Земля Четверых (СИ) - Ерма Фау. Страница 68

— Ну… Для начала… У вас сигаретки не найдётся? — Анфис окинул взглядом гостей.

— Держи. — Монк выудил из внутреннего кармана куртки толстую сигару.

— Ух какая… — волк поджёг её щелчком пальца и причмокивая, выдохнул колечко дыма. — Стигийский болотный табак?

— Высший сорт. — улыбнулся Громила.

— Славно, славно… Судьбы… не существует, говоришь? — обратился волк к виконту. — И всё же, ты просишь меня о предсказании… — он хитро улыбнулся, усаживаясь на табурет. Кот, валявшийся у камина, запрыгнул своему хозяину на колени и довольно замурлыкал. Виконт терпеливо ждал, внимательно следя за каждым движением предсказателя. — Вот оно… — его взгляд помутнел, а морда словно осунулась, заставив его за мгновение постареть на пару десятков лет. На мгновение в избе стало поразительно тихо, даже игроки оторвались от карт, вслушиваясь в слова Анфиса. — Кости великих будут стёрты в пыль борьбой. Ничто не вечно под луной. Любой король утратит власть, каждому тирану предрешено пасть. Герой уйдёт, утратив силу, полые кости упадут в холодную могилу. Душа его сгорит в огне, глупцов слепых пленит пучина. Страх и уверенность — один яд, на сильного найдётся кто-то посильней, но холодными камнями выложен вечный путь к вершине. Волна накроется волной… — волк тяжело выдохнул, его взгляд начал медленно проясняться.

Все сидели тихо, боясь даже пошевелится. Морщинистое лицо виконта не выдавало никаких эмоций.

— Даже не спрашивай. — опередил его вопрос отшельник, вновь затягиваясь тяжелым дымом. — Я не знаю, что это значит… Я видел четыре тёмных силуэта. К которым присоединился пятый, охваченный огнём, что быстро съедал его… Как сухую спичку… А ты… — он посмотрел на кобольда, замершего с бутылкой спиртного в лапах.

— Что? Я? — Сяо не сразу понял, к кому обращается старый волк.

— Лишь краем глаза… Я видел тебя… неподалёку… На тебя можно положиться, маленький паладин, но не на твоё оружие. Берегись его.

— Л… ладно… — только и смог выдавить из себя стрелок.

— Предсказания выматывают. — бросил Анфис, делая глоток самогона из бутылки. — Возможно, будь я лет на сто моложе, смог бы больше…

Дариусу не нравился этот полуслепой, избравший жизнь отшельника паладин, выдающий себя за предсказателя. Было в старом, черном волке что-то не так. Нет, он не ощущал в Анфисе ни опасности, ни злых намерений, но в его ауре, да, в грязно-белого цвета, тусклой ауре было что-то нечисто. В ней не ощущалось отголосков искры паладина, будто бы она уже давно потухла. И его взгляд: каждый раз, когда побелевшие, совершенно неживые зрачки волка останавливались на некроманте, у того по спине пробегали мурашки, а рука непроизвольно тянулась к мечу.

Анфис не спешил делится с паладинам историей своей жизни, лишь изредка бросая в разговор что-то в духе «о, да, слышал об этом» или «да, и я там был». И наконец-то некромант не выдержал и спросил прямо:

— Почему вы стали отшельником, Анфис? — в голосе Дариуса промелькнул ненужный и неуместный отголосок презрения, которое он тут же поспешно задавил. — По вашей броне видно, вы были членом второго круга, возможно даже йоменом одного из лордов… Почему вы покинули свой пост?

Кот, сидевший на коленях отшельника, бросил на некроманта раздраженный взгляд. Волк наоборот, довольно оскалился, смотря на всех своих гостей одновременно. Он решил не избегать ответа на столь прямой вопрос.

— На то было множество причин… — он достал из пасти окурок сигары, и бросил его в камин. — Да, когда-то я служил в личной гвардии госпожи Флинки. У меня даже где-то сохранилась нашивка… Лорды преподали мне важный урок. Как и многие другие, в какой-то момент я осознал, что проживаю жизнь зря, если не преследую высокие, благие идеи. Мне казалось, что речи лордов, их цели, дали моей жизни смысл, будто открыли мне глаза, а до этого я лишь бродил во тьме, точно слепой щенок. Не буду вдаваться в подробности, каждый паладин сражается за то, что сам считает верным… Но со временем я начал забывать. Забывать, за что с самого начала проливалась кровь? Шли годы, а войне не видно было ни конца ни края… И в один момент, до меня наконец-то дошло… За счастье не обязательно сражаться, иногда оно просто лежит у тебя прямо перед носом, стоит лишь руку протянуть…

— И это счастье, полуразвалившаяся изба на отшибе мира? — всё не унимался некромант, хотя недовольный взгляд командира ясно приказывал ему заткнуться.

— Думаешь, раз я поселился здесь, в самой жопошной жопе мира, вдали ото всей грёбаной цивилизации… То я от кого-то бегу? — совершенно без злобы спросил волк. — Ты прав. — тут же ответил он на собственный вопрос и мышцы на его морде полностью расслабились. — Мне есть что скрывать… Как и всем бывалым паладинам, и даже самим лордам… Я избрал такую жизнь не по собственной воле, но она, всё же, приносит мне удовольствие. Мой заслуженный покой, который я так долго искал… Я удовлетворил твоё любопытство, юный паладин?

— Более чем. — Дариус поднял ладони в знак примирения. Он всё же не хотел злить того, кто приютил их и показывает пример гостеприимства. Больше ни слова за вечер некромант не проронил.

Когда паладины вдоволь выпили и наговорились, было уже почти за полночь. Атха как раз расстилал на полу избы свой спальный мешок, когда подошедший Дариус незаметно шепнул ему на ухо:

— Не упускайте волка из виду. — некромант повесил на пояс свой меч, и направился к выходу из избы. Остановившись у самого порога, он, не долго размышляя, сорвал один из странных, стеклянных фруктов, свисающих с потолка.

Дариус знал, сегодня он не сможет уснуть, хотя уже давно привык жить как дневное существо. Стоя на пороге избы и всматриваясь в небеса, он кожей ощущал, как взошедшая на небо полная луна наполняет его тело бодростью и магическими силами. Казалось, стоит ему лишь рукой взмахнуть, и сами горы расступятся перед ним. По его телу пробежала дрожь, полнолуние даровало неописуемое ощущение эйфории, известное лишь фавнам. Сейчас они танцуют и поют на лестных полянах, пируя и придаваясь веселью. Но Дариус никогда не был на родине своего народа. Он не знал ни их традиций, ни их жизненного устава, ведь всю свою жизнь провёл среди каменных стен, внутри огромного города-лабиринта, построенного кобольдами. И всё равно он испытывал тоску.

Он откусил кусок прозрачного плода. Терпкий, кислый, горьковатый… Но Дариусу этот малоприятный вкус чем-то понравился. Он был словно отголоском тех мест, где фавн никогда не был, и той жизни, которой он никогда не жил.

Паладин хотел было вернуться в избу за добавкой, но его звериный слух уловил далёкое, доносимое ветром пение флейты. Он не спеша направился к источнику музыки. Ночное зрение позволяло легко различать окружение, пусть и в серых тонах. Спустя каких-то тридцать шагов, Дариус заметил сидевший на высоком камне силуэт, со светящимися в темноте глазами. Яваис тоже увидел его, но продолжил играть. Казалось, будто сам горный ветер подпевает мастерски вырезанному из дерева инструменту.

— Красивая мелодия. — сказал Дариус, когда Паук доиграл до конца.

— Жаль, что мы сейчас не дома, да? — с еле заметной печалью в глазах улыбнулся тот. — В такую-то прекрасную ночь Тилль-Маэд*… Сейчас бы петь и танцевать в свете костров, в компании прекрасных дриад, и чтобы флейты не умолкали до рассвета…

— Я никогда не был на празднике «последней луны»… Хотя много слышал о нём от матери. Не знал, что он уже сегодня…

Яваис с какой-то жалостью в глазах посмотрел на Дариуса.

— Значит… И в Сумеречном Лесу ты никогда не был?

— К сожалению. Я всю жизнь провёл в провинции «Вес-Хьян», это самый юг «Пепельных Берегов»… Лишь недавно, с помощи моего отца сумел переехать в столицу, чтобы вступить в Орден.

— Повезло тебе… — с тоской бросил Паук.

— Почему? — удивился некромант. — Я вряд ли скоро смогу отправиться в сумеречный Лес.

— Никогда не поздно где либо побывать. Я бы многое отдал, что бы вновь испытать эмоции, при первом посещении одного из святилищ… Да и говорил я, немного о другом… У тебя всё ещё есть те, кто тебя ждёт. Те, кто поддержал тебя в твоём стремлении стать чем-то большим, идти вперёд. Твои родители… От моих мне осталась только эта флейта. — он задумчиво вертел в руках деревянный инструмент. — Да воспоминания…