Артуриана (СИ) - Старкина Виктория. Страница 4

Влюбленность впервые постучалась ко мне, и я стояла, не в силах вымолвить ни слова, как если бы проглотила язык.

— Ты что, немая, девушка? — снова спросил он.

Я помотала головой и продолжала смотреть на него во все глаза, не в силах отвести взгляда. Повисло молчание, он тоже с интересом рассматривал меня, хотя вряд ли я являла собой картину столь привлекательную — перепачканная после ночи в лесу, растрепанная, да и в общем нельзя сказать, чтобы я отличалась красотой: пока я была лишь гадким утенком, которому возможно предстояло стать лебедем однажды.

— Ланселот! — раздался женский голос со стороны дома. — С кем ты там говоришь?

— Здесь какая-то девушка, матушка, — откликнулся юноша, которого назвали Ланселотом. — Она все время молчит, может, не знает нашего языка…

— Я знаю язык, — подала, наконец, я голос, сбросив оцепенение. — Мое имя — леди Моргана. Я — падчерица короля Утера Пендрагона.

Каким-то шестым чувством поняла, что здесь будет уместнее сказать об Утере, чем о Мерлине и Ниниане.

— О, какие знатные у нас гости, — воскликнула женщина, приблизившись. На вид ей было чуть за тридцать, но она была все еще хороша собой — белая кожа, темные глаза, светлые, почти белокурые волосы. — Леди Моргана, добро пожаловать в поместье Компер! Рада принять вас в моем скромном доме.

— Леди Моргана, — Ланселот поклонился, — Позвольте представить вам мою матушку — леди Вивиану, хозяйку поместья Компер, дочь герцога Димоса и Владычицу озера!

— Но… — возразила было я, — Владычица озера — Ниниана!

— Возможно, у нас разные озера, — примирительно улыбнулась Вивиана. — Это озеро — мое. Ты уже познакомилась с моим приемным сыном, Ланселотом.

Он снова кивнул, и я покраснела, что не укрылось от глаз заботливой матери. Леди Вивиана спрятала усмешку, потом вежливо предложила зайти в дом.

Меня поразила роскошь внутреннего убранства Компера — долгие годы я не видела ничего, кроме убогой хижины Нинианы, а воспоминания о Камелоте почти стерлись. И однако, даже в замке Утера Пендрагона, не припомнила бы я такого богатства: столы и стулья с резными ножками, гобелены на стенах, дорогая посуда, — без сомнения Владычица озера была весьма знатной дамой!

Мне предложили вкусный обед, но, к сожалению, я почти ничего не могла проглотить, настолько сильно взволновало меня присутствие Ланселота. Сердце билось все чаще и чаще, а через некоторое время я вдруг почувствовала странное покалывание в ладонях. Никогда прежде не испытывала ничего подобного.

— Как получилось, что королевская падчерица оказалась в нашей глуши? — поинтересовалась Вивиана, подкладывая еще кусок сытного пирога, самого вкусного из тех, что доводилось мне пробовать. Ланселоту повезло с матерью! Да и вообще, повезло, что его мать жива, в то время как моя оставила этот мир.

— Сейчас здесь проходит обучение его сын Артур, — пояснила я, — И меня взяли заодно.

Мне не хотелось рассказывать о колдовстве, не хотелось, чтобы эта красивая знатная дама и ее чудесный сын считали меня ведьмой. Покалывание в ладонях между тем усиливалось.

— Ланселот, покажи леди Моргане сад, — сказала Вивиана, после того, как обед завершился, и я почувствовала, что вот-вот задохнусь от радости. Ланселот охотно предложил мне руку и вывел в сад, он показывал ухоженные дорожки, красивые цветы, а заодно говорил о себе и своей жизни. Узнала я, что леди Вивиана не была ему родной матерью. Настоящих родителей убили в междоусобных распрях, а ей подбросили младенца, в то время, как путешествовала она в тех краях Аморики. Вивиане полюбился малыш, и, не имея детей собственных, она решила оставить младенца. Приемного сына звали Галахад, но она дала ему новое имя, более звучное, и нарекла Ланселотом. Я молча согласилась, что оно идет ему куда больше.

— Я собираюсь в Камелот, — он остановился напротив и заглянул мне в глаза, отчего мое сердце сжалось, — Хочу стать рыцарем, уже сейчас много тренируюсь, учусь искусству боя, уверенно держу меч.

— Тебе нужно будет сперва подрасти, — смущенно заметила я, — Вижу, что ты пока еще слишком юн. Для рыцаря.

— Несомненно, прекрасная дама, — он серьезно кивнул, — Пройдет несколько лет, прежде чем я покину матушку. Однако хотел спросить тебя, каков король Утер на самом деле? Неужели, все что о нем говорят — правда?

— А что о нем говорят?

— Что он суров, коварен, опасен, что настоящий тиран.

— Возможно так и есть, — я пожала плечами. — Меня отдалили от двора, когда я была совсем малышкой, я плохо помню своего отчима. Но матушка любила его, может, король Утер не так и плох.

— А может, его сын будет лучше, — задумчиво заметил Ланселот.

— Все может быть, — кивнула я.

— Благодарю тебя, прекрасная дама, — он снова поклонился, а после прижал мою руку к губам. И тут я вдруг ощутила, что покалывание в ладонях стало нестерпимым, казалось, кровь кипела, нет, не кровь, а жидкий огонь бежал сейчас по моему телу, настойчиво требуя выхода!

— Простите, мне нужно покинуть ваш дом, — резко бросила я. — Передайте мою благодарность леди Вивиане.

С этими словами я рванулась прочь, одним махом перелетела через ограду и бегом помчалась назад к лесу.

— Куда же ты, леди Моргана! — крикнул он мне вслед, кинувшись было за мной, но я даже не обернулась. Мчалась к лесу, будто потеряла рассудок, словно обезумевшее раненое животное. Чувствовала невыносимое жжение в голове, в глазах, в груди, во всем теле — не знала, что делать и как долго смогу с этим справляться.

Не помню, как вышло, но я оказалась на главном тракте, что пересекал лес и помчалась со всех ног обратно, к дому Нинаны. Начались сумерки, когда я, задыхаясь, измученная невыносимым жжением, добежала до места, где в этот час всегда собирались для совершения вечерней молитвы феи и сама Ниниана. На поляне горел костер, вокруг него сидели наставница, учитель Мерлин и мои подруги.

Я резко остановилась, они, услышав топот, обернулись и застыли, глядя на меня с изумлением: я являла собой весьма неприглядное зрелище — взлохмаченная, с лихорадочно горящими глазами и щеками, почти безумная, в перепачканном платье, которое теперь уже было не белым, а серым, пыльным и рваным по подолу.

— Моргана! — Ниниана приподнялась. — Что с тобой? Где ты была?

— Где ты была? — пискнул за ней Артур, и в его голосе послышались королевские нотки.

Я хотела рассказать им о том, как пересекла лес, как попала в дом Владычицы озера, как познакомилась с Ланселотом. Ланселот… при мысли о нем сердце снова тревожно вздрогнуло, и тут я осознала, что не могу больше сдерживаться: не понимая, что делаю, вскинула руки — и ослепительное пламя вырвалось из моих ладоней. Подобно драконьему огню, оно сжигало все вокруг, феи испуганно бросились врассыпную, хорошо, мне удалось никого не задеть! Поток огня, казалось, был бесконечным, а когда, наконец, прекратился, я без сил упала на траву, с ужасом глядя на обожженные кисти рук.

— И ты говоришь, у нее нет магии? — Мерлин неодобрительно взглянул на Ниниану и покачал головой. — Не знал, что ты владеешь огнем, девочка! Это не свойственно никому из нас, но лишь тем, кто повелевал землей прежде… Неясно, откуда этот дар перешел к тебе. Возможно, ты из их расы, одна из них. Небесный огонь… Надо же! Но не бойся, ты научишься его контролировать, а не научишься — сожжешь себе руки. Так что выбирай.

Он опустился на траву рядом со мной и бережно осмотрел мои ладошки.

— Кендра, — позвал он одну из моих подруг, — Принеси-ка мазь, ту, что от ожогов, сейчас мы быстро исцелим нашу Моргану.

Кендра метнулась к дому, а я беззвучно плакала от боли и пережитого ужаса.

Вечером, когда мы вернулись к хижине и всем уже было ясно, что я продолжу обучение, перед сном мы вдвоем с Артуром сидели на поляне. Пользуясь тем, что брат еще ребенок и вряд ли поймет многое из того, что я скажу, решила поведать ему историю о том, как побывала в доме леди Вивианы, как оказалась на берегу чудесного озера, какие видела цветы. И о том, как познакомилась с Ланселотом. Малыш слушал, раскрыв рот, так, будто я рассказывала занимательную волшебную сказку. Однако, когда дошло до описания чувств, охвативших меня при встрече с юношей, когда сказала, что это было в точности, как в легендах, где принцессы встречают своих верных рыцарей, Артур вдруг нахмурился, а потом решительно прервал меня.