Обольщение миледи - Хэмптон Дэнис. Страница 34

– Так, какое у тебя ко мне поручение при дворе? – осведомился Стивен.

– Стань вместе с управляющим Хейдона моим представителем. Мартин в настоящий момент ищет преданных моему отцу вельмож в надежде заручиться их поддержкой, чтобы заставить нашего дорогого монарха согласиться с последней волей моего отца, изложенной на бумаге. Я очень рассчитываю на твое непревзойденное красноречие.

– И что я должен сказать благородным пэрам? – спросил Стивен уже серьезно.

– Постарайся убедить всех, что я – слуга нашего короля. Скажи, что бы ни случилось, какая бы ни нависла опасность, я буду выступать на стороне своего суверена. Но только в том случае, если наш венценосный господин почтит волю моего отца и сделает меня опекуном мачехи и младших сестер. – Произнести эти слова Джоса заставила вновь забрезжившая на горизонте надежда остаться в живых после смерти шерифа.

Друзья затаили дыхание. Уверенный, что король никогда не уважит волю Болдуина, Джос продолжил:

– Еще намекни, что если наш милостивый государь откажет мне и заберет половину Хейдона, я, возможно, присоединюсь к повстанцам. Правда-правда. С горя увлеку за собой своего вновь испеченного зятя, прихватив также половину всего богатства Хейдона и всю его армию.

– Отлично! – присвистнул Стивен, в то время как остальные выразили уверенность, что подобная угроза, несомненно, позволит Джосу получить то, о чем он просит.

Их уверенность немного утешила Джоса.

– Боже правый, не знаю, что бы я без вас делал. А не забыл ли я вам сказать, как рад видеть ваши родные лица?

– Так же, как и мы твое, – ответил Алан, хлопнув Джоса по спине. – А сейчас, Стивен, ступай вниз очаровывать дочку ювелира, чтобы мы могли наконец позавтракать и тронуться в путь, дабы исполнить поручения Джоса.

Глава 17

Тощий, совсем скелет, с перекошенными плечами, Томас Атгейт, привратник, охранявший двери королевского замка Набуэлла, встретил Элиан широкой улыбкой.

– Как отрадно видеть вас, госпожа.

– Спасибо, Томас, – ответила Элиан. Пригладив свободной рукой свой головной убор, состоявший из скромного полотняного шарфа, удерживаемого на месте кольцом из сплетенной в косу ткани, она присела в чопорном книксене.

Подол юбки ее лучшего зеленого платья, надетого поверх изысканного белого, подмел при этом площадку у входа.

От этого движения вьюк, переброшенный через ее плечо, сместился. Элиан резко выпрямилась, чтобы удержать поклажу на месте.

– Что привело вас к нам в обличье благородной дамы, но с узлом уличной торговки на спине?

– Раз ты спрашиваешь об этом, Томас, значит, голова у тебя стала совсем дырявой, – пошутила Элиан. – Что может привести меня к этой продуваемой всеми ветрами груде камней, кроме моего отца и взваленных на меня дел? Сегодня ему понадобились постельное белье и чистая туника, – пояснила она, снимая импровизированную сумку с плеча. В узле из простыни она несла свернутую одежду отца и постельное белье. – Что касается моего наряда, – Элиан взглянула на него лукаво, – разве я уже не шокировала этот город, когда два дня назад неслась по базарной площади в своем домашнем платье? Я подумала, что должна исправить ошибку и хотя бы раз появиться на людях, как и подобает дочери шерифа.

Томас рассмеялся:

– Вот и славно, госпожа. Пусть кумушки гадают, отчего она вчера – неряха, а сегодня – благородная дама.

Шаловливая улыбка, которой она одарила привратника, исчезла с ее губ, как только Элиан переступила порог зала замка. Для парадного вида у нее имелась куда более веская причина, чем умиротворение городских сплетниц. После встречи с отцом она собиралась нанести визит настоятельнице Герте.

Элиан молила Бога, чтобы святая мать согласилась ее принять. Нет, она молила Бога, чтобы другие монахини смогли убедить настоятельницу аннулировать запрет, наложенный на дю Омэ, и взять ее в монастырь хотя бы в качестве послушницы. Проснувшись в саду с воспоминаниями об объятиях Джоса, Элиан поняла, что нуждается в защите монастырских стен и чем быстрее, тем лучше. Нет, она нуждалась в божественном вмешательстве, в ангеле с разящим мечом, который спас бы ее от Джоса. Испытав прошлой ночью ни с чем не сравнимое удовольствие, она была уверена, что вновь согрешит с ним при первой же возможности.

Как всегда, в это время года в зале было многолюдно и шумно. А как же иначе, если столько народа собралось в надежде увидеться с ее отцом? Проталкиваясь между группами людей, Элиан добралась до кабинета отца. Перед закрытыми дверьми комнаты стоял сэр Гилберт, всем видом показывая, что ни один человек не потревожит сегодня утром покоя его господина. Тем лучше для нее. Она не имела ни малейшего желания встречаться с отцом, тем более сегодня. Ей не сносить головы, если ушей отца достигнет хотя бы намек на то, что произошло между ней и Джосом. С тех пор, как Пиппа и Агги обнаружили ее в садике, миновал час, но Элиан все еще бросала в дрожь мысль, что было бы, если бы Джос к этому моменту еще не ушел.

– Госпожа дю Омэ, – лаконично поздоровался с Элиан сэр Гилберт. Он не испытывал к ней симпатии. Ниже ее на целую голову, рыцарь терпеть не мог смотреть на нее снизу вверх.

– Вот. – Элиан сунула ему свою ношу. – Отец просил принести это. Можете сами ему передать, как только у него выдастся свободная минутка.

Сэр Гилберт оттолкнул от себя узел с бельем.

– Нет уж, увольте. Он давно ждет вас и уже теряет терпение. Вам надлежало явиться на рассвете.

– Сэр Адельм просил меня прийти за час до терции, – огрызнулась Элиан, не питавшая к помощнику шерифа теплых чувств.

Гилберт скривил губы.

– Вот что получается, когда наш лорд шериф, вместо того чтобы поручить работу настоящему мужчине, посылает бастарда.

Элиан знала двух бастардов и обоих любила, поэтому слова отцовского помощника ее разгневали. Выпрямившись во весь рост, она приблизилась к нему почти вплотную, вынудив Гилберта изогнуть шею, чтобы видеть ее лицо. Почернев от злости, он свирепо сверкнул глазами. От мышечного и нервного напряжения у него даже заныли шея и плечи.

– Маленький рыцарь, – произнесла Элиан резким голосом, – вам кто-нибудь говорил, насколько вы ничтожный человек? Маленький, мелкий, ничтожнейший, – сказала она, сближая между собой большой и указательный пальцы, чтобы наглядно продемонстрировать, как уменьшается его ценность в ее глазах. Оставив его безмолвно пыхтеть от оскорбления, Элиан проплыла мимо и толкнула дверь отцовского кабинета.

Рейнер мерил пространство шагами. Сквозь узкое окно кабинета лились лучи утреннего солнца, окрасив помещение дрожащим сиянием золотого осеннего дня. Было достаточно светло, чтобы Элиан заметила на новой одежде отца пятно. Она с трудом удержалась от стона. Как мог он быть столь неаккуратным? Хотя, с другой стороны, чем это платье лучше других, когда он перепортил сотни и сотни вещей?

Резко захлопнув за собой дверь, чтобы объявить о своем присутствии, Элиан направилась к столу. Отец круто повернулся в ее сторону.

– Вот, – сказала она, бросив узел на столешницу. – Твое белье и свежая одежда, как ты просил. А теперь сними эту тунику. – Она протянула к нему руку. – Надеюсь, пятно еще не застарело.

– Где ты была? – завопил отец и наклонился к дочери, опершись ладонями о стол. – Ты должна была явиться к заутрене.

– Не должна была, – возразила Элиан, скрестив на груди руки. – Сэр Адельм сказал, за час до терции. Так что я не опоздала.

Рейнер помрачнел.

– Я думал, что сказал ему к заутрене.

– Как видишь, нет. А теперь раздевайся, – велела она отцу, – а то мне пора возвращаться. Если ты не забыл, мне приходится развлекать в нашем доме благородную гостью.

Щеки Элиан залил горячий румянец. На самом деле она развлекала не даму. Она мысленно выругалась, проклиная свою привычку вечно противоречить отцу. Если она хотела защитить себя и скрыть свой дурной поступок, то с ее стороны было неразумно его злить, когда она нуждалась в его спокойствии.