Проклятье живой воды (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 2

Глава 1

Пять лет спустя.

Верна сбавила шаги. Ноги в старых туфлях болели неимоверно. Не в ее возрасте столько ходить, но ведь приходится. Самой обивать пороги, самой сначала отыскивать клиентов, а потом еще и разносить работу. И непременно по пути заглядывать на рынок и к лавочнику. Да и сейчас весна, иногда на улицах грязь и лужи. Ближе к центру мостовые убирают, но тут, на окраине, где порой вместо тротуаров лишь проложены старые доски, а то и просто щебенка, надо смотреть, куда идешь. И время от времени приходится сворачивать с прямого пути. А что, если заглянуть вон в тот дворик и спросить, не нужно ли кому починить белье?

Раньше у Верны было много работы. Да, собственно, могла и не особо трудиться — деньги приносил муж, ее заработок белошвейки большей частью откладывали на черный день, и без того сводя концы с концами. Но вскоре после того, как Джорджа задавил экипаж — лошади понесли, а он как раз выходил из паба — жизнь повернулась другой стороной. Жить пришлось на заработок Верны. А тут еще и домовладелец поднял плату… в общем, накопленная за несколько лет сумма растаяла буквально за несколько месяцев, и сейчас Верна с трудом представляла себе, как они с Виктором будут жить, если что-нибудь случится.

Вообще-то, белошвейка зарабатывает достаточно — если чинит, вышивает или вовсе шьет белье на богатых. Но для того, чтобы расшивать кружевами тонкие льняные простыни и сорочки, надо либо жить в другом районе, либо работать в магазине дамского белья. Верна пробовала искать работу там, но мадам Пуше, державшая единственный в их районе салон-магазин «Белая бабочка» указала ей на дверь. Не посмотрела ни на образцы, которые принесли Верна, ни на ее просьбы. На мадам Пуше работает уже восемь девочек, ей просто некуда посадить еще одну швею. Да и невыгодно делить на девятерых то, что прежде делилось на восемь. Вот если какая-нибудь из них соберется замуж или захочет оставить место — тогда да, тогда приходите и мы с вами побеседуем…

Нет, без работы совсем уж Верна не сидела. Было в округе несколько семей среднего класса и просто зажиточных людей, которые сами почему-то не могли, не умели или не хотели чинить свое белье сами. У кого-то руки не доходили, кто-то изо всех сил старался пустить пыль в глаза соседям, представляясь более обеспеченными, чем на самом деле. Было несколько одиноких мужчин и вдовцов. Будь Верна помоложе и одного с ними круга, можно было бы… Нет. После смерти Джорджа ей не хотелось впускать в свою жизнь никого. И дело вовсе не в том, что Джордж порой выпивал и в подпитии поколачивал жену. И не в ее внешности, обычной и ничем не примечательной. И даже не в ее бедности, а… не хотелось. И все тут. Да и не одна она вовсе. У нее есть Виктор. Единственный мальчик-юноша-мужчина, которого она любила и на которого не могла надышаться. Тот, ради которого готова была терпеть все — голод, холод, нужду, выходки пьяного мужа. Одного не могла бы вытерпеть — если бы Виктор ее бросил.

Хотя, нет. Об этом и думать-то грех. Второго такого сына еще поискать. Все соседки с ее улицы завидовали миссис Верне Чес — какого она вырастила сына. И красивый, и умный, и работящий… Женщина принимала похвалы, смущаясь и не зная, как реагировать. Она просто любила своего мальчика и знала, что он платит ей тем же.

Она уже подходила к своему повороту, когда городской шум прорезал пронзительный рев клаксона. И почти сразу в отдалении несколько раз глухо хлопнуло. Выстрелы? Прохожие вздрогнули, потом заторопились в разные стороны. Проезжавший мимо кэбмен так хлестнул лошадь, что та с рыси сразу перешла на галоп и промчалась прочь, напугав какую-то парочку, переходившую улицу. Брызги грязи из-под колес обдали женщине юбки, мужчина принялся ругаться. Стоявший на углу бобби* пронзительно дунул в свисток.

(*Бобби — здесь, полицейский).

Все это Верна замечала отстраненно, прижавшись к стене и обеими руками обхватив корзинку, где вперемешку лежали несколько простыней и пара сорочек, а также пакеты из булочной, головка сыра и несколько пакетиков крупы из бакалейной лавки. Выстрелы и гудение слышались с ее улицы, и женщина гадала, что бы это могло быть. Хотя, гадай — не гадай, все знают, что вот такой сигнал слышится, лишь если служба зачистки нашла очередного мутанта.

Несколько минут женщина не могла сдвинуться с места — пока мимо нее, грохоча по брусчатке колесами и позвякивая колокольцами, не прогрохотал крытый фургон, наподобие тех, в каких ездят пожарные команды. Только вместо поливальной установки была металлическая клетка, а вместо пожарных сидели чистильщики. Их сопровождало четверо конных полисменов. Улица, казалось, замерла и оцепенела на те полторы минуты, пока, вынырнув из одного проулка, команда чистильщиков не свернула в другой. Только после того, как цокот копыт замер в отдалении, и все вокруг пришли в движение, Верна Чес отлепилась от стены и заспешила домой.

Улочка шла под уклон, и сейчас это ощущалось особенно остро. Женщина сначала просто шла, потом ускорила шаг, а последние метры до своего дома почти бежала, задыхаясь от волнения и тревожного предчувствия. За последние полгода чистильщики появлялись на их и трех соседних улочках десять раз. Чаще увозили одного-двух, но порой бывало, что хватали сразу всю семью. Так было с Джонсонами, жившими в доме напротив. Забрали самого Джонсона, его жену и ребенка. В доме осталась только старуха, мать Стива Джонсона, которая исчезла несколько дней спустя тихо и незаметно. А еще через несколько дней в их бывшем домике на окнах появились новые занавесочки других жильцов. Несмотря на дороговизну, жилье в здешнем квартале редко пустовало.

На стене на углу соседского дома виднелось черное пятно странной формы — нечто с четырьмя руками растопырилось в прыжке. Земля под ним была темной от пролившейся здесь… крови? Слизи? Воды? Улица казалась пустой, но едва Верна юркнула в свой дом, как послышался торопливый стук.

— Миссис Чес? — она узнала голос соседки, миссис Тук. — Вы вернулись?

Миссис Тук жила в соседнем доме, аккурат напротив бывшего дома Джонсонов и знала все про всех обитателей улицы. Второй такой болтушки, любившей совать нос в чужие дела, Верна не знала. Не открыть было нельзя — иначе в ответ получишь сплетню о том, что замышляешь что-то недоброе. Да и любопытство, смешанное со страхом, требовало выхода. Что бы ни случилось, миссис Тук всегда располагала самыми свежими, хотя и не всегда верными, сведениями.

— Да, я только что вошла, — Верна посторонилась, пропуская гостью.

— И, конечно, не знаете, что тут произошло? — миссис Тук чинно уселась на предложенный стул.

— Я слышала… сирену и выстрелы. Еще с Тир-стрит, — пользуясь моментом, Верна выкладывала покупки и работу на стол и кровать.

— Точно. Выстрелы. Мы все так напугались…

— А что случилось?

— У Петерса… вы ведь знаете старого Джо Петерса, не так ли? У него сын заразился.

— Сэмми?

— Нет, старший, Майкл.

«Заразился» с недавних пор означало только одно.

— Но ведь у него… лихорадка? — ахнула Верна.

— Все так думали. А потом оно проявилось. Старики Петерсы пробовали скрывать Майкла, но Джоан… вы ведь знаете Джоанну? Она кому-то проболталась.

— Джоан совсем ребенок. Она…порой сама не знает, что говорит.

— Да, и поначалу ее словам не верили. Но потом… в общем, к ее словам прислушались и вызвали чистильщиков.

— Бедная миссис Петерс, — вздохнула Верна.

— Еще бы не бедная. Этот мутант ей полдома разнес. А потом на улице…

— Я слышала выстрелы?

— Конечно, в него стреляли. А как еще остановить это чудовище?

— Майкла?

— Вы его не видели, миссис Чес, — авторитетно заявила гостья. — А вот я разглядела очень хорошо. От Майкла в нем мало, что оставалось. Куда смотрели старики Петерсы? О чем думали? Неужели надеялись, что Майкл выздоровеет? А теперь им еще и штраф платить. Ведь этот мутант ранил двоих чистильщиков. Оторвал одному из них руку прежде, чем остальные его расстреляли.