Обольщение миледи - Хэмптон Дэнис. Страница 24

– Нет. – Она покачала головой. – Я младшая из трех дочерей.

– Если так, то после кончины шерифа вы с сестрами поделите между собой его остальное имущество на равные части, – промолвил он. Так бывало, когда в качестве наследниц выступали только дочери. Об этом знали все.

– Какое остальное имущество? – осведомилась Элиан резко, не поворачивая головы. – Конитроп и деревушка под его стенами – это все, чем владеет мой отец.

Джос нахмурился. Человек со столь скудными средствами не мог бы позволить себе иметь столь роскошную кровать и дорогой красный камзол. Желая увидеть ее лицо, чтобы прочитать ответы на свои вопросы, Джос высвободился из ее объятий и повернулся.

Стоя с поникшей головой, Элиан уронила руки. Он приподнял ее лицо и увидел на нем страх, смешанный с гневом и отчаянием. Ее глаза влажно сверкнули.

– Мне ничего не достанется, – промолвила она, – как и моим старшим сестрам, кроме того что они взяли с собой, выходя замуж. Более того, с кончиной нашего отца они могут потерять те крохи, что имеют. После смерти отца наряду с другими долгами нужно будет вернуть деньги, которые он занимал у двух королей, чтобы дважды заплатить за эту должность.

Джос снова вздохнул, на этот раз понимающе. Предыдущий король, управлявший страной, Ричард, известный как Львиное Сердце, рассматривал место шерифа Англии как предмет купли и продажи. Дважды за десять лет своего правления он продавал посты тем, кто давал наивысшую цену, каждый раз взыскивая с покупателя более высокие ставки, чем было принято, урезая, таким образом, сопутствующие должности доходы.

Взошедший вслед за братом на трон Джон, последний из брюзгливого выводка старика Генриха, оказался еще более жадным до денег. Джон не только сохранил тариф, установленный своим предшественником, но и добавил сотни других налогов и штрафов, в результате чего практически свел к нулю доходы, приносимые должностью шерифа и служившие в прошлом гарантированным средством обогащения. Но даже при малой прибыли какие-то деньги должны были накапливаться, если человек не был расточительным, в пользу чего свидетельствовали роскошная кровать и дорогой камзол. Рейнер проматывал все, что зарабатывал, не думая о благополучии дочерей.

Затруднительное положение Элиан вызвало у Джоса тоску. Оставшись без средств, она будет обречена просить милостыню, чтобы не умереть с голоду, если только сестры не распахнут перед ней двери своих домов. Но если смерть отца вместо ожидаемого наследства принесет новые долги, то вряд ли мужья сестер захотят кормить еще одну обедневшую женщину.

– Прости, что обрушил на тебя свои проблемы, когда твоя жизнь и без того полна трудностей, – произнес он. – У тебя не слишком много надежды, ведь так?

Щеки Элиан вспыхнули огнем. Она снова склонила голову, уставившись на сложенные ладони.

– Поэтому я и сказала тебе вчера да, – прошептала она. – Чтобы вкусить то, что другие женщины уже познали. Я, должно быть, дурочка, поскольку не подумала о возможных последствиях своего поступка.

– Я тоже не подумал, – признался Джос с кривой усмешкой, ибо в глубине его существа вновь проснулось желание прижать Элиан к себе. – Я наслаждался твоей близостью.

Ей хотелось, чтобы он испытывал к ней нечто большее, чем обычная похоть.

– Правда? – прошептала она.

Одного воспоминания о тех ощущениях, что она в нем вызывала, оказалось достаточно, чтобы Джоса пронзила дрожь.

– Ты даже представить себе этого не можешь, – сказал он.

Ее губы тронула улыбка. В глазах вспыхнул огонь желания.

– Как странно, – промолвила она с хрипотцой. – Кто мог подумать, что известие о том, что тебе было приятно со мной, способно до такой степени меня обрадовать?

Ее признание потрясло Джоса. Страсть, отразившаяся на ее лице, еще сильнее возбудила его. Он жаждал снова забыться в ее объятиях.

Он хотел запустить пальцы ей в волосы, но она схватила его за руку и поцеловала его ладонь. У Джоса подогнулись колени. Но Элиан вдруг отстранилась от него.

– Хватит, – тихо обронила она. – Нам лучше держаться друг от друга на расстоянии. Так безопаснее.

Она права, подумал Джос. Их влекло друг к другу с неизъяснимой силой. Он хотел вышвырнуть ее вон из садика, но все закончилось объятиями.

– Прошу прощения, – сказал он. – Обещаю держаться подальше от тебя. Не знаю только, выдержу ли, но помни, что я не хочу этого, – добавил он с улыбкой.

Она рассмеялась, и глаза ее радостно блеснули.

– Ты истинный кавалер, – пошутила Элиан. Мачеха посоветовала ему обольстить Элиан, чтобы сделать ее своей пособницей. К тому же он хотел поподробнее разузнать о долгах ее отца. Новость о проблеме с деньгами укрепила Джоса в подозрении, что роль Рейнера дю Омэ в интересующем его деле состояла не только в том, чтобы закрывать глаза на разбойные грабежи, осуществляемые одним из баронов его графства. Джосу требовалась информация, и, естественно, он хотел выяснить все, что известно Элиан.

– Нет, никакой я не кавалер. Во всяком случае, по отношению к тебе, – сказал он, осторожно подбирая слова. – Ты была ко мне добра, когда я считал, что у меня нет друзей. Обещай побыть со мной еще немного.

– Я останусь, – согласилась она, кивая, и направилась к скамейке.

Джоса мучили угрызения совести. Она желала ему добра, но места для нее в его жизни не было.

Не было даже в том случае, если бы перед ним не стояла задача отомстить за гибель родных. Джос нахмурился. Мысль о возможности своей скорой кончины боролась в нем с ответственностью, возложенной на него отцом в последнем волеизъявлении. Но мгновение спустя он прогнал эту мысль. Джос не сомневался, что во имя осуществления своих намерений ему придется пожертвовать жизнью. Не менее твердо он был убежден и в другом: король Джон не исполнит пожелания Болдуина, изложенные в завещании, ибо слишком велико богатство, поставленное на карту.

– Посиди со мной немного, – позвала его Элиан, указывая на скамью. – Если ты будешь на одном конце, а я – на другом, ничего не случится.

Занятый мыслями о возмездии, Джос не замедлил к ней присоединиться. Едва он занял место на дальнем конце скамьи, Элиан улыбнулась.

– Не хочешь чего-нибудь перекусить?

От ее предложения у него заурчало в животе.

– И правда хочу. А ты принесла с собой съестное?

– Я принесла с собой все, – ответила она со смехом и пошла через сад. Остановившись у руин беседки, она подняла с земли тюфяк.

– Видишь, я старалась держаться от тебя подальше. При виде импровизированной постели у Джоса внутри разгорелся пожар. Он с легкостью мог бы придумать, как использовать эту подстилку к их обоюдному удовольствию. И гарантировать рождение ребенка.

– Ты собиралась остаться здесь на ночь? – осведомился он.

Она взглянула на него с укоризной.

– Не только на эту ночь, сэр, но и на все остальные, пока вы здесь. Я и пришла сюда, потому что этот садик – единственное место во всем Конитропе, которое принадлежит мне. Но кто-то забыл тебя предупредить, что сюда нельзя входить без моего дозволения, – закончила она со смехом.

– Но со мной ты в безопасности, – заверил ее Джос. Он солгал. Во имя осуществления мести он собирался использовать ее, чтобы погубить ее отца, а следовательно, и ее.

Выпустив из рук тюфяк, Элиан взяла одну из корзинок и вернулась к скамье, заняв место на противоположном от него конце. Тряхнув косами, она вывалила лук, после чего извлекала из корзины сверток и курдюк с пробкой. Развернув сверток, она разложила на скамье между ними свое богатство: хлеб, горшочек с творогом и три свежих яблока.

– Что будете есть, сэр Джос?

– Джос, – поправил он ее. – Давай без церемоний. Мы уже достаточно хорошо знаем друг друга, Элиан.

Ее щеки снова зарделись.

– Хорошо, Джос, – пробормотала она.

– Я бы съел кусок хлеба и немного творога.

– Как пожелаешь, – сказала она, отломив краюху хлеба.

Вынув из ножен на поясе нож, Джос намазал творог на хлеб.