Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна. Страница 126

— Как дела, Беранжера? Все живы? — спросила девушка.

— С божьей помощью… госпожа.

— Зови меня Жанна, как раньше.

— Да, госпожа Жанна.

— Все мерзнете, наверное?

— Не, ничего. Мы теперь, как ты… как вы штаны под юбкой носим.

Женька посмеялась.

— Ну и давно бы так! Клеман делает что-нибудь в прачечной, Беранжера?

— Ничего не делает, госпожа Жанна.

— А деньги от Клементины де Лавуа он получил?

— Получил. Шелковые обои натянул, как у знатных, кровать новую купил, кресла, занавеси бархатные и это, как его, бюро.

— Бюро?

— Вы бы шли лучше, госпожа Жанна. Тут у нас полиция солдатика приставила, чтоб доглядывал.

— Где он?

— В сарае спит.

— Давно?

— Да только зашел. С Тавье бутылочку раздавил, отдохнуть решил.

— Отлично! Подопри там дверь чем-нибудь, а мы сходим к Клеману, Беранжера.

— Бог мой! Вы никак прибить его хотите?

— А тебе жаль?

— Так человек все ж таки, Жанна!

— Человек? Я что-то не заметила. Ладно, не шуми, не прибьем, проучим. Лохани еще не слили?

— Не слили.

— Тогда скажи, чтобы вытащили белье, а потом веди нас в дом.

— А что я скажу-то, если спросят?

— Скажешь, что пришли сборщики налогов.

Клеман записывал что-то в расчетную книгу на своем новом бюро, когда фехтовальщица, Тулузец и Художник появились на пороге его комнаты.

— Подсчитываете прибыль, сударь? — спросила Женька и шпагой скинула бумажки с бюро на пол.

— … Как?.. Что?.. Кто вы?.. А…

— Я смотрю, у вас тут большие перемены, господин Мишо.

— Ты… вы… Я сейчас позову полицию…

— А успеете? — приставила острие шпаги к горлу Клемана девушка. — Ой-ой, а что вы так побледнели? Боитесь, что ваша грязная кровь брызнет на новую обивку? Не бойтесь, я аккуратно, и попачкаю только ваш великолепный костюм… О-у!.. Да вы его уже попачкали, сударь!..

Штаны Клемана в определенном месте, в самом деле, стали мокрыми, и у его ног образовалась лужица. Кристиан и Проспер засмеялись.

— Вам нужно помыться, — сказала фехтовальщица. — В лохань господина Мишо!

Кристиан и Проспер подхватили Клемана на руки и потащили вниз.

— Только не орите, сударь, — предупредил Кристиан, — а то зарежем.

Услышав шум на лестнице, из комнат выбежали сестры Клемана и Амлотта. Они было завизжали, но Женька грозно цыкнула на них, и их визги стали сдавленными. Во дворе на процессию недоуменно смотрели Клод и Жиль, из прачечной выскочили прачки, а из окна утюжильной высунулись Марсена и Пакетта. Пакетта испуганно вскрикнула, а Марсена ругнулась, но через секунду все свидетели происходящего уже безудержно хохотали. Белье из лохани было вытащено. Кристиан и Проспер свалили туда Клемана.

— Открывайте сток! — велела Женька.

С таким удовольствием прачки еще никогда не работали в прачечной. Амели открыла заслонку, Тибо, Беранжера и Марсена опрокинули лохань. Клемана выплеснуло в сливной желоб, потом в сток, и понесло к реке. Люс и Амели махали ему вслед руками.

— А он не потонет, Жанна? — забеспокоилась Беранжера.

— Такое не тонет, — заверила ее фехтовальщица, и все захохотали еще громче.

Грозная тройка спокойно покинула прачечную и направилась, ведомая фехтовальщицей, в сторону «Парнаса». Бушьер сначала перепугался, увидев Женьку и ее недвусмысленное сопровождение, но она сказала, что не будет требовать свою долю прибыли с «Божьей птички», а пришла узнать только о Шарлотте.

— А?.. Шарлотта, сударыня? Она замужем за Фофаном Жательер.

— Как… за Фофаном? А ребенок? Она потеряла ребенка?

— К счастью, нет, сударыня! Ребенок теперь будет благополучен, только умоляю вас, не трогайте больше мою дочь, госпожа!

Но Женька не вняла мольбам Бушьера и направилась в «Ладью». Кристиан посоветовал зайти с задних дверей, и сам вызвал Шарлотту. Та, увидев фехтовальщицу, тоже, как и отец, испуганно заморгала ресницами, но Женька успокоила ее, сказав, что пришла только проведать.

— Как ты согласилась выйти за Фофана, Шарлотта?

— Я устала, госпожа. Это тяжело — быть хозяйкой своей судьбы. Потом эта история с «Божьей птичкой»… Мне повезло, что батюшка нашел деньги, чтобы откупиться от плетей, а то бы я не знаю, что было бы с ребенком. Простите, но мне пришлось сказать, что вы мне угрожали.

— Ерунда, забудь. Что там с Матье?

— Да, Матье приходил, но он сейчас без места, без денег, живет у какой-то вдовы.

— А если я достану вам денег, уйдешь с ним?

— Куда, госпожа?

— Какая разница? Он тебя любит и он отец твоего ребенка. Вам надо быть вместе!

— Не знаю, госпожа, я теперь ничего не знаю…

Шарлотта заплакала. Женька посмотрела на нее с сожалением, но не стала больше ее терзать и ушла.

По возвращении во Двор Чудес Проспер рассказал Герцогу о походе с фехтовальщицей. Тот, сам натерпевшийся в юные годы от своего хозяина, от души посмеялся над беднягой Клеманом, похлопал Женьку по плечу и предложил ей войти в Совет по подготовке к налету.

В группу были добавлены еще два «барахольщика» — Трюха и Шило, которым вместе с фехтовальщицей предстояло собирать награбленные вещи и складывать их в бочки из-под вина. Чтобы провезти все это в город готовились два воза. Вся группа после ограбления должна была разделиться на тройки и вернуться в Париж разными дорогами, чтобы не вызвать подозрения у городских заставщиков. Сторожить возы, когда все уйдут на дело, взяли Жан-Жака и Табуретку. Оба были чрезвычайно этим довольны. Табуретка сразу же принялся точить свой нож, а Жан-Жак ловил каждое слово, когда Кристиан наставлял его, как вести себя во время дела.

Налет назначили на ранее воскресное утро. Никто, кроме Проспера, которому больше всех доверял Герцог, и Жослена, что уже ждал всех на месте, до последней минуты не знал, чей дом будет ограблен. Участников налета это волновало мало, а остальным обитателям Двора Чудес давало возможность сохранить целым свой язык, которым, по рассказу Жан-Жака, как-то поплатилась Дениза, сболтнув по глупости о похожем деле своей сестре — девице из «Красного чулка». Девица, конечно, поделилась этой тайной с одним из клиентов, которым оказался солдат из Фор — Крузе. Он доложил офицеру, и Марени сумел взять любимца Жан-Жака и младшего брата Кристиана, бандита по имени Арно Волк.

Рука Господа

В воскресенье на рассвете все участники будущего грабежа встретились в предместье Парижа в стороне от дороги, ведущей к Реймсу. Было морозно, и каждый в разной степени подогревал себя яблочной водкой, взятой во флягах. Женька водку не пила, и не только потому, что еще надеялась сберечь будущего ребенка, — ей не нужно было, чтобы что-нибудь помешало ей сконцентрироваться, поэтому в ее фляге была вода.

Все еще раз обговорили детали нападения. Веселый Жан, выпив, основательно повеселел, лихо отдавал распоряжения направо и налево, а фехтовальщица смотрела на его широкую спину, — смотрела пристально и холодно, видя в ней только некую отвлеченную мишень. «Рука Господа направляет вас, — вспомнила Женька слова Клементины. — А почему бы и нет?» Ее не интересовало сейчас, с какой целью Клементина говорила эти слова, главное, что они поддерживали фехтовальную решимость и давали уверенность в том, что она все делает правильно.

Веселый Жан отдал приказ, и вся группа свернула на дорогу, ведущая в сторону Марны к назначенной для налета вилле. «А если это дом графа д, Ольсино?» — подумала девушка и даже обрадовалась. Завершить дело возмездия разорением его преступного логова показалось ей вполне логичным, однако на одной из развилок возы направились в другую сторону, и намеченная для налета вилла вскоре показалась среди деревьев. Это было не менее роскошное строение, но не дом покойного графа.

Округа полнилась спокойствием. Было еще очень рано, однако из трубы дома вился легкий дымок.

— Это еще что? — нахмурился Веселый Жан и остановил обоз.

— Надо сходить узнать, — предложил Рони.