Реванш (ЛП) - Харт Калли. Страница 30

— Алекс, прекрати. Пожалуйста. Что бы ты ни пытался доказать, это не имеет никакого смысла. Я просто... я просто чертовски хочу тебя. Разве этого недостаточно?

Мы смотрим друг другу в глаза, и я вижу в нем конфликт. Он хочет надавить на эту тему, продолжать копаться в ней, беспокоясь о ней, как о сломанном зубе, пока я не дам ему тот ответ, который он хочет услышать. Но я не могу этого сделать. Для меня невозможно, дать ему то, чего он хочет. У меня так странно щиплет глаза, что это сбивает с толку.

— Пожалуйста, Алекс.

Я вижу, как рушится его решимость.

— Ладно. Хорошо. Все нормально. Я остановлюсь.

Его хватка на моей шее ослабевает. Мне кажется, что я взлетаю с табурета к потолку, когда он отпускает меня.

Теперь и рубашка, и лифчик сползли мне на талию. Алекс медленно опускается на колени, его черная футболка туго натягивается на груди, когда он садится на пятки, взяв меня за бедра. Его пальцы находят пуговицу на моих джинсах, расстегивают ее, и он осторожно расстегивает их, стягивая джинсовую ткань вниз по моим бедрам.

— Я думала, что меня накажут? — Я стараюсь говорить шутливо, но в моих словах есть намек на разочарование, которое должно быть очевидно Алексу.

Господи, да что же со мной такое?

— Боюсь, нам придется встретиться где-то посередине, — говорит он мне. — Я всецело за игры, Сильвер, но они забавны только тогда, когда обе стороны знают, что они играют.

— И что это значит?

— Это значит, подними свою задницу прямо сейчас, чтобы я мог снять с тебя эти штаны. Мне нужна твоя киска на моем языке, прежде чем я официально потеряю свое самообладание. — Его тон не терпит возражений.

Я беспрекословно повинуюсь ему.

Как только срывает с меня штаны и нижнее белье, Алекс падает между моих ног с такой яростью, что у меня кружится голова. Его рот такой горячий, что кажется, будто он ласкает мой клитор огнем.

— О боже мой! Алекс! Алекс, это... это так чертовски приятно. — Просто чудо, что я вообще могу произнести эти слова. Мои нервные окончания закоротились, посылая мои мысли разбежаться во всех возможных направлениях.

Мне приходится сдержать крик, когда он с силой толкает свои пальцы внутрь меня, покусывая внутреннюю сторону моего бедра зубами.

— Тихо, — приказывает он. — Только пикни, и я остановлюсь. Это то, чего ты хочешь?

Я почти совершаю ошибку, отвечая ему. Он прищуривается, бросая на меня предостерегающий взгляд вдоль всего моего тела, и мне удается вовремя остановиться.

— Так что?— спрашивает он.

Я вижу, что его губы влажные от скользкого тепла между моих ног, и мне приходится вдвойне стараться не закричать. Вместо этого киваю, давая ему понять, что буду подчиняться его правилам, даже если это убьет меня.

— Вот и хорошо.

Он загоняет свой язык обратно между моих складочек, щелкая и посасывая мой клитор, вталкивая свой язык в меня так сильно, что я обнаруживаю, что брыкаюсь и качаюсь против его рта. Точно так же, как он делал это с гитарой, он использует свои руки, чтобы дирижировать симфонией, но на этот раз его инструмент — мое тело. Используя свой указательный и средний пальцы, Алекс трахает мою киску, быстро толкая их внутрь, сильнее, чем раньше, и я чувствую, как мое тело оживает.

Я так неуверенно балансирую на табуретке, что в любую секунду могу упасть. Мне приходится цепляться за гладкое деревянное сиденье под задницей, чтобы не упасть на пол.

— Твою мать, твои сиськи выглядят потрясающе, когда так подпрыгивают, — рычит Алекс.

Свободной рукой он берет мою левую грудь, зажимая сосок между большим и указательным пальцами, и так сильно скручивает набухший узел плоти, что я ничего не могу с собой поделать.

— Ааа! Алекс!

Крик вырывается прежде, чем я успеваю затащить его обратно. Алекс рычит, обнажая зубы, вынимая свои пальцы из меня.

— Непослушная, — обвиняет он меня.

— Пожалуйста. Пожалуйста. Боже, Алекс, мне нужно кончить. Пожалуйста.

— Ты делаешь только хуже.

Я прикусываю внутреннюю сторону своей губы. Не буду говорить. Не буду стонать. Не издам ни единого звука. Алекс ждет секунду, его глаза пробегают по мне, растягивая момент, мучая меня еще на секунду дольше... но затем он щелкает по моему клитору кончиком языка, просовывая пальцы обратно в меня, и моя голова вспыхивает фейерверком. На этот раз, когда он щиплет меня за сосок, достаточно сильно, чтобы заставить меня хотеть вырваться из жгучей агонии боли, я не издаю ни единого гребаного звука.

Алекс трахает мою киску, одновременно массируя клитор языком, и я откидываю голову.

Во всех смыслах я обнажена. Мои сиськи обнажены, ноги раздвинуты так широко, как только могут, моя киска открыта для любого, кто может войти в музыкальную комнату, но мне все равно. Все, что имеет значение — это зубы Алекса, которые оказывают головокружительное давление на мой клитор, обещая еще большую боль, и его пальцы, которые теперь врезаются в меня так сильно, что я едва могу дышать от этого ощущения.

«Боже мой! Пожалуйста... позволь мне кончить. Алекс, позволь мне кончить.» — повторяю я про себя, и эти слова обжигают мне горло.

Все мое тело напрягается до последнего мускула; я трепещущая развалина, парящая на грани уничтожения, ожидая, когда оно заберет меня. Сокрушительное ощущение нарастает и нарастает, готовое обрушиться на меня в любую секунду. Алекс читает мое тело так же легко, как открытую книгу. Он стонет, скручивая свои пальцы внутри меня, маня меня к моей кульминации, и это одно маленькое движение заставляет меня броситься через край.

Мое тело берет верх, я крепко сжимаю бедра вокруг головы Алекса. Его зубы снова находят сладкое, чувствительное место на внутренней стороне моего бедра, и я больше не могу этого выносить. Я позволяю падающему безумию забрать меня, слепо оседлав его, когда мои глаза закатываются в мой череп.

— Вот так. Хорошая девочка. Давай. Покажи мне, как сильно тебе это нужно, — шипит Алекс.

Я конвульсивно прижимаюсь к нему, внезапно все становится слишком сильным, слишком чувствительным, ощущение его пальцев внутри меня, его большого пальца на моем клиторе, достаточно, чтобы заставить меня соскользнуть с проклятого табурета.

— Черт, стой, стой, стой. Я не могу... я не могу...

Не могу справиться с тем, как хорошо это ощущается еще хоть одну секунду.

Видите ли, Алекс знает это так же хорошо, как и я: боль и удовольствие взаимозаменяемы. То, что должно заставить вас кричать в агонии, иногда вызывает экстаз. А послевкусие оргазма может иногда ощущаться настолько интенсивно, что терпеть его еще одно мгновение становится физически невозможно.

Алекс мрачно смеется, когда убирает свои пальцы, наслаждаясь тем, как дрожь сотрясает мое тело.

— Это все равно что смотреть, как взрывается звезда, когда ты кончаешь, Argento.

Я слишком слаба и ошеломлена, чтобы спросить его, хорошо это или плохо. Встав на ноги, он притягивает меня к себе, позволяя моей голове на секунду прижаться к его животу, пока я не отдышусь. Я чувствую себя как кошка, безумно довольная и удовлетворенная, пока он нежно гладит меня, проводя руками по моим волосам, шепча мне что-то по-итальянски.

— Shhh, respire cuore mio. Rilassare. Tutto a posto. Sono qui, mi prenderò cura di te (прим.с италь. Ш-ш-ш, дыши мое сердце. Расслабься. Все в порядке. Я здесь, я позабочусь о тебе).

Я уговариваю себя не спрашивать его, что он говорит. Его голос звучит приглушенно, чуть громче шепота. У меня такое чувство, что мягкий шепот его слов — для него самого и только для него одного. Через долю секунды тишину нарушает пронзительный визг звонка. Мы оба чуть не выпрыгиваем из собственной кожи.

— Бл*дь. Алекс хватает мои джинсы и торопливо тычет ими в меня. — Быстрее, Argento. Нам нужно убираться отсюда к чертовой матери. Немедленно.

Я смеюсь, мое сердце выпрыгивает из груди, пока натягиваю одежду обратно, руки шарят по бретелькам лифчика, пятки застревают в штанинах брюк. Шум голосов и шагов эхом доносится до нас через открытую дверь в музыкальную комнату, сигнализируя о том, что не один, а несколько человек бегут к нам по лестнице. Я только успела сунуть правую ногу обратно в Конверс, как в дверях появляется Софи Мейнс с огромными, как блюдца, глазами. За ней суетятся еще три первокурсницы, все молодые девушки, которых я не знаю.