Змеиная осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович. Страница 13

— Давай, Слав, двигай, всё равно ехать придётся…

Глава 7. Пятница, 22 сентября. День

Давайте сложим два и два.

Бурденко сказал, что моя аура, или что там у меня, повышает вероятность открытия пробоев поблизости.

Работать нам приходится в том числе вблизи от аномальных зон, типа нашего Болота, в котором, сто пудов, есть пробои, причём постоянно действующие, иначе откуда на Болото лезет разная мерзость?

Выходит, что любой рейд, проводимый в моём присутствии, автоматически становится опаснее, потому что при мне пробой, скорее всего, раскроется намного сильнее? Судя по всему, именно так. То есть, я конкретно подвожу коллег, которые ни о чём не подозревают.

Должен был Бурденко уведомить об этом Управу и через неё — руководство Базы? Должен, просто обязан.

Сделал ли он это? Зуб даю, что не сделал — зря, что ли, он велел нам с Машей не болтать… Да и Большаков, получив предупреждение через Управу, трижды подумал бы перед тем, как отправлять меня на Болото. Можно, конечно, предположить, что ректор попросту не успел — времени-то прошло всего ничего, но, скорее всего, он следит за мной и, что называется, «нарабатывает статистику». И в данном случае это не паранойя — любой, кто мало-мальски знает Бурденку, это предположение подтвердит.

Вот интересно — можно ли будет что-то узнать подробнее, если Маша поступит в Колледж? Скорее всего, нет — ей явно ничего толком не раскроют, пока не промоют мозги на верность ректору. М-да. Надо ли сейчас спасать девчонку, или ей будет лучше, если она освоит здешнее колдовство? Кто знает.

Славик традиционно тормознул машину сразу после КПП, и сейчас Плотников уже устроился у пулемёта, расставив ноги и пристегнувшись за пояс ремешком, чтобы не упасть. Впереди, словно ограда по обе стороны дороги, вздымались гигантские тополя, на уход за которыми плюнули уж тридцать лет как. Над Болотом, густо заросшим, висела дымка, за которой еле виднелись брошенные пятиэтажки вдали.

Голова заныла — чует пробой, чует… Но резкой боли нет, а значит, есть шанс, что аномальная зона «дремлет». Иногда прокатывает и такое — вон, несколько дней назад ребята ночью Болото без проблем проскочили.

— Поехали, — скомандовал Пашка. — Смотрим по сторонам, смежника нет…

Да смотрим, смотрим… На мне правая сторона, влево, если что, стрелять не удобно.

УАЗик тащился вдоль Болота, не разгоняясь. Под колёсами хлюпало — низина, ничего не сохнет, ещё этот треклятый туман почти всегда, после утреннего морозца всё давно оттаяло. Да и вообще мне кажется, что на Болоте своя «экосистема».

Справа меж деревьями блеснула застоявшаяся вода Чёрной Речки, берега которой сплошь заросли ивняком и камышом. Показалось, или в воде что-то булькнуло? Зря стрелять не стоит.

Из тумана, как призрак, вырастала пятиэтажка, за ней, вдали — ещё одна. Одноэтажный деревенский дом с провалившейся крышей, стоявший ближе к дороге, почти сплошь скрывал разросшийся яблоневый сад. Жутковато, при поездке в Виковщину такого не было.

Движение!

— Мужики, движение, два часа! — крикнул я, вскидывая карабин. Эх, штык заранее не откинул с непривычки…

На дорогу из кустов вылетело знакомое шестилапое мускулистое тело, развернуло «воротник» вокруг шеи… и отлетело, прошитое очередью из пулемёта.

Мозгоед! Но ведь Колян говорил, что они редко нападают на группы. Вероятно, оттого, что гипноз, испускаемый скорее всего «антенной-воротником», неспособен накрыть сразу нескольких человек… Да и рядом с Болотом их никто никогда не встречал.

Машина дёрнулась и заглохла, и я не сразу сообразил, что Славик сидит, уткнувшись в руль. Долбаный мозгоед, вот оно что…

Пашка выпустил ещё одну очередь, на этот раз сильно левее, и ещё один мозгоед, в прыжке прошитый пулями, покатился по грязи. Я вертел головой, кажется, на все 360 градусов, но больше движения не улавливал.

— Сука, — выругался Плотников. — Королёв, живой?

Я толкнул Славика — тот со стоном приподнял голову, потряс ей, тупо глядя на руль. Через несколько секунд его взгляд стал более осмысленным:

— Меня что, вырубило?

— Заводи, Слава, заводи, — прорычал Пашка. — Давай, двигаем отсюда! — и дальше уже мне: — Волк, что это было?

— Мозгоед, был же инструктаж, — скрипнул зубами я. — Только почему двое, мне в Гидрострое божились, что они одиночки…

УАЗ, дёрнувшись, тронулся, пробуксовал в грязи, вильнул, выехал на чуть более сухое место. Пашка сверху проводил глазами скрюченный труп мозгоеда — а ведь живучая тварь, сколько я в того, в Бору, пуль высадил? С пулемётом сподручнее.

Ну вот вам ещё одна новость — на Болоте появились твари, которые раньше встречались лишь к югу от Гидростроя, а это километров 10–15. Причём не нечисть — в этот раз я не выстрелил ни разу, а в прошлый — ничуть не издох он от серебряной пули.

— Интересно, они специально вырубили водителя, или так получилось? — подумал я вслух, не отрывая взгляда от заросших подходов к очередной пятиэтажке.

— Получилось, — пробурчал Пашка. — Вырубать следовало меня…

А хуже всего то, что эти твари умеют охотиться не в одиночку. Интересно — один «глушил», второй нападал? Скорее всего, ведь второй прыгнул почти сразу, и хорошо, что Пашка среагировал. Вообще, без колдунов тут крайне неуютно — те хотя бы движение определяют гораздо раньше, чем видишь его глазом.

И тут же показалось, что в глубине магазина, пристроенного к торцу пятиэтажки, что-то шевелится. Или не показалось?

— В магазине, три часа, движение, слежу, — на всякий случай отчитался я, провожая магазин стволом карабина. Чертыхнувшись, откинул и защёлкнул штык. Нет, похоже, ложная тревога…

Дальше потянулась площадь, вся в трещинах, из которых лезла жухлая трава. Тонкая проржавевшая труба торчала над зданием котельной на противоположном конце площади.

Коротко рыкнул «эмгач», и я, обернувшись, увидел, как из окна «финского домика» на другой стороне дороги кувырком полетело вниз лохматое тело.

— Бибизяна какая-то, — пояснил Пашка. — Что-то не припомню таких…

Я привстал, пытаясь рассмотреть тело в траве, но безуспешно — слишком уж она густая, пусть и пожухлая. Ну вот, опять что-то новое… не много ли за один раз?

— Прямо, мужики! — крикнул Королёв.

Твою ж мать… Метрах в пятидесяти впереди, встав на задние лапы и сцепившись, стояли два «медведя» и явно дрались друг с другом. Ну всё верно — сколько говорили про этих зверюг, так каждый раз вспоминали, что они, как и обычные медведи, охраняют свою территорию. А тут — два сразу, и это явно не брачные игрища самца и самки! Шерсть вон клочьями летит.

— Какого хрена… откуда столько зверья? — не выдержал я. Пашка клацнул затвором пулемёта, проверяя патрон, и кивнул в сторону:

— Вон, смотри, ещё валяются… Видимо, с утреннего проезда наших.

И правда, справа по курсу громоздились ещё две туши — одна «медведя» и одна — что-то вроде кабана. Не видел таких ни разу, здоровый, в холке метра полтора, наверное, будет, и клыки громадные торчат…

Пашка без лишних разговоров дал серию коротких очередей — первую явно неприцельно, чтобы звери освободили дорогу, и потом, когда один рванул на машину — уже на поражение. Потом дострелил второго, пытавшегося укрыться за кустами у бывшей школы.

— Дурдом, — резюмировал он, перекрикивая шум мотора. — Будто все звери из леса сюда переселились…

Вот тут я был с ним полностью согласен. Как-то чрезмерно много живности сегодня, в том числе и незнакомой.

Школу проскочили, до поворота к мосту оставалось с полкилометра — вон справа заброшенное здание администрации, за ним разваливающиеся деревянные дома…

Кажется, я отвлёкся всего на секунду, уловил движение краем глаза, еле успел выставить локоть — и в следующее мгновение в него вцепилась серая мохнатая тварь размером с большую кошку, но с вытянутой мордой, красными глазами и прижатыми ушами, чем-то похожая на опоссума. Вцепилась в прыжке, а вот откуда скакнула, с дерева или с земли — я увидеть не успел. Но прыжок был неслабый — метра три, чего и не предположишь по кривым лапам твари.