Хроники Мильгарда (СИ) - Соболев Игорь. Страница 17

Агрессивные устремления гизитского монарха воспринимались необычайно серьезно. Лаат находился в политической изоляции. Бывший союзник — Шергийское королевство само находилось в беспомощном положении, зуварцы могли гарантировать только нейтрализацию Закатного перевала, дав обещание не пропускать гизитских войск. Иной помощи от соседних держав ждать явно не приходилось. Угроза масштабного вторжения нависла над страной. Предыдущее столкновение с гизитами фактически поставило Лирию на грань уничтожения. Король, едва — едва сумевший восстановить страну от разрушений, причиненных годами гизитского засилья, настолько серьезно воспринимал угрозу, что от нервного напряжения его разбил паралич.

Впрочем, если он не верил в возможность отражения нападения военными средствами, то более успешными оказались иные средства. Тайные агенты Лаата сумели найти недоброжелателя нынешнего гизитского правителя. Одним из них оказался молодой, крайне амбициозный и перспективный отпрыск одного из осминских кланов, составлявших часть этноса народов — ветра. Лингольд жаждал власти, славы и всеобщего признания, поэтому никакие моральные принципы остановить его не могли. Занимая пост командующего одного из отрядов кавалерии в период Лирийского бунта, он лишился занимаемой должности, поскольку с приходом нового правителя был обвинен в поражении гизитов и тайных связях с мятежниками. Затаив обиду Лингольд стал обдумывать план мести. Ларнийские агенты нашли верного человека, готового на самые решительные действия. Немаловажным фактором являлось то обстоятельство, что, будучи в Лаате на официальном приеме в составе гизитского посольства, Лингольд горячо влюбился в прекрасную юную дочь Лирийского короля — Айлу. Он даже просил ее руки, но получил отказ. В свое время потенциальному жениху было указано, что дочь правителя может выйти замуж только за монаршую особу. Теперь же, в условиях реальной опасности подобные нюансы отходили на второй план, а пылкие чувства коварно использовали в грязной политической игре. Пообещав в случае успешной реализации плана руку Айлы, ларнийские агенты заручились поддержкой беспринципного молодого человека. Гизитская армия уже сосредотачивалась на южных границах Лирии, вторжение должно было начаться со дня на день. Лаат прибывал в панике, король находился на смертном одре. Но перед тем как он отправился в мир иной, валившийся с ног от усталости гонец принес единственную в то тяжкое время радостную весть. Самый опасный и яростный враг лирийского монарха был умерщвлен. Подосланные убийцы подрезали растяжки походного шатра, в котором отдыхал Коррин Чернобородый, и когда тот рухнул, они закололи барахтающегося в тяжелых путах гизитского правителя. Сложнейшая политическая интрига, нити которой вели в Лаат, увенчалась успехом.

Убийство Коррина Чернобородого внесло смуту в ряды гизитов. Планы вторжения в Ларнию были сорваны, а противостоящие друг другу кланы развернули ожесточенную борьбу за власть. Внутреннее единство, спаянное авторитетом убитого правителя, рассыпалось в одночасье. Неудивительно, что Лаат оказывал всевозможную финансовую и политическую поддержку Лингольду, на которого делалась главная ставка в Лаате. «Довеском» за победу, ему была обещана рука королевской дочери. Яростная борьба завершилась победой претендента, поддержанного ларнийским руководством.

Новый правитель Алхана оказался неординарной личностью. Волевой, беспринципный, талантливый, доказавший неординарные полководческие способности во время схватки за трон, в пух и прах, разгромивший других конкурентов, он в то же время не был тупым рубакой, в отличие от Коррина Чернобородого. В свое время, будучи еще совсем молодым человеком Лингольд вместе с отцом посетил Пророческий Камень, священное для лирийцев место. Тогда жрецы напророчили юноше великое будущее, которое будет тесно переплетено с судьбой Лирии, но его руки будут по локоть в крови, а власть Лингольд получит только через убийство. Достигнув безграничного величия, близкие люди отвернуться, и предадут его. Тогда эти пророчества были восприняты лишь с усмешкой, но молодому человеку они явно запали в душу. С малых лет Лингольд считал себя особенным, избранным Великим Гончим, главным богом всех народов ветра, для совершения великих деяний.

Утвердившись на троне и расправившись с конкурентами, Лингольд первым делом закрепил союз с Лаатом, заключив, наконец, брак со своей возлюбленной (которая, кстати, ответила взаимностью на его чувства). Новый правитель принадлежал к клану осминов, который всегда являлся соперником для гизитов, поэтому он не желал отождествлять себя с предыдущими монархами, занявшись назревшими преобразованиями. Лингольд, в первую очередь, занялся реформированием системы управления. Установившуюся форму передачи власти в гизитской державе он считал архаичной и опасной для безопасности страны. Любой смертный мог беспрепятственно бросить вызов главе государства, подобные традиции следовало ломать. Подавив остатки внутренней оппозиции, он объявил, что отныне только законный и старший сын монарха мог стать наследником гизитского престола, роковое Вроно отныне утрачивало свою легитимность. Для того, чтобы дать выход скопившейся воинственной энергии воинам и доказать соседям серьезность своих намерений, Лингольд предпринял грабительский поход в шергийские владения. Его войска разбили отряды противника, изрядно опустошив владения недавнего союзника. Чтобы избежать погрома шерги поспешили заключить перемирие, откупившись огромной денежной суммой. Поход завершился успешно, а вскоре у правителя появился очередной повод для радости, супруга родила наследника, а вслед за этим последовало официальное объявление о создании первой династии правителей гизитского королевства.

Активная деятельность Лингольда, явное усиление военного потенциала гизитского государства вызывали серьезное беспокойство. Гизитский монарх явно ставил своей целью расширение экспансии в Белом Мильгарде. Лингольд обладал лидерскими качествами, был смел, инициативен, обладал даром убеждения и талантом полководца. Для того чтобы не допускать у себя под боком создания агрессивной державы соседним правителям следовало объединить усилия для организации противодействия. Первейшими союзниками могли стать могущественная Керсия и боевитая Виксония, однако их противоречия оказались слишком сильны, а взаимное недоверие слишком велико. Отношения Риены и Рорингена уже давно расстроились, камнем преткновения стали разногласия по поводу дележа шергийского наследства, если керситы отхватили жирный кусок шергийской территории, то виксонцам ровным счетом ничего не досталось. Виксония требовала уступок от керситов и все еще цеплялась за альянс с Алханом, пытаясь щедрыми посулами найти подход к гизитскому лидеру. Керситы полагались на свой военный авторитет, а также былую славу Велиария Великого. Робкая попытка Риены оторвать ларнийское руководство от союза с Алханом с треском провалилась. Лирия твердо стояла за союз с Алханом. В одночасье Лаат превратился в самого привилегированного партнера для честолюбивого гизитского лидера.

Несколько другими мотивами было вызвано снижение дипломатической активности со стороны Акерумской державы, также имевшей свои интересы в Белом Мильгарде. Престарелый император занимал трон вот уже более трех десятков лет, он был стар и немощен, его воля притупилась, а разум поблек. Ожидая кончины правителя, в Дарионе шла незримая борьба различных политических сил за власть, дело в том, что император был женат дважды и имел двух взрослых сыновей от обоих браков, но имя наследника так и не объявлял. Даже находясь на смертном одре, он не удосужился назвать имя следующего монарха. Император скончался ни проронив ни слова. За пустующий трон началась отчаянная схватка жаждущих власти претендентов. До разрушительной гражданской войны по печальному примеру Шергии дело не дошло, но Дарион стал свидетелем кровавой борьбы двух политических партий. Победитель ценой убийства брата получил вожделенную корону.

Понимая, что положение его пока весьма шатко и неустойчиво он был всецело поглощен внутриполитическими интригами. Удержать трон для него было гораздо важнее, чем ввязываться в военные авантюры на Западном побережье. Именно по этим обстоятельствам Акерумская держава пока придерживались сдержанной позиции на внешнеполитической арене.