В ожидании рассвета (СИ) - Маркелл Мерлин. Страница 67

Фарлайт часто теперь записывал такие тьмохульные мысли — а потом рвал бумагу на клочки. Нинур думала, что фраок занялся сочинением стихов, а тот надеялся, что его ересь возмутит первозданную стихию. Возмутит так сильно, что она явится привлечь его к ответу: тут-то Фарлайт сможет, наконец, спросить, почему Тьма оставила его.

Под низкой кроватью вдруг что-то зашуршало, застонало. Нинур от неожиданности аж взмыла в воздух, царапнув крыльями по потолку.

— Что там?!

— Твой подарок, — спокойно ответил Фарлайт.

Бесовица снова опустилась на смятую постель, заинтригованная, но, когда её друг вытащил на свет демона-гурши, непонимающе захлопала ворсистыми ресницами. Пожилого — это было видно по поседевшему брюшку. Демон очнулся и беспомощно зашевелил жвалами, трогая тонкими пальцами Фарлайта за одежду. Но тот и не подумал бы смилостивиться. Один вид гурши — полунасекомий, получеловечий, внушал ему омерзение. Спасибо Ирмитзинэ за её богатую фантазию. Спасибо Гардакару, что вовремя её остановил.

— Он споёт мне? — предположила Нинур. — Люблю песни!

— Нет, — отозвался Фарлайт, — это еда.

— Что ты имеешь в виду?

— Этот гурши — бывший надсмотрщик из вивария Каинаха. Он — один из тех, кто мучил тебя.

— Я его не помню.

— Там было много демонов-охранников… Даже если конкретно с этим ты незнакома, ты всё равно можешь выместить на нём всю свою злобу.

Нинур посмотрела на Фарлайта, и произнесла то слово, которое он меньше всего ожидал услышать, и к которому он меньше всего был готов:

— Зачем?

Фраок смешался. Он так долго готовил этот сюрприз, выискивал бывших работников вивария, разбежавшихся после исчезновения хозяина. А теперь слышит: «Зачем?»

— Потому что теперь он — жертва, а ты — надсмотрщик, — ответил Фарлайт, но уже не так уверенно, как презентовал свой подарок.

— Во мне нет никакой «злобы», которую надо вымещать. Особенно к этому дуралею.

— Просто выпей его кровь, и поймёшь.

— Что пойму?

— Истинную материю мира! Это время. Прошлое, будущее, всё становится единым, и ты только протягиваешь руку к нужной нити, и видишь чью-то судьбу… Я видел такие тайны!

— Мне не интересно прошлое или будущее. Мне интересно «сейчас», — заупрямилась Нинур. — На кой мне видения про чьи-то тайны? Я, служа горничной, узнала столько ваших секретов, что ты не представляешь. И то из них полезно вот столечко, — бесовица показала пальцами что-то очень маленькое, — ими хотя бы можно шантажировать.

— Если ты будешь регулярно пить кровь, твой ранг вырастет.

— В Срединной земле нет рангов.

— Ты обретёшь великую мощь…

— И что мне с ней делать? Что ты делаешь со своей? — её взгляд опять упал на осколки в стене.

— Как хочешь, — буркнул демон. — Тогда я выброшу его в окно. Притронешься ты к нему или нет, но он умрёт.

— Ты судишь его за чужой грех, точно так же, как меня осудили за долги моих родителей, — нахмурилась Нинур. Она подползла к краю кровати и притронулась к складчатой шее гурши. — Ты оцепенил его?

— Ага.

Нинур фыркнула.

— Отнеси вниз и дай ему уйти.

— Ты что, мне приказываешь? — разозлился Фарлайт.

— Нет, просто я знаю, как лучше. Потом объясню, — голос Нинур тут же сделался мягким, бархатным, почти мурлыкающим, и фраок подчинился. О, бесовица действовала на него самым волшебным образом, причём без всякой магии. Когда Фарлайт вернулся, она сказала: — Если уж ты вознамерился сделать мне подарок, сделай так, чтобы у меня были нормальные ноги. Я много думала, как это можно устроить. Нужен либо сморт высокого ранга, либо превращальный шкаф нашего судьи.

Фарлайт не стал долго размышлять.

— Сморты не смогут. Сейчас принят закон, запрещающий шисменять живую плоть. Ну… превращать одно в другое. Руки в крылья. Гладкий лоб в рогатый лоб. Неправильные ноги в правильные.

— Неужто мы не найдём такого сморта, которому плевать на законы?

— Это же не банальный запрет. Это закон всего мира, как то, что мы можем падать только вниз. Шкаф бэла — единственный шисменяльный прибор, созданный до закона, потому он и работает. Другие тоже были, но их сломали. Только этот шкаф и остался.

— Что ж, мы всегда можем слетать в то время, когда закон ещё работал. Если, конечно, со шкафом не получится, — сказала бесовица так уверенно, что Фарлайт не смог ей возразить. Нинур, в отличие от него, никогда не сомневалась.

Они крепко обнялись.

— Я слыхала, тебя готовят для того, чтобы ты управлял каким-то округом на границе, — сказала Нинур вкрадчиво. — Когда поедешь, возьмёшь меня с собой?

— Теперь, когда нас осталось только трое… не знаю, отправят ли меня куда-нибудь вообще.

— Я согласен, — выпалил с ходу Ламаш, приземлившийся на подоконник.

— Прекрасно, — отозвался Фарлайт, не отрываясь от объятий.

— С одним условием… Кстати, эта бесья девка не должна сейчас чистить горшки?

— Не должна. Так что за условие?

— Ты делаешь всё один.

Фарлайт отстранился от Нинур и уставился на гостя.

— Я не ослышался? Ты хочешь, чтобы я рискнул своей головой и сделал всю работу — чтобы ты смог почивать на лаврах?

— Я тоже сделаю кое-какую работу.

— Да?

— Я промолчу, если меня о чём-то спросят, и оставлю меч в ножнах, если… — он покосился на Нинур, навострившую уши. — Ну, ты понимаешь, о чём я.

— Вот уж работа! Такая тяжёлая, что давай, лучше я сам возьму на себя эту часть, — усмехнулся Фарлайт.

— Я всё сказал, — отрезал Ламаш, и уж было повернулся, чтобы взлететь в небо Суваршахту, но путь ему преградил Асаг.

— Бэл требует вас обоих к себе. И он не в духе.

Фраоки встревоженно переглянулись, а бес полетел дальше по своим делам.

— Война — это хорошо, — бормотала Нефрона, сгорбившись над бумагами и что-то записывая. — Сколько вернётся с войны больных? Новую почку им растить нельзя, а вживить мой нефронос — почему бы и нет… Пустить что ли в стан врага слушок, чтоб били наших по почкам?.. Мирт! Мирт?

Мирт не откликался. Он лежал на диване, мечтательно изучая потолок, и даже не шевелился. Нефрона подошла к нему, проверила, дышит ли её — с недавнего времени — супруг, и вернулась к записям. «Земляной орех», — подумала она презрительно. — «А ведь был такой отличный парень.»

Крамольная мыслишка закралась Нефроне в голову. Она сбросила сапоги, камзол, рубаху, юбку и подъюбники, которых на ней было три штуки, не боясь случайных взглядов — окно было заперто с самого утра, когда усилился ветер.

Обнажившись, Нефрона запрыгнула на ничего не подозревающего Мирта.

— Я знаю, это тебя расшевелит! — воскликнула она, обхватив мужа острыми коленками.

Тридан невнятно пискнул от боли, перевёл взгляд на Нефрону, увидел чёрный шрам на её животе — и тут же резко повернулся. Его стошнило на пол.

— Очень смешно! — Нефрона влепила ему пощёчину и соскочила с дивана, остерегаясь наступить в лужу блевоты. — Убирай сам!

Мирт, схватившись за зардевшуюся щёку, прошептал:

— Извини…

— Я не желаю тебя видеть! Чёртов импотент!

Нефрона начала судорожно собирать с пола свои вещи, тут же натягивая их на себя.

— Да вы все такие! Что Фарлайт, что ты! Мне двадцать один год, я уже беременна, я даже вышла замуж — и ни разу этим не занялась!

Она вдруг затихла. Мирт приготовился к буре.

— Знаешь, что я сейчас сделаю?

— Что?

— Я пойду на улицу и отдамся первому встречному. Вот так. Можешь не отговаривать!

— Я не собирался.

Нефрона возмущённо поджала губы, а Мирт добавил:

— Быстро же ты перестала хранить верность своему психованному магу.

Волшебница хотела выпалить ему в ответ что-то резкое, обидное, но сдержалась, молча развернулась на каблуках и ушла. Она решила, что объяснять неглубокому Мирту свои мотивы и желания — всё равно что метать бисер перед чертями. Где уж ему объяснить, что она обязательно будет хранить новому Фарлайту верность, когда он войдёт в нужный возраст, а ближайшие годы ей тоже нужно как-то получать удовольствие. Она смирилась с тем, что тот Фарлайт, которого она знала, осуждён и умер, но в её чреве набухало следующее вместилище его души, так что Нефрона даже не пролила по магу слёз.