Тайна замка Морунген (СИ) - Корсарова Варвара. Страница 34

— Я знаю, что война — грязное дело.

— Все так говорят. Говорить и понимать — разные вещи.

— Август пережил многое. Это я понимаю. Куда лучше, чем вам кажется, — мое раздражение росло с каждой секундой, но я не давала ему воли. Роза меня интриговала. Мне хотелось, чтобы она и дальше говорила об офицере Шварце, которого знала с детства.

— Но при этом он всегда крепко спит ночью. Ему никогда не снятся кошмары, в то время как у ребят это обычное дело после боя. Все-таки лишившись сердца, он лишился и части души. Не то, чтобы это сделало его хуже… но люди не готовы относиться к такому спокойно.

— Вы неправы, кошмары ему снились, он мне сам говорил. А сердце — всего лишь орган. Какая разница, из чего оно — из плоти или железа!

— Вы заблуждаетесь, — Роза коварно улыбнулась. — Вы же практикуете магнетизм. Должны знать, что дух и тело неразрывны. Вот, послушайте, что говорят об этом туземцы Но-Амона…

Тем временем мы шли по коридору мимо изваяний, которые притаились в нишах или стояли на постаментах или выступали из стен. Роза скользила по ним оценивающим взглядом, иногда мимоходом касалась черепа или складок каменного одеяния.

— Наш полк долгое время стоял в Но-Амоне. Это страна песков и древних царей, которые возвели смерть в культ. Они строили каменные гробницы высотой до неба. Внутри хранятся их нетленные тела, укутанные в пропитанные благовониями льняные тряпки.

— Мумии. Я знаю.

— Тогда вы должны знать, что и Рейхенбах, и прочие виталисты, мистики и магнетизеры многое почерпнули из учения древних жрецов Но-Амона. Да и сам Жакемар, зодчий этого замка, тоже любил полистать их «Книгу теней». Он мечтал научиться переселять живой дух в неживое, как, говорят, умели жрецы. А также мечтал сохранить свое тело после смерти, чтобы в один прекрасный день вернуться к жизни.

Я слушала, затаив дыхание. Роза меня словно загипнотизировала. Она и сама походила на уроженку Но-Амона — смуглокожая, черноволосая, с безумными темными глазами. Пронзительная, как знойный самум. Она оказалась весьма подкованной в истории виталических учений, и о Жакемаре знала подозрительно много.

— Так вот, их верования… когда мертвого царя приготовляли к бальзамированию, из тела извлекали печень, желудок, кишки и легкие. И помещали в специальные сосуды-канопы. Но сердце не извлекали…

Она остановилась возле каменного скелета и любовно провела пальцами по грудной клетке, в глубине которой поблескивало медное сердце. Горностай соскользнул с ее плеча и через миг очутился меж ребер изваяния, а потом исчез узкой расщелине.

— И почему же они не извлекали сердце? — спросила я, когда пауза затянулась.

— Они верили, что после смерти сердце покойного будет взвешено царем загробного мира на великих весах. Если сердце окажется тяжелым от недобрых дел и помыслов, его проглотит страшное чудовище Ам-мут и душа будет обречена.

Роза положила руку на мое плечо, рывком притянула к себе — я почувствовала сладковатый запах сандала — и прошипела мне в лицо:

— Железное сердце не будет легким, часовщица Вайс. Оно упадет вниз, как… кусок железа.

Я сбросила ее руку и отшатнулась. Роза заливисто рассмеялась — даже согнулась от смеха, хлопнула себя по коленкам, радуясь проделке. Потом вытянула губы трубочкой и свистнула. Горностай взбежал по ее ноге до шеи и зарылся в копну ее черных волос.

— Зачем вам горностай, Роза? — спросила я спокойно, стараясь не показывать своего смятения. — Он обучен каким-то трюкам?

Она ухмыльнулась.

— Вы тоже весьма догадливы, Вайс. Но не совсем. Руди — обычный горностай. С обычным для его породы острым слухом и обонянием. Но и у меня есть дар магнетизера, Вайс. Я умею подчинять своей воле животных и заставлять их делать то, что мне угодно. Кроме котов, но котов не может подчинить своей воле никто. Горностай — мои глаза и уши там, где требуется увидеть невидимое и услышать неслышимое. Он не раз служил мне верную службу в Но-Амоне, когда мы с папашей пытались найти гробницах царей золотишко, которое те не сумели забрать с собой на тот свет.

— У вас была интересная жизнь. Полковник тоже участвовал в ваших приключениях?

— Он считает кладоискателей ворами, и это его дурацкое убеждение — вечный источник спора между ним и моим отцом.

— Вы явились в замок Морунген, чтобы найти клад Жакемара?

— Мы рассчитываем поиметь кое-какую выгоду, — не стала она отрицать, но потом загадочно добавила:

— Однако нас интересуют и другие вещи кроме кладов.

Я не успела уточнить, что она имела ввиду. Роза сказала:

— Ступайте по своим делам, Вайс. Не буду, пожалуй, мешать вам в ваших собственных поисках. Удачи вам, что бы вы не искали. Однако будьте осторожны. Я чую опасность. Этот замок кишит ими, как пустыни Но-Амона скорпионами.

Она щелкнула пальцами и ушла, а я стояла и смотрела ей в спину, переваривая услышанное.

Глава 12 Арахнофер

Странная встреча вывела меня из душевного равновесия. Я торопливо шагала по пустым коридорам, от одного темного перехода к другому, мимо запертых на веки вечные дверей и чувствовала себя неуютно. После разговора с Розой замок казался гробницей, что скрывает в своих недрах тайны жизни и смерти.

В дальнем, западном крыле никто не жил. Последним его обитателем был брадобрей Зандер, который в силу необходимости заниматься темными делишками предпочитал уединение.

Как и повсюду в Морунгене, здесь было много узких коридоров и сводчатых залов. А также полным-полно закутков, потайных лесенок и странных скульптур. Сквозняки и пауки хозяйничали тут вовсю.

Чтобы попасть в мастерскую, следовало спуститься по темной лестнице в полуподвал. Лестница упиралась в полукруглую дверь. Ключ у меня имелся, весьма примечательный, с бородкой, похожей на загнутый когтистый палец.

Я засветила фонарь, вставила ключ в скважину и с усилием повернула. Ржавые петли угрожающе заскрипели, дверь медленно отворилась. Дохнуло затхлостью и могильным холодом. Сделать следующий шаг удалось не сразу. Две вещи пугали меня до дрожи: высота и подземелья. Дома в Ольденбурге я даже в погреб старалась лишний раз не спускаться.

Кое-как я заставила себя войти и попала в просторный зал. В одной его части было довольно светло: из небольших окон под потолком лились рассеянные лучи, в них танцевали столбы пыли. Дальняя же часть зала терялась в черных тенях. Многочисленные фонари крепились на крючьях на стенах и свисали на цепях с низкого потолка, но свечей или масла в них не было.

В этом помещении царила особая атмосфера, от которой по коже пробежал противный морозец. Подумать только, сто лет назад безумный мастер создавал здесь свои гениальные творения! Если где и отыщутся ответы на его загадки, то тут.

Однако после быстрого осмотра пришлось разочароваться. От Жакемара в подвале мало что осталось.

Большую часть зала загромождала рухлядь. За прошедший век владельцы замка стащили сюда массу ненужных вещей: сундуки, колченогие стулья, покореженные светильники, пустые рамы без холста… все было покрыто густой пылью и паутиной.

Под окнами тянулся стол, заваленный медными трубками и обломками инструментов. Рядом стояли железные котлы, кособокие шкафы, стальные рамы непонятного назначения. В тенях у дальней стены мастерской виднелись лишь смутные очертания чего-то большого и угловатого, поблескивающего металлическими частями.

Пол под ногами был неровный, щербатый. Я двинулась к стеллажу, набитому запыленными склянками. Неужто забытые варенья-соленья?

Взяла первую попавшуюся банку в руки и поднесла к глазам. Стенки банки изнутри были подернуты темным налетом, который остался от испарившейся жидкости. На дне что-то гремело.

Открыла крышку — в нос ударил неприятный запах — и увидела комок сморщенной черной кожи. В прорехах белели кости. Я скривилась: когда-то в этой банке хранился заспиртованный препарат, но это все, что от него осталось.