Земля Четверых (СИ) - Ерма Фау. Страница 59

— Это… хорошая работа… — парень не мог передать словами, чем именно она так хороша. — Она выглядит… Правильной?

— Так и есть… Угощайся, гость. — Освальд протянул юноше квадратный стакан для бренди с плещущейся внутри красновато-бурой жидкостью. Во второй руке он держал точно такой же, а на столике стояла гранёная бутыль из дорогого хрусталя.

«Он же знает, что мне всего шестнадцать?»

— Наливка из дикой вишни, производства фавнов восточного Сумеречного Леса. Напиток не дорогой, но вкус имеет отменный. Фавны знают толк в алкоголе. Мои соплеменники умеют гнать только водку и жалкую пародию на ром абтхет.

— Жаль что маленькая. — заметил парень, продолжая пристально вглядываться в картину. — В отличие от тех полотен, что висят в коридоре.

— Это копия. — усмехнулся лорд, отпивая из бокала и смачно причмокивая. — Неповторимый оригинал размерами, где-то раз в шесть больше этой, висит в моём загородном особняке, где я собственно и проживаю. А это… — он окинул руками помещение. — Можно сказать, что здесь я храню всякий дорогой хлам и побрякушки, вроде того же парадного портрета. — в вечно надменном голосе Освальда слышалась искренность. — Я останавливаюсь здесь, лишь когда у меня есть дела в столице…

— Кто её нарисовал? — любуясь работой, Вальдо находил в ней не замеченные ранее мелочи и детальки, что будто дополняли целостность большого пазла.

— Луно нарисовал оригинал. — бодро отчеканил лорд. — Он пять лет над ним трудился… или даже больше.

— Лорд Луно? — удивился юноша. Уж имя первого лорда он услышать точно не ожидал.

— Удивлён? — лицо Освальда украсила его фирменная улыбка, будто бы это он был художником. — Всё же, не одной войной ему заниматься! Да и фавны… По своей натуре пацифисты и не особо жалуют сражения и насилие. И ты же знаешь, насколько стары лорды? — спросил он, и не дожидаясь ответа продолжил: — За столь долгую жизнь можно многому научится, а многие навыки отточить до уровня, превосходящего простых мастеров! Луно — художник и скульптор, мастер игры в шашки, шахматы и стратегические игры кобольдов… Флинка в свободное время пишет отменные стихи и пьесы, а также сама знается в искусстве и умеет играть на семи инструментах… Влад… О, он обожает оружие… Любое, но лучше древнее и пропитанное магией: топоры, копья, мечи всех форм и размеров, цепы, кинжалы… Он его создаёт, коллекционирует, учится новым техникам и как никто другой, умеет превращать варварское смертоубийство, в вид искусства. — лорд громко рассмеялся. — Влад готов слюнями исходить, часами любуясь мастерски исполненным клинком! Не знаю ни одного оружия, которым бы он не владел в совершенстве.

«В этом я не сомневаюсь.» — подумал парень, вспоминая коллекцию второго лорда.

Освальд хотел было сказать что-то и про себя, но был перебит парнем:

— Прошу прощения, позвольте задать вопрос…

— Хочешь побольше узнать о своём учителе? — ничуть не огорчился тот, делая глоток наливки.

— Не совсем… — неуверенно начал юноша. — «Хотя, честно говоря, хотелось бы…»Недавно я встретил в парке Академии одну женщину… — продолжил уже вслух парень. — Бывшего паладина. С ней ещё была девочка, лет трёх отроду…

Улыбка в глазах здоровяка самую малость скисла, но он не подавал виду.

— Она назвалась Фарой… И сказала, что скоро умрёт… — Вальдо постарался не упоминать гримуар кровавого Ворона в присутствии третьего лорда.

— Что именно тебя интересует?

— Неужели ничего нельзя сделать? — с надеждой спросил парень.

Такой вопрос поставил Овальда в тупик. Возможно, он не ожидал сострадания от кого-то вроде этого проклятого, изувеченного жестокой жизнью юнца. А может просто не знал что ответить.

— Я имею ввиду… В теории… Любую болезнь можно вылечить, ведь так? — продолжил Вальдо.

— Это сложная тема. — всю радость с лица вечно улыбающегося лорда, как ветром сдуло. Он был серьёзен. Впервые за долгое время. — Если ты спрашиваешь меня, как врача и целителя… То в её случае я бессилен. Здесь не поможет ни одно лекарство… — Освальд заметил, как осунулось лицо юноши. — Такова судьба паладинов, что переступают черту. Такова плата за силу и продление жизни. Им не избежать выгорания…

Он сделал последний глоток наливки и поставил опустевший стакан на письменный столик, что по сравнению с ним самим казался просто крошечным.

— Сейчас я вынужден вернуться к работе, дела не ждут. — к лицу лорда вернулась его прежняя живость. — Но я хотел бы дать тебе совет на прощание. Знаю, скоро ты начнёшь своё обучение и по сему рекомендовал бы тебе прочитать книгу профессора Варесски: «Длань Бессмертных». Я уверен, копия книги есть и в домашней библиотеке Влада. Там ты узнаешь много нового о паладинах и их ремесле. Надеюсь, обучение пробудит в тебе Искру, и Владу не придётся прибегать к магии крови…

— Благодарю за гостеприимство… И за совет тоже. — Вальдо легонько поклонился. — Обязательно прочту.

Как только первые лучи утреннего солнца осветили серые скалы, отряд упаковал спальные мешки и водрузив на плечи рюкзаки, двинулся в путь, по узкой каменистой дороге. Промозглые ветра приносили со стороны гор холодный воздух, заставляя сонных паладинов кутаться в их тёплые одежды. Лето здесь ощущалось как поздняя осень, а утро было зябким и неприветливым. А ведь им нужно было подниматься ещё выше, где хвойные леса сменяются безжизненными скалами и снегом.

Уже в дороге Атха откупорил небольшую склянку с бодрящим зельем. Приятный запах цветов дерева зеллуны*, растущих на Адросских островах стал ещё ярче, как только он разогрел напиток с помощью энергии. Как слышал старый паладин, адроссцы предпочитают делать из цветов зеллуны чай, а из корешков гнать ароматный самогон.

С каждым глотком по телу расходилось приятное тепло, согревая сердце и разум, прогоняя остатки сна. Зелье пьётся легко да и вкус имеет славный, но злоупотреблять им не стоит. В больших дозах оно вызывает головокружение и мигрень.

Стоило Атхе насладится напитком, как к нему тут же подскочил Дариус.

— А что вы пьёте?

Молодому фавну, не смотря на ночной образ жизни его расы, никакие бодрящие зелья были не нужны, он и так себя прекрасно чувствовал, уверенно цокая копытами по камням. И даже огромный вещмешок был ему не в тяжесть.

— Бодрящее зелье. — коротко ответил Атха, делая последний глоток и пряча опустевшую склянку в карман.

— Хмм… — Дариус почесал подбородок с видом знатока. — Господин Коготь, раз вы уже взбодрились, то может… Расскажите тему нашей сегодняшней лекции?

— Я, что по-твоему, похож на одного из этих ваших, старых, вечно недовольных, плешивых профессоров из Академии? — пробурчал старый паладин. На самом деле, его смутило приторное официальное обращение, которое использовал некромант: «Господин Коготь». Было в нём что-то ребяческое, это детское восхищение, которое могут испытывать лишь совсем юные души. — Мы в походе, посреди лесов и гор, а не в аудитории.

— Нет… Я это образно сказал. — улыбнулся под маской некромант. — Вы ведь, ну… Опытный воин и командир… Прошедший десятки сражений и мировую войну! Вам точно есть что поведать, молодому и… неопытному паладину. — последнее Дариус сказал скрепя зубами.

— Почему ты вступил в Орден, Дариус?

— Что? — тот явно не ожидал услышать подобный вопрос. — Ну… я… — он задумался на несколько мгновений. — Это… это личное.

— Да неужели? — с явным сомнением спросил Атха. — А может ты сам не знаешь?

— Это сложно. — с каким-то стыдом в голосе бросил Дариус.

— Хочешь быть «героем»? — Атха сказал наугад, но кажется, попал в самую точку.

Многие молодые люди, выходцы из всех возможных семей и сословий, независимо от пола и народа, мечтают стать «благородными» паладинами. Не только из-за продления их дней в этом мире, или магических способностей. Они все хотят быть героями. Они хотят творить «добро», и сражаться против «зла», хотя зачастую не могут отличить одно от другого. чтобы их узнавали на улице, об их благих подвигах слагали баллады и чтобы сам Мастер вручил им орден «Драконьего Сердца» на бархатной подушечке. Им кажется, что место в Ордене и эта самая народная любовь их уже заждались. И пожалуй, в этом, нет ничего постыдного. Орден продвигает эти идеи в массы, выставляя паладинов как высшую благодетель, к которой все окружающие обязаны стремиться, чем значительно усложняет жизнь простых членов ордена.