Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия. Страница 51

Эта женщина напоминала мне вечный двигатель, она и минуты не сидела без действия, бурлила энергией, жаждой жить.

Чем дольше я с ней общалась или просто смотрела на ее работу с подчиненными со стороны, тем красивее для меня становилась Светлана. На самом-то деле, ведь некрасивых женщин не бывает, есть те, чью красоту никто не захотел рассмотреть.

– Думаю, на сегодня достаточно, – заявила она после третьей по счету съемки. – Ты действительно профессионал своего дела, я не ошиблась.

– Благодарю, – улыбнулась я, собирая аппаратуру.

– Какие планы на вечер? Может, в бар и обсудим предстоящий показ в Милане? Мои девочки там будут участвовать, хочу, чтобы ты полетела с нами как штатный фотограф.

– Заманчивое предложение, но у меня сегодня свидание, – ответила ей.

– М-м-м, – протянула Светлана. – А у меня развод меньше чем через месяц в судебном порядке из-за упрямства Боброва. По-тихому разойтись он не хочет, пытается откусить от моих капиталов кусок пожирнее. Но вот ему, а не бабло!

– Очень доходчиво, – рассмеялась я, когда женщина продемонстрировала кукиш.

– Главное, чтобы дошло, – ухмыльнулась она. – Я уже начала переоформление документов, чтобы вновь стать Еремеевой. На свидания же не планирую ходить еще долго, до того самого момента, как перестану ненавидеть мужиков. Все они, сволочи, одним миром мазаны.

– Категорично.

– А в нашей жизни по-другому нельзя. Либо ты, либо тебя, знаешь такое?

Мы как раз вышли на улицу, где заметили Боброва с огромным букетом лилий возле машины Светланы.

– Похоже, не дошло, – поджала губы женщина. – Да и что я хочу от мужика, который за годы семейной жизни даже не соизволил запомнить, какие цветы я люблю.

«Явно не лилии», – подумалось мне, когда Светлана хорошенько отходила букетом Боброва со всех сторон.

Можно было остаться и даже заснять на видео эпический момент унижений бобра, но у меня намечался более интересный вечер. Правда, сердце отчего-то не замирало предвкушением…

Давыдов

Это был не клуб, а настоящий притон для нариков в самом центре города. Здесь никто не прятался по углам, в открытую накидывались. Кто алкоголем, кто колесами, кто курил, а кто и ширялся.

– Кто-то здесь хорошо крышует, – заметил Грач, морщась, когда какая-то вмазанная девка попыталась об него потереться течной кошкой.

Контингент в клубе, конечно, подобрался специфичный, без тормозов. Кто-то даже не постеснялся раздеться и нагишом выплясывать на барной стойке. А какая-то парочка возле этой стойки вовсю познавала искусство секса…

Иван никогда себя не причислял к категории святош, ему до чужой личной жизни были совсем параллельно, но вот когда в этом царстве глюков полно вчерашних детей…

– Думаю, можно попробовать это исправить, – процедил Давыдов. – Связи имеются.

Грач кивнул.

Малконского-младшего так легко отыскать не получилось, пришлось мужчинам обстоятельно потолкаться между одурманенной молодежи, заглянуть на второй этаж.

Соперник из прошлого оказался в одной из вип-кабинок. Конечно, не один. Компанию ему составляли кокс, герыч и обдолбанная блондинка в отключке.

Матвей был так занят поиском кайфа, что даже не заметил, как в кабинке стало теснее. Грач закрыл за ними дверь.

– Ну здравствуй, Матюша, – презрительно хмыкнул Иван, присаживаясь в кресло напротив сына своего бывшего тренера. – Помнишь меня?

Малконский отреагировал не сразу. Сначала затянулся коксом, крякнул, утер нос и только потом поднял на Давыдова мутный взгляд.

– Ты кто? – задал Матвей сакраментальный вопрос.

Давыдов с Грачом переглянулись, словно глазами друг у друга спрашивали о реальности потери памяти у этого нарика. Грач ответил Матвею в рифму, тот расхохотался безумным диким смехом.

– Прикол, – выдал Малконский, едва ворочая языком. – А где пальто?

– Совсем последние мозги в дурь спустил? – зло прищурился Иван.

Столько лет после всего прошло, а он до сих пор не мог спокойно находиться рядом с тренерским сынком. Правда, сейчас, глядя, в кого тот превратился, Давыдов не только злость испытывал, но и огромную долю омерзения.

«Это же надо было так опуститься!» – думал он.

– Хочешь сказать, что действительно меня не помнишь? – не унимался Иван. Он навис над столом так, чтобы максимально приблизиться к Малконскому-младшему, но не касаться его. – Иван Давыдов.

Матвей долго смотрел на мужчину пустым взглядом, словно бы сквозь него.

– Ванька? – вдруг ухмыльнулся он. Из уголка губ Малконского потекла слюна, а тот ее даже не заметил. – Любимчик моего папани?

– Вспомнил, значит? – хмуро уточнил Давыдов. – А как девушку мою ****ал, помнишь?

– Я много кого ****ал, – заржал Матвей. – Вот эту, например, хочешь?

Он кивнул на блондинку, что ловила кайф на диване рядышком. А потом просто взял и  потянул ее к себе за ногу, словно в порядке вещей. Платье незнакомки задралось до самой талии, обнажив крохотные трусики-стринги.

– Бери, я не жадный, – расплылся в улыбке Малконский. – Она хорошо дает.

– Жива хоть? – поморщился Грач, рассматривая худые исколотые ноги девушки.

Видать, проходимость вен на руках уже была никудышной, вот наркоманка на ноги и переключилась.

Давыдов проверил пульс девушки, тот прощупывался.

– Просто улетела, – поморщился Иван и обернулся к Матвею. – Мою Машу Князеву помнишь?

Малконский откинулся на спинку дивана, закинул руки вверх и стал что-то перебирать в воздухе.

– Люблю, когда они спускаются ко мне. Видишь, как сияют? – улыбнулся он. – Чистенькие такие, блестящие.

– Машу Князеву помнишь? – сцепил зубы Давыдов. – У тебя с ней роман был?

Грач сжал плечо друга.

– Бесполезно, брат. Ты видишь? Он уже глюк словил. Ничего толкового от него сейчас не добьешься.

Иван отмахнулся, достал свой телефон и нашел в нем фотографию Манюни, которую сделал украдкой на том благотворительном вечере. Принцесса была такой обворожительной, что он захотел украсть частичку ее на память.

Скрепя сердце Давыдов сунул под нос Матвею свой телефон.

– Маша Князева, – предпринял еще одну попытку достучаться Иван. – Помнишь?

Первые минуты Малконский даже не смотрел на экран, перебирать пальцами только ему видный глюк наркоману было интереснее.

– Вань, пошли. Оставь его, – поморщился Грач. – Ты просто теряешь время здесь.

Но Давыдов стоял словно изваяние с телефоном, настойчиво поджидая того момента, когда у Матвея случится очередной проблеск сознания.

– О, чистоплюйка, – вдруг протянул наркоман, словно бы никого вокруг и не было. Складывалось впечатление, что Матвей существовал в своем мире, где и вел диалог с  только ему известным собеседником. – Считаешь себя выше меня, да? Нос воротишь, с**а.

Внутри Ивана натянулась невидимая струна, все тело напряглось, точно в ожидании смертоносного прыжка. Только бросаться не на кого было, руки марать о такого слизняка не хотелось.

– Это он о Машке, что ли? – нахмурился Грач.

Давыдов ему не ответил. Он вслушивался в бредни наркомана, выуживая те крохи информации, которые не удосужился узнать раньше.

– Не даешь? А подружка твоя нежадная. Хорошая давалка была, пока не залетела, – рассмеялся Матвей.

Иван сжал кулаки. Если до этого речь шла о Маше, то о какой подруге завел пластинку Малконский, им стало ясно без лишних слов.

– По-хорошему не хочешь, да? Все равно тебя сломаю, тварь, – брызгал слюной Матвей. – Никто не смеет отказывать Матвею Малконскому.

Внутри Ивана все похолодело.

«Неужели этот урод взял Манюню силой?»

– Ах ты… – Давыдов не успел кинуться на Малконского, был перехвачен Грачом. – Пусти меня, я его урою!

– И сядешь?

– Да хотя бы так! – Он не ведал, что творил, перед глазами все подернулось алой дымкой.

– Значит, сыновья тебе уже побоку? – слова Грача подействовали на Ивана как ушат ледяной воды.

Он перестал вырываться, обмяк, другу пришлось тащить его к креслу. Ноги Давыдова послушались не сразу.