Падение "ангелов" (СИ) - Кирнос Степан Витальевич. Страница 70

Сотня бунтовщиков, представленных сводным отрядом из солдат македонского полка, роботов и странных «богатырей» в зелёно-белой форме, часть которой покоится под тяжёлыми бронежилетами, напирает. Автоматы македонцев и роботов «поют» в унисон с хлопками массивных винтовок мужиков, которые явно на греков не похожи.

— Комаров, это не твои знакомые затесались в ряды предателей?

— Да, — мрачно ответил капитан, узнав форму людей. — Это гренадёры Сибирской Федерации… точнее бывшей Федерации.

Враги падают один за другим с ранами и подкошенные меткими выстрелами, но и среди имперцев есть потери — кто-то из «Палачей» получил пулю в горло, другой воинов Комарова расстался с жизнью ощутив грудью убойную силу винтовок гренадёров.

Данте не мог вечно стоять на самой невыгодной позиции, он откатился в сторону и асфальт фонтаном крошек заплясал за ним. Гулкий огонь союзного огня прикрыл капитана, отбросив рубеж вражеской обороны назад, обрывая жизни македонцев.

Комаров поднял автомат, где сверкнул начищенным чёрным покрытием спаренный подствольный гранатомёт и прижал на нём сразу два спусковых крючка. Раздался глухой звук и сию секунду пространство между гренадёрами озарилось яркой вспышкой, всё затопил огонь, который поднял вверх и куски дороги с мусором.

Всё стало медленно превращаться в бойню. Добровольцы Комарова открыли залповый огонь единым порывом, и македонцы первые встретились с ним. Местность окрасилась в багровые тона, а люди попадали, теряя жизнь. К ним присоединились Палачи — их разрывной огонь рассёк тела роботов и ещё одной группы македонян, пуская на асфальт масло и кровь.

Гренадёры оказались куда умнее и рассредоточенной линией стали отступать, оставляя союзников погибать под оружейными залпами сил Рейха.

Данте поднял себя, поддерживаясь одной рукой, другой же держа оружие. Он мгновенно открыл огонь и снова раздалось истошное стрекотание винтовки и очередь улетела куда-то в стену пыли. Раздался крик и вопль — его залп не убил, но ранил кого-то.

— Мы сдаёмся! — раздались жалобные рёвы с противоположной стороны.

— Бросить оружие, мальчики! — грозно стал тараторить Яго. — Выходить с поднятыми руками!

«Палачи» и русские добровольцы сформировали коридор в который тут же ступило не более десятка мужчин, на которых чёрные тряпки, поддерживаемые бронежилетом. На лицах пленников застыл страх, сажа на лицах марается о слёзы, ноги еле как волочатся.

— Ну что, наигрались в свободу? — язвит Яго. — Нужно повязать их, и оставить тут.

— У нас нет на это времени! — нервозно цыкнул Данте. — Нам нужно продвигаться. — И тут же обратился к бывшим мятежникам. — Вы можете отходить к границам, там вас встретят. Если снова возьметесь за оружие, пощады не будет.

Капитан отстегнул магазин и вставил новый. Ещё сорок патрон готовы к использованию и Данте всмотрелся в гравировку на оружии. «Seril» — выцарапано возле оптического прицела и эта надпись, созданная гвоздём напоминает ему ради кого он прежде всего сражается.

— Вперёд, — тихо сказал Данте и пошёл.

— Брат, — возле Данте встал Яго. — С тобой всё в порядке? Ты что-то не совсем в порядке.

Данте ничего не ответил, на маске, покрывшей лицо нет ничего, чтобы говорило о его состоянии, но под ней в глазах можно было бы увидеть страшную скорбь.

Идя через улицы города, отряд быстро вышел на большую площадь, где нет никого. Только ветер гуляет по большим пространствам, где нет ничего, кроме огромного трёхъярусного фонтана посреди площади. Но вот издали показался отряд, который довольно быстро приближается.

— Занять оборонительные позиции возле фонтана! — приказал Данте смотря на серое выцветшее строение, посреди такой же монохромной площади.

Квадратная форма произведения архитектурного искусства стала идеальным для укрытия, и воины примкнули через пару минут к бетонным перегородкам. Второй отряд, приближающийся со стороны врага, шёл более медленно, размеренно, но всё же подошёл, только вот не стал открывать огонь, вместо этого раздалась речь на непонятном для Данте языке:

— Ну что, ратники супротивные, будем молвить, коли язык наш разумеете?

— Проклятье, — выругался Комаров и встал из-за укрытия. — Иван Борисович, командир сибирских гренадёров, уничтоженной Сибирской Федерации.

С другой стороны, по фонтан сорок фигур — рослых мужчин, бородатых и облачённых в тяжёлые «латы», под которыми бело-зелёные кафтаны. А среди них возвышается мужик с чёрными волосами и густой бородой. Бронёй его стала техно-кираса, с толстым зерцальным диском, со снежинистой гравировкой. Остроносые алые сапоги и щитки до колен покрыли ноги вместе с доспешной юбкой. Только одна рука его представлена не плотью, а куском металла, вокруг которого вьются провода.

Данте узнал его — он бился с ним в развалинах городка далеко на севере и весьма удивился от того, что он сумел выжить.

— Ничего, мы ещё возьмём свое. Народная воля…

— Что тебе нужно!? — оборвал его капитан.

— Мы разумели, что кто-то здесь попробует идти и послали меня, дабы я вам нёс глаголы их. Всё просто. Новые начальства сие земель имеют устремление души такое: вы уходите прочь отсюда и остаётесь живы.

— Хм, — прорычал Комаров и опустил руку в карман.

— Скажи, Комар, что же сталось с твоими сродниками, когда мы в Москве лютовали? То будет и со сродниками тех людей, если они не отступят, — воин взялся за саблю и с лязгом её обнажил, обведя всех воителей Рейха. — Решайся, покуда мы не стали ратовать. Вот моё слово: идите отседова и будите иметь живот до момента смертии.

Комаров чувствует осторожность этого истукана. Видимо Каратос и его советники боятся, что не смогут удержать спецотряд Рейха и послали того, кто бы мог их убедить отойти.

— Так ты кому служишь? Где твоя верность? — усмехнулся Комаров, оттягивая время и давая своим людям команду. — И скажи мне, сколько время?

— Что ты глаголешь? — смутился Иван. — Я определён на службу славному либеральному краю, который послал меня к вам, а вы пребывали в спячке. Вот мы и сдружились по указу государей с вашими не-братушками, что имеют потуги к воле, как и мы. И чего тебе надобно за время?

Холодный ветер слегка прекратился, и его завывания смолкли, будто бы сама природа стала внимательна к моменту. Никто не собирается принимать слов предателя, это только для оттягивания момента. Комаров выдержанно молчит и смотрит на главу гренадёров. Они ближе всех друг к другу и их разделяет всего пять метров.

— Ты был там… в Москве…, - проскрежетал Комаров. — Ты там бесчинствовал. Ты восстал не просто против власти, ты грабил и убивал, — секундная выдержка сменилась резким криком. — Приготовься к встречи с вечностью!

Бойцы Комарова вооружены автоматами, сильно похожими на АК, только они длиннее и убойнее, а под ними тридцатимиллиметровые подствольные гранатомёты, которые по приказу капитана ахнули в один момент. Девятнадцать гранат утопили место гренадёров в огне, камень и бетон поднялись в воздух.

— Огонь-огонь-огонь! — кричит Данте и открыл сумасшедшую беспорядочную пальбу в сторону, где ещё секунду назад стоял враг.

Комаров не успел отойти, попросту не смог — из тучи огня, дыма и каменной пыли на него кинулся техно-воин, с полутораметровой саблей наперевес. Лезвие выбило из камня осколки и моментально устремилось восходящим ударом к лицу Комарова, но капитан успел отпрыгнуть.

— Ты побил всех моих ребятушек! — кричит Иван. — Аспид, треклятый!

Данте указал на массивную фигуру, которая готовит клинок для молниеносного рубящего удара:

— Концентрированный огонь!

Залповый орудийный хорал в тот час зазвучал и очереди обволокли смертоносным плащом воителя Сибири. Пули стрекотали о броню и мяли её, пробивались через защиту и в один момент «латы» хрустнули и раздался металлический перезвон, а за ним истошный крик.

Комаров, подняв два ствола на Ивана увидел, как тот держится за живот, где доспех разлетелся на разбитые кусочки, а его пальцы обмочены в багряной жидкости, которой меньше не становится. Он попытался сделать шаг вперёд, но его встретил шквал пуль, которые выпустил Комаров.