Ад - удел живых (СИ) - Ливень Юрий. Страница 36
Добравшись до кафе «У причала», мы остановились. От реки к нам двигались ещё два десятка упырей, разной степени обглоданности и резвости. Из-за угла запертой кафешки с разбитым окном тоже показались унылые фигуры. Сколько же их здесь, вместе с теми, что мы уже положили? Полсотни, больше?
Выстрелы звучали уже непрерывно. Не стрелял только Лукин, мы же, с Бэтэром, расстреливали магазин за магазином, частенько промахиваясь, раскачивающиеся из стороны в сторону головы то и дело выскакивали из прицела. Несколько собак, таких же заторможенных, как люди, бывшие люди, навеки успокоились, не добравшись до добычи. Я почему-то не удивился, увидев четвероногих, бродячие псы падаль любят… Странно только, что они не убегают, а наступают вместе с упырями. Однако, удивляться потом буду, сейчас надо зачистить причал от восставшей мертвечины.
Тишина, наступившая вместе с последним, осевшим на землю упырем, резанула слух не слабее выстрела. Виктор, воткнув в дробовик полный магазин, осмотрелся по сторонам.
— Чисто! — крикнул я ему, пожалуй, громче, чем надо, уши заложило канонадой. — Надо кафе проверить!
Бэтэр, решив передохнуть, снял шлем, расчесал пятерней русые волосы. Зачистить бы здание вдвоем, только нас слишком мало, чтобы ещё и округу держать …
— Не стреляйте!!! — вдруг раздался звонкий девичий крик, из-за разбитого окна кафешки. — Мальчики, не стреляйте!
Через пару секунд дверь распахнулась, оттуда вихрем вылетела девчонка, коротким ёжиком белых волос на голове похожая на мальчишку-подростка, в испачканной белой курточке и джинсах.
— Витя, Витенька!!! — прокричала она, запрыгивая, словно обезьянка, на окаменевшего от неожиданности Бэтэра. — Это ты!!!
Заметив движение в дверях кафе, я насторожился, но тут же успокоился — за девчонкой наблюдал лысоватый мужик, опираясь рукой на какую-то палку. Явно живой, только очень уставший.
— Марина?!! — удивленно и радостно проревел Одинец, бросив шлем на землю и подхватывая девчонку на руки, будто пушинку. — Ты?! Как ты здесь оказалась?!
Глава 12
Когда противнику что-либо дают, он обязательно берет;
выгодой заставляют его двигаться,
а встречают его неожиданностью.
Олег Иванович Курганов, авторитет по кличке «Курган»
12.04.2008, суббота, г. Ярославль
Окна большого особняка, стоящего на слиянии маленьких речек, Пахмы и Которосли, выходили на живописную долину за неширокой лентой реки. Солнце, степенно плывущее высоко в голубом небе, играло отблесками в глади темной воды, искрящейся меж берегов, укрытых молодой зеленью и желтыми пятнышками цветущих одуванчиков.
Идиллическую картину весеннего рая нарушали лишь черные столбы дыма, поднимающиеся над Ярославлем. Однако, именно они, темные вестники наступившего Апокалипсиса, обещали не только многие печали, но и невиданные доселе возможности…
Олег Иванович, одетый в безупречный английский костюм ручной работы, выгодно подчеркивавший его суховатую, худощавую фигуру, стоял посреди кабинета, оформленного в стиле цыганского рококо. Украшенного амурами и феями на расписном потолке, обрамленном золотыми карнизами, которые, в свою очередь, поддерживались сусальным золотом лепнины на стенах, покрытых глянцем венецианской штукатурки молочно-белого цвета, с прожилками кофейных оттенков. Курган смотрел сквозь бронированное стекло на такой противоречивый пейзаж, размеренно и задумчиво покачивая бокалом, на треть заполненным вином «Шато Мутон Ротшильд» урожая 2001 года. Уши хозяина кабинета ласкали ноты оперы «Тоска» Джаккомо Пуччини, негромким потоком лившиеся из хай-энд колонок штучной работы мастерской аппаратуры элитного звука, широко известной среди узкого круга богатых аудиофилов.
Сегодняшний день, третий по счету после начала мутного кипеша, должен был стать решающим для многих людей, завязанных в большую и опасную схему. Опасной она считалась из-за непонятной ситуации, возникшей после начала эпидемии, делавшей людей похожими на жмуров. При этом сами жмуры себя такими не считали, бросаясь на вполне себе живых терпил. Сам Курган не видел, что творится в городе, за пределы поместья он вообще редко выходил, разве что прогуливался до поселка на Ивановском перевозе, почти полностью заселенном братвой из его ближнего круга. Но, пацаны рассказывали gпро беспредел в Ярославле, с сотнями ходячих жмуров на улицах, беженцах и грабеже магазинов. Воры из других городов говорили о том же, а последним доводом, доказавшим, что в стране, как и во всем мире, стал вчерашний выпуск новостей по телевизору. Хаос на улицах Москвы, Петербурга, Нью Йорка, Токио, Пекина, уже не походил на привычное журналистское фуфло.
Тем не менее, опасность была в другом. Если власти смогут взять ситуацию под контроль, навести порядок, все занятые в предстоящем деле попадут на кичу, пожизненно. Кургану же, просидевшему «на хате» большую часть из своих пятидесяти двух лет, совсем не хотелось возвращаться в серые палаты тюремного санатория. Пить горькую чифу [36] вместо коллекционных вин, слушать вечный тюремный блатняк вместо оперы, жрать баланду вместо деликатесов европейской кухни, всего этого Олег Иванович не хотел больше никогда.
Хотя, выгоды при удачном раскладе вырисовывались запредельные. Он становился полноправным хозяином города и почти всей области, за исключением разве что Рыбинска, и южных окраин, граничащих с московской областью. Никаких мусоров, судов, этапов, только абсолютная и неоспоримая власть, над каждым, кто окажется в границах его земель…
Размышления Кургана прервал осторожный, но настойчивый стук в дверь кабинета.
— Войдите! — крикнул Олег Иванович, обернувшись к входящему в помещение слуге.
— Ваша Светлость! — служка с поклоном обратился к хозяину. — Господа изволили-с приехать!
— Окажи им внимание, да проводи ко мне! — ответил Курган.
Стоило слуге выскользнуть за дверь, как Олег Иванович направился к своему креслу, стоящему во главе роскошного письменного стола, изготовленным итальянскими мастерами по образцам мебели из самого Лувра. Классическими были не только убранство особняка, но и манеры, и даже одежда его обитателей. Ещё на зоне он увлекся литературой, читая книгу за книгой, всем остальным жанрам предпочитая русскую классику. Толстой, Тургенев, Гоголь, Чехов… Обычаи ушедшей эпохи очаровали Кургана, видевшего себя то барином, секущем плетью нерадивых крепостных, то князем, ведущем войско по завоеванным землям, собирая по пути кровавую дань. Откинувшись с зоны, он начал создавать свое поместье, живущее по старым обычаям, изменилась даже речь. На тюремный и блатной жаргон Олег Иванович наложил жесточайший запрет, нарушение коего каралось показательной поркой. Отныне, все окружение Кургана, как и он сам, общалось на языке старой русской интеллигенции. По крайней мере, им самим так казалось.
— Ну здоров, Олег Иваныч! — поздоровался первый вошедший таким тоном, что Курган мысленно выругался, тем не менее, не подав вида.
— И вам здравствовать, сударь! — не слишком приветливо буркнул хозяин поместья. — Присаживайтесь, будьте любезны!
— Ой ну-те, какие мы вежливые стали! — с издевкой ответил гость. — Будто не род…
— Коля, завязывай! — перебил нагловатого гостя второй посетитель, солидный и крупный господин неопределенных лет и весьма невыразительной внешности. — Присаживайся давай, нам одно дело делать, а ты никак со старых рельс не съедешь!
Усевшись за сервированный водой и фруктами стол для совещаний, приставленный к хозяйскому, как ножка буквы Т, гости раскрыли принесенные кожаные папки, привычные для руководителей силовых ведомств. Второй гость, выделявшийся не только статью, но и степенностью, открыл принесенный чемоданчик, обшитый крокодиловой кожей, и демонстративно нажал несколько кнопок, включив глушилку любых микрофонов и радиопередатчиков.