Пожар любви - Хэндленд Лори. Страница 10

Пришпорив коня и внутренне улыбаясь тому удивлению, которое промелькнуло на лице у Чарли, она оставила его в облаке пыли.

Анжелина дала лошади возможность скакать по своей воле в течение нескольких минут. Но, рискнув обернуться, она обнаружила, что Чарли отнюдь не догоняет ее. Вместо этого он повернул на запад, в направлении Рио-Гранде и Мексики.

Она вздохнула с облегчением. Если бы он захотел, то легко догнал бы ее на своем мощном коне. Казалось, что это животное специально создано для долгого быстрого бега. И хотя под ней было не менее славное животное, лучшее из лошадей тех преступников, что на нее напали, конь Чарли мог бы ее обогнать без особых усилий.

По ее команде лошадь перешла на более спокойный шаг. Анжелина огляделась. Чтобы вернуться в городок и подождать там дилижанса, ей пришлось бы повернуть и ехать в ту сторону, куда направлялся Чарли. И хотя он направлялся на запад, она не чувствовала уверенности, что он и дальше поедет в том же направлении. «Что ж, тогда мне придется ехать до следующего города одной. Я еду по наезженному проселку и припасов у меня достаточно. Попробую справиться».

Анжелина беспокойно посмотрела на темнеющее небо. Ей придется либо заночевать в степи одной, либо рискнуть ехать всю ночь напролет. Она надеялась найти в седельных сумках еще один револьвер. Повторение вчерашнего приключения ее совсем не прельщало.

Пока еще не совсем стемнело, Анжелина соскользнула с седла и проверила, что у нее есть из запасов. Она обнаружила устрашающего вида револьвер, вероятно принадлежавший кому-то из преступников, однако в нем оставалось всего два патрона. Тщательный осмотр сумок показал, что боеприпасов больше нет. «Что же, хоть два, – подумала она. – Если повезет, то и эти не понадобятся».

Удлинявшиеся тени вызывали у нее беспокойство: «Если останавливаться на ночлег, то все равно придется бодрствовать всю ночь и наблюдать за окрестностями». Поэтому она решила ехать дальше, чтобы к утру добраться до какого-нибудь города. Все, что от нее требовалось, так это не сбиться в сторону от проселка и не заблудиться. Придется справляться и с этим.

Где-то неподалеку затявкал койот, и ее лошадь, занервничав, прибавила шагу. Жуткий, неестественный звук лишь усилил ощущение заброшенности. Похлопав лошадь по холке, Анжелина стала бормотать всякие глупости для того, чтобы им обеим успокоиться.

Из-за ночной дымки и облаков звезд видно не было и только диск луны пробивался сквозь мглу. Она взглянула на небо и поежилась от холодка, которым потянуло сразу после захода солнца.

– Удивительно, какой может показаться ночь, когда ты одна на несколько миль вокруг, – сказала Анжелина, обращаясь к лошади. Лошадь едва заметно кивнула головой, как будто соглашаясь с нею, а она продолжала, успокоенная звуком собственного голоса. – Даже странно, как тебя может угнетать тишина, когда единственным звуком вокруг является лишь твое частое дыхание и беспокойное фырканье твоей лошади.

Анжелине в жизни не приходилось оставаться одной больше чем на несколько минут. Она выросла в окружении шестерых братьев, не говоря уже о бесчисленном количестве прислуги, поэтому всегда кто-нибудь оказывался поблизости. Когда она уехала из дома в монастырь, вокруг нее оказалось еще больше людей, заполнивших ее жизнь.

– Если уж говорить начистоту, – сказала она своей компаньонке, – а честность – это то, к чему я стремлюсь, – то я считаю уединенность чем-то излишне переоцененным.

Клип-клоп, клип-клоп ритмично цокали в ответ копыта лошади, успокаивая ее. Приглушенный цокот копыт по мягкому грунту степного тракта укачивал Анжелину. Она не знала, сколько времени продремала, когда вдруг выпрямилась и сердце ее отчаянно забилось. «Я чуть не упала с лошади?»Нет. Она по-прежнему сидела в седле прямо и уверенно. «Если не это, то что же тогда меня разбудило?»

Анжелина тревожно вслушивалась, немного успокоенная ритмичным цоканьем копыт. Наконец, она уловила посторонний звук. Все еще отдаленный, но приближающийся – тяжелый топот галопа.

«Сколько их? Насколько близко? Кто?»

Ее мозг выкрикивал эти вопросы, а сердце учащенно колотилось. Ей приходилось слышать, что индейцы могли определять число и скорость приближающихся всадников очень быстро, лишь приложив ухо к земле и вслушиваясь в топот копыт. Она этого делать не умела. И, если уж говорить честно, то Анжелина вообще не имела никаких навыков, необходимых для выживания в одиночку. Она прикусила нижнюю губу и попыталась подавить растущую тревогу. «И зачем только я рассталась с Чарли?»

Анжелина огляделась в надежде найти надежное укрытие для себя и лошади, но не увидела ничего подходящего. Вспомнив, что сделал Чарли, когда в них стреляли утром, она спешилась и повела лошадь в высокие травы в сторону от проселка. Ей совершенно не нравилось использовать лошадь таким образом, но сейчас бедное животное оставалось ее единственным укрытием. Стоя за лошадью, она дрожащими руками вынула из седельной сумки револьвер и произнесла короткую молитву, чтобы тот, кто догонял ее, проехал дальше и ничего не заметил бы. Если повезет, то все эти страхи утром покажутся ей только забавными.

Ровный топот копыт приблизился настолько, что его стаккато почти сливалось с бешеным ритмом ее сердца.

Внезапно из темноты вынырнул конь. Всадник сидел, низко пригнувшись к его шее, будто слившись с ним воедино. Копыта, казалось, не касались земли, как у мифического Пегаса.

Анжелина сжалась, когда конь и всадник прогрохотали совсем близко, и направила в их сторону револьвер, хотя ее рука тряслась так, что, в случае необходимости, она едва ли смогла бы попасть во что-нибудь. Казалось, что время почти остановилось. Ее глаза от напряжения слезились, приближавшаяся к ней цель затуманилась... Наконец, топот пронесся почти над ней. Всаднику достаточно было взглянуть в сторону и увидеть ее, скорчившуюся за спиной лошади.

Вместо этого призрак промчался мимо, направляясь по дороге и не сдерживая свой сумасшедший полет. Колени Анжелины ослабели, и она опустилась на землю, тяжело выдохнув от того, что долго, слишком долго сдерживала дыхание. Она не заметила, сколько времени просидела в высокой, нежно колышущейся на ветру траве, ожидая, когда ее сердце успокоится и вернется к своему нормальному ритму. В конце концов она приподнялась и прижалась лбом к шее лошади, поглаживая ее, чтобы успокоить.

– Благодарю Тебя, Господи, – прошептала она и сняла курок револьвера с боевого взвода.

– Вы бы лучше меня поблагодарили, сестра, – раздался скрипучий голос у нее над ухом.

Анжелина вскрикнула и обернулась, направляя на звук голоса револьвер. Сильные мозолистые пальцы обхватили ее запястье. Она вздрогнула и выпустила оружие.

Чарли не отпускал ее руку до тех пор, пока не проверил барабан револьвера.

– Вы сошли с ума? – прорычал он. – Ведь револьвер заряжен! Вы же могли снести свою глупую голову. Или, что еще хуже, вы могли снести с плеч мою дурацкую голову. Что вы здесь делаете, Анжелина?

Она не могла проронить ни слова. Единственное, на что она в этот момент оказалась способной, так это беспомощно качать головой. «Он прав. Я, давшая обет не причинять вреда любой живой душе, могла нечаянно убить нас обоих. Мне поскорее нужно добраться до монастыря, пока я не нарушила все дорогие моему сердцу принципы».

– Анжелина? – Голос Чарли звучал и смущенно, и удивленно. Он дотронулся до ее лица.

Прикосновение теплой руки к ее ледяной щеке заставило девушку забыть о своем постоянном страхе. Вместо того, чтобы отстраниться от него, как ей и подобало бы, она позволила его пальцам поглаживать свою щеку вверх и вниз.

«Ад и рай. Лед и пламень. Сколько всего может проявиться в одном прикосновении мужчин? Чарли – это само искушение во всех его формах, а я совершенно бессильна им противостоять».