Плюсик в карму (СИ) - Штефан Елена. Страница 41

– И еще. – Голос главы Корпуса стал еще жестче. – У нас новый наездник. Павел, поднимись. – Пашка не ожидал такой подставы, но встал не тушуясь, демонстрируя выправку, вдолбленную отцом. – Это Павел Мартун. Мой личный подопечный и племянник госпожи туэ Вадуд, – дал словам упасть в удивленную тишину, развернулся и ушел, потеряв интерес к происходящему.

Надо было не песни петь, пока шли, корила себя Ольга, а общую тактику вырабатывать! Ну, хоть наездницей ее не обозначил, как и обещал. И то хлеб. Рекомендации, конечно, так себе. Придется импровизировать с программной речью.

– Господин лавэ поставил перед нами простую задачу – подготовить крепость к возвращению наездников. Скажу прямо – я не знаю, что это значит. Но вы-то знаете. Вам ведь не впервой? Давайте сделаем так: вы честно выполняете свои обязанности, а я смотрю и учусь.

– А потом вернутся наездники, и все мы будем биты. – Крупный угрюмый дядечка с дальнего конца стола смотрел исподлобья. – Ламс был скотиной, но до нас наездников не допускал. А что ты можешь, фитюлька престарелая?

– Эй! – рявкнул Пашка приподнимаясь. Оля остановила его мягким жестом.

– Для начала я могу устроить так, что и тебе, уважаемый, и остальным недовольным будет не нужно бояться наездников. Как сказал господин лавэ – ворота недалеко. – Она старалась говорить без лишней жесткости, но сорвалась: – Хамского обращения не потерплю! Уволю без сожалений! Мне пока не за что вас ценить. – Умолкла, пришлось переждать нервный спазм в глотке. Водички бы. – Надеюсь, меня все услышали и доказывать вам мой решительный настрой не придется. – Ольга чувствовала себя героиней старого советского фильма про передовиков производства. Она – непонятый руководитель-новатор, а вокруг ретрограды и завистники. Знать бы еще, к чему новаторство с рационализаторством приложить.

– Когда нам жалование выплатят? – это Малика голос подала, ее кто-то из кухонных подначил. 

– У бывшего кастеляна, Малика, мы не нашли никаких записей о жаловании. Вынуждена просить прощения, но я пока просто не знаю, сколько, кому и за что выплачивать. Разберемся. Лавэ обещал помощь своей магией.

– Еще бы у него записано было! – послышался голос с другого края. Оля не успела рассмотреть, кто там осмелел. – По доброй половине жалования штрафами слупить умудрялся, гролдов выхлюздень! – Послышались смешки, видимо, сказано было что-то очень неприличное.

– Так! – прикрикнула Ольга. – Давайте уточним, я все-таки недавно здесь. Слупить – это, как я понимаю, недоплатить? – Мужики воровато захихикали, поняли намек, что при госпоже так лучше не разговаривать, но Ольга еще не закончила. – Про гролдов слышала, это такие вонючие, на которых охотятся нгурулы. – Мужики замялись, намек на иномирность и неосведомленность был прозрачнее некуда. – А выхлюздень – это что?

Взрослые дяденьки, а завозились, как смущенные подростки. Некоторые даже глаза прятали, избегая прямого и немного удивленного взгляда странной женщины. Пашка скалился и тайком показывал большой палец, мол, так держать, тёть Оль. По его поведению было понятно, что он тоже не понимает.

Малика помялась-помялась да и подошла к плохо узнаваемой привратнице. То есть управляющей. Вроде такая строгая, а не страшно ничуть. Наклонилась маленько к невысокой Оле и, застенчиво сглатывая звуки, скупыми словами зашептала объяснения. У Ольги глаза на лоб полезли: и всего-то? Ну да, послед после окота выглядит неприятно, да и к вонючим гролдам народ относится с предубеждением. Но что уж так-то смущаться обычной физиологии? Бабушка всю жизнь коз держала, и котились они, чего такого? (Прим. автора: про выхлюздень, который послед, – это исключительно выдумка и авторское допущение.) Наверное, по местным понятиям это какая-то несусветная грубая неприличность. У Оли неприятно сжалось внутри – может, они вообще к родам так относятся? Как к чему-то непристойному?

Позже, сначала у Малики, а затем и на хуторе, она выспросит, и окажется, что послеродовой послед для местных имеет некое сакральное значение. Какое – про то магам ведомо. По состоянию последа чуть ли не судьбу новорожденного определяют. Большего Оля добиться не смогла – такой неловкий разговор! Что вы, что вы.

Пашке это ругательство не понравилось – отец приучил уважать материнство. Гролд тоже тварь живая, хоть и гролд. В Пашкиной шалопутной головенке уже зрели планы перевода некоторых особо энергичных фразочек с родного эмоционального на аборигенский.

А Ольга вдруг поняла, что пора сворачивать лавочку, – в душе, как муха в стеклянной банке, металось нетерпение. Ох ты ж! Раим Сюрпризович все еще ждет ее к ужину. Это пришедшее извне знание было сродни тем неопределимым образам, которыми общались с ней Свап и Тыря.

– Кто и как пострадал от кастеляна Ламса, мы с вами потихоньку выясним. Лавэ мне это твердо гарантировал. – Блеф, конечно, не было такого, но Оля чувствовала, что не врет. – Быстро все компенсировать не обещаю, но пытаться буду. Сегодня отдыхайте, а завтра с утра, как обычно, спокойно приступайте к работе. Если будут вопросы, до завтрака и вечером меня можно найти в виварии. 

– Нас в виварий не пустят, – пробасил кто-то с господской кухни.

– Значит, покричите, и я выйду. – Пастухи, обслуживающие кормушки, закивали – они позовут. Оля вздохнула. Накрылась ее конспирация, сама проболталась. – На сегодня закончим. Всем спасибо. Отдыхайте.

Первый раунд, можно сказать, остался за ней, пусть и с минимальным перевесом. Не оскорбили, морсом в лицо не плеснули. Расходятся себе, тихонько переговариваясь. Стоило так нервничать?

Пашка издалека дернул рукой, как будто тугой рубильник рванул, – одобрил, как она держалась. Потом расплылся в отрешенной улыбке – Тыря почувствовала, что дорогой друг освободился, и потребовала внимания. Олю же милостиво отпустили – раз надо ей к напарнику Свапа, то пусть. Двуногого вожака Тыря почитала.

Глава 21

Хроники спокойных дней

Все заканчивается, спокойные времена тоже

Лавэ Раим Шенол был удивлен. Его теперь уже официально представленная помощница так глубоко задумалась, что не услышала вопрос. Дважды, между прочим, заданный. Более того, она уже добрую минуту не обращала на сидящего напротив шефа никакого внимания. Да она его в упор не видела! Мяла вилкой остывший гарнир и пялилась на грани бокала, как будто ждала, что вода в нем вот-вот превратится в вино. 

Самое обидное, что амулет – эта грубая серебряная поделка – мешал лавэ с прежней легкостью проникать в Ольгины мысли. Это ко всем неудобствам, которые причиняла ее манера думать на родном языке. Качественный амулет получился, немного погордился Раим своей редкой удачей. Даже удивительно, что все еще действует, и так достойно – ни много ни мало автору-изготовителю мешает. Теперь вопрос, как заставить Ольгу его снять. Впрочем, можно потерпеть и поприжать свое любопытство. Рано или поздно свойства артефакта ослабнут и серьга превратится в странное украшение странной женщины.

Да уж, странная.

На довольно едкую подначку Раима Оля ответила мягкой улыбкой:

– Да со мной всегда так. Настраиваешься на ужас какой-нибудь. Экзамен, собеседование или визит вздорного заказчика. Нервничаешь до полуобморока, готовишься морально, а проходит все вполне сносно. И наоборот – когда кажется, что проблема чепуховая. А потом ради результата на такие немереные затраты сил и нервов идти приходится, что ой! – И начала с аппетитом есть мясо, заедая былой стресс. Так они и жевали молча и не маятно, пока лавэ не заметил, что помощница глубочайшим образом задумалась. Только неосознанно растирала вилкой гарнир.

– Ольга, очнитесь. – Лавэ хотелось потрепать помощницу по руке, но побоялся ее напугать. Вилка замерла. Раим чувствовал, как трудно Ольге вынырнуть из стремнины мыслей и вернуться в здесь и сейчас. Наконец, взор ее сфокусировался на нем.

– Прошу прощения, господин лавэ. Задумалась. – Она недоуменно посмотрела на истерзанное содержимое своей тарелки. – Вы что-то спросили?