В любви и на войне все средства хороши! (СИ) - Ведуница Ирина. Страница 34

— Тогда не заморачивайся и перед тоже перешей немного. Отрежь ненужное или складки опять же заложи — решай сама. Отдаю тебе это платье на растерзание. Оно уже вряд ли кому-то пригодится. Благо, время у тебя до завтрашнего вечера есть. Руки молодые, ловкие — справишься.

— Попробую, — кивнула я, и сама понимая, что другого выхода нет. Но одна из оброненных фраз меня очень заинтересовала. — А почему ты думаешь, что оно больше не понадобится никому? И, кстати, Тильда, оттуда ты вообще столько знаешь о маркитантках? Ленц сказал, что ты за последние полгода их перевидала достаточно, но где успела-то? Вроде же при госпитале была? А тут я из этих девиц ни одной не видела. Или просто смотрела плохо?

— Смотрела-то ты хорошо, — короткий ехидный смешок ещё больше разжёг моё любопытство. — Просто их и правда здесь уже нет.

— Уже? А раньше были, хочешь сказать?

— Раньше были. Весёлые, наглые, бесшабашные. Но как Ленц вернулся после вынужденного отпуска и встал во главе госпиталя, он всю эту шайку-лейку разогнал. Девицы продажные ближе к передовой укатили, там солдат больше, да и поживиться есть чем, не то что в нашей глухомани. А женщин из деревни сюда приводить запретил. Теперь. Кому уж совсем невтерпёж, сами туда в свободное от службы время бегают. Но местные этого не любят, мол, нечего их баб уводить молодым, да прытким. Так что в последнее время мало кто «на сторону» ходит. Зато дисциплина укрепилась и вообще в лагере поспокойнее стало.

— Суров у нас главный целитель, — тихо присвистнула я. — Драконовские порядки навёл.

— Суров, но справедлив! Уважаю я его, Эрин. Сильно уважаю: и как человека, и как целителя. Не часто таких встретишь, чтобы и делу предан был и властью своей

не пользовался. А ещё честен, иногда аж до зубовного скрежета. Ясное дело, что на такой должности ему приходится и гибким быть, и где-то умалчивать. Но обманывать и врать — никогда!

— Тильда, я тут хотела спросить… — начала я, не зная, как лучше подойти к этой теме. Но потом решила всё же говорить напрямик. — Тебе Ленц уже рассказал, для чего весь этот маскарад нужен?

— И да, и нет, — ответила мне серьёзным взглядом подруга. — Отдал приказ помогать тебе во всём и вкратце объяснил, какой эффект должен быть достигнут. Больше ничего. Разве что добавил, что если захочешь, сама расскажешь причину, а он не может. Тайна не его.

У меня от её слов прямо от сердца отлегло. Даже не представляла себе, насколько давила на меня мысль, что Эрих нарушил своё слово и рассказал о моём даре кому-то ещё. Пусть даже и моей же собственной подруге. А оказалось, всё совсем не так. Это успокаивало.

Впрочем, я же и сама рассматривала возможность поговорить с Тильдой об

изменениях в своей жизни и планах. Ведь явно от неё не укрылось наше сближение с главным целителем, более частое общение и его покровительство, выразившееся в снижении рабочей нагрузки и определении более комфортных условий для работы и проживания.

Добавить сюда гуляющие по лагерю слухи и то, что с моим уходом с дежурных смен нагрузка на остальных, в том числе и на неё саму, заметно возросла. А с сегодняшними изменениями — ещё и удвоилась. Вот тогда и станет понятно, с насколько добрым, мудрым и понимающим человеком свела меня судьба. Ведь ни слова упрёка или подозрения не сорвалось с её уст. Лишь поддержка, опека и понимание. Каких богов благодарить за такую подругу, мне неизвестно, но мне с ней невероятно повезло!

И я решилась. Сбивчиво путаясь в словах, поведала Тильде о том, при каких обстоятельствах во мне проснулся странный, необычный дар, и что произошло дальше. Объяснив под конец, зачем понадобился весь этот маскарад, я тяжело вздохнула и посмотрела на подругу в поисках слов утешения и одобрения. Но подруга, как всегда, высказалась по существу:

— Мда, попала ты, Эрин. Крепко попала! Это правильно, что вы с Эрихом никому больше про твой дар не рассказываете. Ни к чему это. Да ещё в такое время. Однако задачка перед тобой и правда непростая: с одной стороны — магию с пленного получить, с другой — и самой не пострадать. Да ещё заинтересовать как-то надо, — задумчиво покачала головой, но вдруг оживилась и улыбнулась коварно: — Слушай, а может, ему каких афродизиаков подлить в питьё, а? Тогда хочешь — не хочешь, а начнёт на молоденькую красотку заглядываться.

— А не боишься, что он тогда к тебе приставать начнёт? — хихикнула смущённо, представив себе, как ещё не пришедший в себя больной ползает по шатру за

удирающей от него санитаркой. Или получает от неё же по голове за непристойное предложение.

Нельзя было не признать — здравое зерно в её предложении было, но это казалось чём-то неправильным. Может, есть что-то более… эм… честное?

— Вот ещё! — фыркнула Тильда — Если мужское здоровье дорого, не полезет! Да и зачем ему я, когда у него под носом ты будешь расхаживать? Да ещё в таком платье!

— Да, с платьем нужно срочно что-то делать. Попробую его как-нибудь ушить до завтра. Кстати, утюг здесь где-нибудь можно одолжить, чтобы потом платье отгладить?

— К интенданту загляни, тебе выдадут, а угли можешь на кухне попросить, от костра нагребут и в утюг засыплют. Тут у нас даже с глажкой всё по старинке, как понимаешь. Сначала непривычно будет, а потом приноровишься. Ну, так что насчёт зелья любовного? Здесь у наших лекарей каких только настоек, порошков и масел не имеется!

— Нет, давай пока с опаиванием подождём, — решительно поджала губы и внесла свои коррективы: — Может, ему лучше какой-нибудь тонизирующий настой подавать? Так и окрепнет быстрее, и в форму войдёт, но без перегибов. Всё же чересчур распалённый от страсти мужик мне не нужен. Напугает ещё, или остановиться не сможет, что мне тогда делать?

— Не волнуйся! Хочешь, я у шатра снаружи покараулю, пока ты там будешь? И если что — вмешаюсь.

Предложение было заманчивым, но…

— Нет. Спасибо за заботу, Тильда, но боюсь, что это будет выглядеть совсем подозрительным и лишь привлечёт ненужное внимание. К тому же, как я понимаю, сил у нашего подопечного всё равно пока немного, так что отобьюсь в случае необходимости. А вот как начнёт совсем поправляться, будем думать, что делать. Ленц обещал позаботиться об этом. Хотя, если честно, очень надеюсь, что надолго этот маскарад не затянется. Скорее бы уже накопители прибыли, тогда — свободна.

— Да, уж, что-то с накопителями в этот раз совсем беда. Да и новая партия задерживается. А раненые уже совсем плохи. В чём душа держится — одним богам известно. Так что тут вся надежда только на тебя. Успеешь — выживут. Нет… ну что ж, значит, судьба их такая.

Ответственность. Вот то слово, что тяжким грузом легло мне на плечи. Если не я, то кто? То-то и оно, что некому. Значит, надо оправдывать доверие…

Мы помолчали, думая каждая о своём, но долго предаваться унынию мне не

дали.

— Вот что, — решительно встала Тильда с лежака и ободряюще похлопала меня по плечу. — Снимай, давай это платье, завтра будешь его подшивать, нечего ночью при свете лампы глаза портить. А пока пошли-ка поужинаем и прогуляемся немного

перед сном. Поболтаем о том, о сём, отвлечёмся. Кстати, я тебе рассказывала, как у меня однажды старшенький возомнил себя пиратом и решил по реке на льдине до моря сплавиться?

— Нет, не рассказывала… Вот ужас-то! Но ведь всё хорошо закончилось?

— А то! — смешинки в глазах женщины показывали, насколько приятно ей вспоминать детские шалости своих детей.

— Переодевайся пока, а я расскажу. Значит, случилось это ранней весной, когда погода уже на тепло повернула, и на реке вот-вот должен был начаться ледоход…

История оказалась смешной и интересной, прекрасно отвлекая от серьёзных мыслей. Потом Тильда рассказала ещё одну, и ещё. А я припомнила, что мы с подругами, будучи ещё подростками, творили в приюте, стараясь хоть как-то разнообразить унылые серые будни.

Так с шутками и смехом дошли до столовой, поужинали и сделали несколько кругов вокруг лагеря. Свежесть вечернего воздуха бодрила, тихое стрекотание в траве насекомых и заливистая песня соловья из растущей недалеко рощицы успокаивали нервы и настраивали на романтический лад.