Проклятье живой воды (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 52

— Но людям можно находиться рядом с ними.

Слова сорвались с губ сухие и твердые, словно принадлежали не ей.

— Да? — чиновник посмотрел на нее с интересом. — И вы хотите…

— Послушайте, — перебила Верна, — я уже ничего не хочу. Мой сын заболел. Он работал на эту вашу… «Макбет Индастриз», будь она проклята. Делал эту самую… «живую воду» или как там правильно называется… Простой рабочий… грузчик. Он не виноват, что заразился. Это виновата сама ваша живая вода. Она убивает, понимаете? И она убила моего сына.

— Позвольте, но вы только что сказали, что он…вы хотели, чтобы вам вернули… умершего?

— Мой сын жив. — воскликнула она. — Я просто хочу… я запуталась, устала. Меня никто не хочет выслушать. Мне никто не хочет помочь. Я была в этой «Макбет Индастриз». До меня снизошел сам… сам сэр Макбет.

— Вот как?

Вот так. Она наткнулась на него случайно, когда явилась в контору к Бенджамену Споку. Столкнулись в дверях. Всесильный глава «Макбет Индастриз» куда-то торопился, разговор получился короткий и бессодержательный.

— Говорил что-то о прогрессе, необходимых и неизбежных жертвах, что ничто не обходится без потерь… что надо принимать жизнь такой, какая она есть… посоветовал обратиться сюда, — почти слово в слово пересказала она ответ ученого. — А здесь все то же самое…

Она всхлипнула, прижимая ладонь к щеке. Чиновник вдруг протянул ей платок, в который она осторожно уткнулась. Надо же, какая глупость. Расплакалась, как девчонка… Но остановиться было уже нельзя. Слезы так и лились, становясь еще горше от того, что рядом стоял этот чиновник и осторожно, как-то казенно, пытался ее утешать.

— Увы, все правильно вам сказали, миссис Чес. Новое всегда с кровью пробивает себе дорогу, и новый мир строится на костях старого. Когда мой отец был мальчишкой, начинали появляться станки — токарные, литейные, ткацкие, прядильные… Мой дед и бабка ходили их ломать. Люди жгли фабрики, убивали мастеров и тех рабочих, которые решались на этих станках работать. А некоторые работали нарочно, выжидая момента, чтобы начать ломать… Шли настоящие войны. Люди думали, что мир рухнет от того, что на смену человеку придут машины… Да, было много поломанных судеб. Многие потеряли работу потому, что одна, скажем, ткацкая машина заменяла пять ткачих, работавших по-старинке, на ручных станках. Была нищета и голод, была зависть к тем, кому повезло и ненависть к тем, кому не повезло. Но прошло время, все притихло. И теперь уже работают заводы и фабрики, и никого это не пугает и не удивляет. Более того, все довольны и счастливы. Точно также и здесь… вам это покажется странным и диким, но наступает новая эпоха. Эпоха пара. Машин становится все больше, им нужно топливо. Не топить же станки дровами? А уголь? Сколько угля может взять на борт дирижабль, чтобы долететь до цели? Столько, что для людей и грузов не останется места. «Живая вода» способна обеспечить его топливом легким, экономичным и… безотходным. Вам нравится уличная вонь и бесконечный смог над городом? Мне — нет. И многие со мной согласятся. Эти паромобили, которые ездят по улицам, конечно, здорово грохочут, но они не так воняют и не оставляют после себя столько навоза, как лошади. Я уж молчу про чистоту воздуха. «Живая вода» появилась всего несколько лет назад, но люди уже успели оценить ее преимущества. А что до недостатков… они есть у всего, созданного людьми. Ибо мы сами несовершенны. И если за наше несовершенство предъявлять претензии Творцу, по меньшей мере, глупо, то что до наших собственных творений… Вот тут мы можем и должны неустанно работать, чтобы достичь совершенства. Вы меня понимаете, миссис Чес?

— Признаться, не совсем.

— Это и не важно. Важно другое — прогресс не остановить. С ним надо только смириться и отдать все силы для грядущего процветания человечества.

— Мой сын отдал, — прошептала Верна. — А теперь этот самый прогресс забыл его…

— Нет, уверяю вас, — в голосе чиновника промелькнуло почти человеческое участие. — Наука не стоит на месте. Лучшие умы человечества сейчас заняты поисками лекарства. Ученые трудятся, не покладая рук, дабы вернуть заболевшим человеческий облик, вернуть в семьи отцов, мужей, братьев… сыновей и даже дочерей… Да-да, иногда бывает, что заболевают и женщины, заразившись от своих родственников. Надо только немного подождать…

— И мой сын ко мне вернется?

— Разумеется. Однажды настанет благословенный день, когда все те, кого мы потеряли, вернутся к нам. Надо только ждать и верить и…

— Я не могу ждать, — вздохнула Верна.

— Э-э… как это? Ведь все ждут и…

— Я не все. Я не могу без него, понимаете? Я должна быть с ним рядом. Ему плохо без меня, я чувствую…Помогите мне найти сына. — она невольно вцепилась в лацканы сюртука чиновника. Тот отпрянул, пораженный таким напором.

— Но это не в моей власти. Я мог бы только порекомендовать вам обратиться…

— Куда? Я побывала везде. Я несколько дней обивала пороги половины всех присутственных мест и контор Лондона. Я только и делаю, что хожу с адреса на адрес. И везде одно и то же: «Мы не в силах помочь, но позвольте рекомендовать вам обратиться по такому-то адресу…» Я устала. Я хочу к сыну. Только скажите мне, где он находится.

Она собиралась потрясти чиновника, как грушу, и тот еле вырвался, выкрикнув:

— Остров Таймленд… Но вам вряд ли это поможет.

— Остров… — руки Верны разжались сами собой.

— Остров Таймленд, выделенный правительством и частично выкупленный профессором Макбетом для того, чтобы было, куда свозить заболевших, — выпалил потрепанный чиновник. — Раз в декаду туда ходит пароходный катер. Отвозит новую партию заболевших и…кое-какой обслуживающий персонал, а также припасы. Но вам от этого пользы нет никакой, — тут же добавил он. — Я не знаю точно, откуда и во сколько отходит этот самый катер. Я понятия не имею, каков его номер и когда он отъезжает. Я не в курсе, берет ли капитан пассажиров, как не знаю и имени капитана. И тем более не представляю, как его отыскать… Я ничего не знаю кроме того, что только что вам сказал, миссис Чес. Поверьте, мне очень жаль.

— Это правда? — нахмурилась Верна.

— Поверьте, мне очень жаль, — повторил чиновник, прижимая руку к груди и одновременно пытаясь хоть как-то разгладить мятый сюртук. — И это вынужденная мера. Если бы вы, миссис Чес, имели представление о том, сколько народа ежедневно атакует и адмиралтейство, и пароходные компании, и нас, и адвокатов, и даже самого профессора Макбета с одной-единственной просьбой — помочь им перебраться на остров Таймленд. И у всех них разные цели. Кто-то ищет, как и вы, встречи со своим родственником. Кто-то мечтает посвятить себя заботе о тех несчастных, что заперты там, как в темнице… А кто-то спит и видит, как бы их истребить.

— Кого? Мутантов? — не поверила своим ушам Верна.

— Естественно. Кого же еще, — чиновник вполне оправился от потрясения и заговорил пренебрежительным тоном. — Когда они только появились, люди выходили на улицы, устраивали пикеты и марши протеста. Их приходилось разгонять конной полицией, ибо в городе начинались беспорядки…

Верна слушала и кивала. Она слышала об этом и даже как-то раз ее чуть было не затянуло в толпу, собиравшуюся для очередного марша протеста. С того смутного времени прошло около десяти лет…

— Люди требовали истребить мутантов, и правительство не могло не пойти им навстречу. Королева Анна только-только вступила на престол после своей досточтимой матери, ей надо было сделать что-то такое, чтобы завоевать сердца подданных, которые все еще скорбели по благословенному «золотому веку» Британии… Она подписала указ. А потом отдельным декретом даровала родственникам мутантов право самим определять свою судьбу. Ибо находились и такие, кто, подобно вам, пытались всего-навсего воссоединиться со своими близкими.

Сердце Верны отчаянно забилось. Она поняла, что наступает решительная минута.

— Профессор Макбет на свои деньги купил остров Таймленд, вместе с остатками сторожевой крепости и помог переселиться на другой остров и побережье тем семьям рыбаков, которые жили в расположенной там же деревушке. Он влез в долги — «Макбет Индастриз» тогда только-только вставала на ноги — но был готов продать последнюю рубашку, чтобы помочь этим людям… и нелюдям. Королева милостиво выкупила остальное, и остров Таймленд стал прибежищем мутантов… и тех, кто желает разделить с ними их участь.