Война номер четыре (СИ) - Лиморенко Юлия. Страница 8

— Да, прости, — Матео виновато опустил глаза, — я как всегда, по свежей ране… Сочувствую, мы прочли в газетах.

— Да, спасибо. Я не заглядывал в газеты — там, наверно, расписали целую драму?

— Не без того, — приятели пошли к воротам бок о бок, Орсо вёл Пороха, втихомолку гордясь красавцем.

— Слушай, а правда, что Анлих — твоя… как это…

— Не она — моя, а я — её, — усмехнулся Орсо. — Правда. Сам ни беса не понял, как так вышло, ну да отцу виднее…

— Так ты теперь во дворце живёшь? — Глаза у Матео стали совершенно круглыми.

— Нет, с чего бы? У госпожи Анлих дом в городе. Кому я там, во дворце, нужен! — Внезапно Орсо стало стыдно: столько времени не виделись, а разговор только о его собственной персоне! — А ты куда в такую рань?

— На занятия, — вздохнул Матео. — Готовлюсь в Школу правоведения. Весной испытания…

— А что так нерадостно? Не нравится?

— Не очень, — приятель снова привычно опустил глаза. На жизнь он жаловаться не привык и всё время ощущал себя в чём-нибудь да виноватым. Орсо пытался сначала объяснять ему, что это неправильно, потом понял: с другой стороны на Матео давит семейство, и первая — матушка, домашняя тиранша высшего сорта. Спорить с ней ни у сына, ни у дочерей не получалось…

— Матушка горячо настаивает? — предположил Травенари.

— Как ты догадался? — Снова округлил глаза соученик.

Орсо не выдержал серьёзную мину — рассмеялся:

— Прости… прости, я балбес… конечно, с этим не шутят…

— Какие тут шутки, — вздохнул Матео. — Матушка считает карьеру правоведа… в общем, считает. А меня там засмеют! Дворянский сынок — крючкотвор! Это ж додуматься надо… — он снова растерянно примолк: критиковать матушку даже в её отсутствие казалось ему немалым преступлением.

— Да не бери в голову, — Орсо подавил смех, и вовремя. — Если уж не удастся отвертеться от этой Школы, учись спокойно, получай высшие баллы, а потом подайся в профессора. Чем плохо? И для дворянского сына самое место на кафедре. Знаешь, сколько в университете дворян преподаёт?

— Думаешь, получится? — грустно взглянул на него Матео.

— У тебя-то? Да ты ж был умнее нас всех в группе! Кто господина Нетак поправлял, помнишь?

Приятели снова рассмеялись, уже вместе. Господином Нетак в школе прозвали учителя математики, обожавшего этой хлёсткой фразой сбивать с толку самых дерзких учеников. Он был твёрд во мнении, что на отлично математику знает Творец, хорошо — он сам, а прочим не подняться выше балла «посредственно». Однажды он решил окончательно укрепить выпускную группу в сознании её ничтожества в математических вопросах и задал заковыристую задачу, которой не было ни в учебнике, ни во вспомогательных книгах, которыми по совету старших пользовались ученики, чтобы уследить за требовательной мыслью господина Нетак. Никто из группы не справился — за вычетом Матео Квалотти. Под изумлённым взором учителя Матео расписал решение в двух вариантах, для чего ему не хватило доски и пришлось внести из соседней классной комнаты ещё одну. Господин Нетак, согнувшись вперёд и вытягивая длинную жилистую шею, словно гриф, долго расхаживал вдоль досок, изучая каждый знак, потом торжествующе ткнул пальцем в последнюю строчку:

— Не так!! Вот, — он для верности постучал пальцем по доске, посыпался мел, — вот, извольте видеть, ваша ошибка! Ошибка, сударь! Ваше решение ничего не стоит!

Матео виновато склонил голову и — к ужасу всей группы — смиренно произнёс:

— Это решение не моё, господин учитель. Это задача из «Искусства алгебры» Цетти. Я нашёл её уже после того, как решил сам, и выписал для сравнения. Моё решение, конечно, длиннее, но итог сходится.

— Чта-а?! — Возопил господин Нетак, покраснев от ярости, и стал похож не на грифа, а на петуха, завидевшего соперника. — Вы смеете спорить?!

— Позвольте, господин учитель, — Матео метнулся к своему столу, схватил тоненькую книжечку, прятавшуюся среди тетрадей, и раскрыл на закладке. — Вот, взгляните: вот это решение. И вот здесь, на следующей странице.

— Дайте. — Господин Нетак вырвал у него книгу, впился глазами в указанную страницу и замер, шевеля губами. Группа, замерев от восторга, следила за поистине алхимическими трансформациями учителя: из красного он понемногу делался бледным, потом жёлтым и наконец нежно позеленел.

— Сядьте, — хрипло велел он Матео и решительно взмахнул губкой, стирая с доски свидетельства своего позора. Больше до самого окончания курса он Матео не вызывал и перестал испытывать неокрепшие ученические умы излишне сложными заданиями. Впрочем, на итоговые баллы господин Нетак повлиять не мог — их выставляли после выпускных испытаний, которые каждый проходил в меру собственной старательности. Матео был первым по математике и естествознанию, вторым (после Орсо) по географии и изящным искусствам и лишь девятым — по истории и словесности. И с такими баллами заставить человека поступать в Школу правоведения!.. Впрочем, понять мотивы матушки Квалотти Орсо решительно отказывался: не будучи курицей, нечего и пытаться постичь куриные решения.

Приятели подошли к воротам парка: отсюда Орсо надо было поворачивать налево, к дому Ады, а Матео — направо, на мост и дальше, к Оффициале — деловому сердцу столицы. Там, в тёмных скучных учебных кабинетах Школы правоведения Матео торчит день за днём, готовясь к постылым испытаниям. А у него, Орсо, есть всё для достижения цели — время, деньги, возможности, свобода выбора… и чем он занят? Скачками на коне и болтовнёй у камина?

Орсо покраснел и отчаянно понадеялся, что приятель спишет это на разыгравшийся мороз.

— Знаешь… я полная свинья, что за полгода ни разу не увиделся с тобой! Полный свинтус, — признался наследник Травенари. — Ты видишь кого-нибудь из наших?

— Иногда вижу Альберто Канния, Уско, Лоренцо… но редко…

— А давай-ка приходи ко мне в гости! И зови всех, кого увидишь! В любой день, только напиши заранее, чтобы мы устроили обед, как положено. И с вином!

— А… госпожа Анлих не будет против? — опасливо спросил Матео и снова привычно опустил глаза.

— Госпожа Анлих будет за. Я с ней говорил, она сказала, я могу приглашать гостей хоть каждый день. Ну, каждый день к нам не находишься, но хоть раз в месяц-то выберешься?

— Спасибо, — тихо и смущённо выдохнул Матео. Орсо его понимал: в дом, где царит любезная матушка, гостей не пригласишь. — Но… я не знаю… будет ли удобно…

— Будет! Траур — это, конечно, важно, но отец бы не хотел, чтобы я запирался от людей. Тем более, от друзей. — Чем на самом деле и занялся, мысленно упрекнул себя Орсо. Но теперь с этим покончено! Хватит ныть в обществе Пороха! Надо жить, и жить со смыслом. Так, как жил отец, не теряя ни минуты времени зря.

— Мне пора бежать, — Матео протянул на прощание замёрзшую руку. Ну конечно, любезная матушка жалеет два ана на тёплые перчатки старшему сыну… Злобная курица!

— Удачи. — Орсо проводил приятеля взглядом, вскочил на застоявшегося Пороха и погнал его лёгкой рысью домой, на Звериную площадь. Вот как — это уже «домой»! Привык.

В тот же день, прямо после завтрака, Орсо отправился в кабинет и засел за тощенькую книжечку с гербом университета на обложке — список примерных тем для желающих держать экзамен на отделение естествознания. Хватит терять время — у него всего полгода!

Письмо от Матео пришло в конце декады: приятель уточнял, в силе ли приглашение и можно ли привести с собой даму. То, что у тихони Матео может быть дама, поразила Орсо до глубины души. Но раз есть — отчего бы не привести?

— Ада! — он в три прыжка спустился по лестнице и ворвался в гостиную, где хозяйка дома, сидя перед камином, старательно переписывала что-то с разрозненных листочков в красиво переплетённую поваренную книгу. — Ада, помогите советом!

— Я, конечно, лучший советчик, — хмыкнула опекунша, отрываясь от рецептов. — А что случилось?

— Ко мне собирается в гости друг… с девушкой.

— Так это же прекрасно! А в чём трудность? Или вам не нравится эта девушка и вы не знаете, как об этом намекнуть?