дороти выпрямилась в кресле и посмотрела на меня расширенными пьяными глазами.