Пожар любви - Хэндленд Лори. Страница 24

– Когда я вернулся в Блю-Крик, то выяснил, что о проституции вы не имеете ни малейшего представления. А о медицинской помощи что-нибудь слышали?

Анжелина кротко пропустила мимо ушей его оскорбительные слова. Она понимала их причину. Если признаться честно, она обманула полицейского в Блю-Крике.

– А что же еще делают монашенки, мистер Уинстон, как не учат, не ухаживают за страждущими и не молятся?

– Не так уж и много, – пробормотал Чарли, стоя рядом с нею.

Не повернув головы, она метнула на него быстрый и раздраженный взгляд. Но он этого не заметил, не спуская глаз с рейнджера.

– Так ты бросишь пушку, Уинстон, или мне придется тебя заставить? Я не могу позволить сестре приблизиться к тебе, пока ты вооружен.

Казалось, что Уинстон собирается спорить и дальше. Но вдруг его лицо исказилось от боли, а нога стала подергиваться сама по себе, будто хотела убежать, оставив тело неподвижным. Застонав, Уинстон отбросил револьвер в сторону Чарли.

Чарли подошел и подобрал его.

– А теперь второй.

Морщась от боли, рейнджер с усилием вытащил из кобуры второй револьвер и протянул его Чарли.

– Стойте там, – прорычал Чарли Анжелине и медленно приблизился к раненому.

Когда он уже оказался совсем рядом с ним, Уинстон, обессиленный после нескольких сильных конвульсий, почти потерял сознание, и Чарли смог беспрепятственно забрать у него револьвер.

– Все в порядке, сестра, – позвал ее Чарли. – Если вы уж так горите желанием спасти его, то приступайте.

Анжелина подбежала к раненому и опустилась возле него на колени. Обычно ясный взгляд его ярко-голубых глаз, теперь остекленевший от боли, был направлен на нее. Он попытался было приподнять голову, но это уже стало ему не под силу.

– Лежите, мистер Уинстон. Такие случаи мне встречались и раньше и я точно знаю, что надо делать. – Она подняла глаза на Чарлза: – Посмотрите, нет ли виски в седельных сумках. И дайте мне ваш нож.

Чарли вытащил из чехла на поясе смертоносное лезвие и подал его ручкой вперед. Потом направился на поиски виски. Не тратя попусту ни слов, ни времени, Анжелина разрезала штанину рейнджера от лодыжки до середины бедра. Следы укуса виднелись на уже вздувшейся ноге чуть выше колена. Стоило ей слегка дотронуться до ноги, как Уинстон невольно дернулся от боли.

– Возьмите, сестра.

Чарли передал ей наполовину заполненную бутылку виски, и она поблагодарила его кивком. Промыв спиртным рану и лезвие ножа, она отдала бутылку Чарли.

– Пусть он ее всю выпьет, – приказала она.

– Сейчас?

– Сию минуту. Говорят, алкоголь растворяет яд. Так или иначе, ему будет чем отвлечься, пока я занимаюсь его раной. – Она снова посмотрела на рейнджера. Тот продолжал следить за ней настороженными глазами. – Не похоже, что он сможет отключиться и дать мне доделать свою работу.

– Да, едва ли, – пробормотал Чарли.

– Это не очень-то приятно, но я должна это сделать. – Анжелина кивнула Чарли, и он присел возле рейнджера, приподняв его голову. Уинстон стал послушно пить из бутылки, а Анжелина сосредоточила все внимание на его ноге.

Прежде чем рейнджер понял, что она собирается сделать, Анжелина разрезала мякоть его ноги в обеих точках укуса, уверенными движениями расширяя ранки. Нога Уинстона дернулась, но он не попытался ее отодвинуть. У Анжелины уже не оставалось времени смотреть на него. Теперь главное – не упустить время, и она не могла обращать внимание на его боль и переживания. Она приложила губы к ранке и со всей силой стала отсасывать яд. Ее рот быстро наполнялся кровью, и она тут же сплевывала ее на землю, отсасывая снова и снова.

– Какого черта? – зарычал Чарли, поднимаясь, чтобы остановить ее.

Анжелина сплюнула кровь еще раз и гневно посмотрела на него.

– Заткнитесь и не мешайте, – прикрикнула она и снова вернулась к работе.

Больше она ни разу не взглянула на него, пока не завершила начатое. К этому моменту Дрю Уинстон уже спал, вдребезги пьяный. Чарли сидел возле полицейского с пустой бутылкой и револьвером в руках.

– Вы собираетесь меня пристрелить? – кивнула Анжелина на револьвер.

– А? – Чарли посмотрел на свои руки, и глубокое удивление отразилось на его лице, когда он увидел, что по-прежнему держит в них револьвер. – О, да я и забыл о нем. – Он встал и вложил оружие в кобуру, потом повернулся к ней.

Анжелина провела по губам тыльной стороной ладони.

– Там что-нибудь осталось? – спросила она.

– Здесь? – Он поднял бутылку. Когда она кивнула, он передал ей бутылку. – Глоток или два.

– И то хорошо. – Она взяла в рот немного жгучей жидкости и стала полоскать его, чтобы отделаться от привкуса крови.

– Где вы этому научились, сестра?

Голос Чарли – мягкий и в то же время немного грубоватый – застал ее врасплох, когда она поднимала бутылку для последнего глотка. Она пожала плечами и опустила руку.

– Там, откуда я родом, на змею можно натолкнуться где угодно. Еще ребенком я знала, что нужно делать в таких случаях. И мне приходилось проделывать это не раз.

– И ваш отец позволял вам это? Ее глаза округлились от удивления.

– Отец заставлял меня. В первый раз я, не переставая плакала, пока делала это, помогая одному из наших работников на ранчо. Я помню, как страшно боялась, что могу случайно проглотить яд и умереть. А отец стоял надо мной и заставлял, заставлял, заставлял.

– Ублюдок, – пробормотал Чарли.

Хотя внутренне Анжелина могла бы и согласиться с ним, ее задела сама грубость, и она поджала губы, но ответила честно:

– Мой отец был прав. Мне все равно следовало знать, как это делается. А чтобы убедиться в том, что я все запомнила правильно, ни разу не ошиблась и не причинила вреда себе, он и стоял надо мной, пока я училась. Я не согласна с отцом по многим вопросам, но в данном случае он настаивал вполне справедливо. Что случилось бы с мистером Уинстоном, если б я не знала, что именно следует делать или не смогла бы сделать это правильно?

Чарли не ответил, только подошел к ней и приложил широкую и шершавую ладонь к ее щеке. От неожиданности и удивления Анжелина замерла.

– Что-то в вас есть такое, сестра, чего я еще не знаю. Полуженщина, полуребенок, немножко монахиня, немного медицинская сестра. Черт, вы меня привели в такое замешательство, что я не пойму даже, где юг, а где север.

– Но я вовсе и не собиралась сбивать вас с толку, – прошептала она, со страхом ожидая, когда он уберет руку с ее щеки, и боясь, что он не станет ее отнимать. Никто в жизни, кроме ее матери, не дотрагивался до нее так ласково, как он. И это ощущение ласки казалось ей совсем другим – не лучше и не хуже, – просто другим. Анжелина страстно желала, чтобы это не прекращалось. Вопреки своей воле, почти инстинктивно она потерлась щекой об его ладонь и осторожным движением подняла руку и дотронулась до его лица.

Вдруг Чарли резко отстранился от нее, пробормотав проклятие. Она продолжала стоять с поднятой рукой, глядя, как он удаляется, даже не обернувшись. Он остановился у реки, уставившись в глубь воды. Его поза выдавала внутреннюю напряженность. Анжелина медленно опустила руку.

– Вам бы не следовало так делать, Анжелина.

Его голос эхом пронесся в ночной тишине. Где-то вдали завыл койот – долгим и мрачным воем, как нельзя более в этот момент соответствовавшим душевной боли Анжелины.

– Не делать чего?

– Смотреть на меня так, будто вы заглядываете мне в душу. Слишком черно у меня там, сестра. Вы же не хотите заглядывать в нее, сестра. Вы потеряетесь там, потеряетесь навсегда, как это случилось со мной.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Анжелину разбудило невнятное бормотание. Огонь костра бросал дрожащие блики и лишь частично освещал Чарли, полулежащего в тени, спиной опирающеюся на свое седло.

После той удручающей оценки, которую он дал состоянию своей души, Чарли отказался продолжать разговор на эту тему. Вместо этого он предложил затащить рейнджера и все его пожитки на холм, чтобы всем вместе устроиться там на ночлег. Оставаться у воды не имело смысла, ибо нежданный и нежелательный путник ночью мог захотеть напоить своего коня. Чарли напомнил ей, что за ним охотятся и другие, кто не прочь получить за его голову вознаграждение.